синга находились одни из лучших сокровищ Эрмитажа: «Святое семейство» и «Возвращение блудного сына» Рембрандта, две «Мадонны» Леонардо да Винчи и две Рафаэля, а также картины Тициана, Джорджоне, Рубенса, Мурильо, Ван Дейка, Веласкеса и Эль Греко. В поезде была мраморная Венера, приобретенная Петром Великим, статуя Петра авторства Растрелли, статуя Афины Паллады, а также превосходная коллекция алмазов, драгоценных камней, царских регалий и старинных золотых артефактов.
Ближе к линии фронта, в Могилеве, 1 июля два советских маршала, Ворошилов и Шапошников, провели инструктаж для тех, кому предстояло остаться в тылу немцев по мере их продвижения, и организовали партизанские отряды. «Взрывайте мосты, — говорили партизанам, — уничтожайте одиночные грузовики с вражескими офицерами и солдатами. Используйте любую возможность для замедления передвижения вражеских резервов к фронту. Взрывайте вражеские поезда, полные войск, техники или оружия. Взрывайте их базы и склады»[46].
1 июля немцы вошли в Ригу. В Берлине Риббентроп призвал японцев немедленно начать войну и нанести удар по Советскому Союзу на Дальнем Востоке. Японцы отказались. Известие об их отказе и решении вторгнуться во Французский Индокитай было передано Рихардом Зорге по радио из Токио в Москву 6 июля. Благодаря этим разведданным советские войска с Дальнего Востока могли продолжить усиление армий, сражающихся на Западе. Усиление требовалось немедленно: 2 июля румынская армия, наблюдавшая за наступлением немецких войск в течение одиннадцати дней, атаковала на юге, нанеся удар в направлении украинского города Винница.
Этот новый натиск сделал эвакуацию заводов с юга СССР еще более неотложной. 2 июля было решено перенести бронепрокатный стан из Мариупольского металлургического комбината в уральский город Магнитогорск. На следующий день Государственный Комитет Обороны в Москве распорядился перевести на восток еще двадцать шесть оружейных заводов со всего запада СССР, включая Москву, Ленинград и Тулу. Из Киева и Харькова было приказано переправить на восток отдельные предприятия и необходимую технику.
3 июля Сталин впервые за двенадцать дней с начала вторжения выступил перед советским народом по радио. «Над нашей Родиной нависла серьезная опасность, — предупредил он и затем сказал своим слушателям: — Нужно немедленно предавать суду военного трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, невзирая на лица».
Речь Сталина содержала мощный призыв не к коммунизму, а к патриотизму. Во вступительных словах он обратился к своим слушателям не только «товарищи» и «граждане», но также «братья и сестры» и «друзья мои». В одном отрывке он призвал создать партизанские отряды в занятых врагом районах для «разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов». Врагов «и всех его пособников» следовало «преследовать и уничтожать на каждом шагу».
Немцы недооценили то, какую бурю обрушат на них предписания Сталина. «Не будет преувеличением сказать, — писал генерал Гальдер в дневнике 3 июля, — что кампания против России выиграна в течение 14 дней». В тылу жестокость уже превосходила всю предшествовавшую жестокость в этой или любой другой войне. 4 июля одна из гиммлеровских айнзацгрупп зафиксировала убийство 463 евреев в Ковно; два дня спустя было убито еще 2514. В Тарнополе за 48 часов немецкой оккупации фашисты уничтожили шестьсот евреев и еще шестьсот в Зборове. В Вильно 4 июля были уничтожены 54 еврея, на следующий день — еще 93.
5 июля вопрос о роли, сыгранной литовцами в этих массовых убийствах, задал в штаб-квартире Гитлера в Восточной Пруссии офицер немецкой армии. Согласно докладу айнзацгрупп, 2500 евреев были убиты литовцами в Ковно еще до того, как немцы заняли город. Немецкие солдаты, отвечал адъютант Гитлера полковник Шмундт, не должны вмешиваться в эти «политические вопросы»: происходящее с евреями составляло часть «необходимой зачистки». Сам Гитлер был уверен в победе; в тот день своим личным сотрудникам он говорил о том, чтобы сделать «красоты Крыма» доступными благодаря автобану из Германии «для нас, немцев; это будет наша Ривьера». По его словам, Хорватия также должна стать «райским уголком для туристов». В России, считал он, «пока» достаточно сделать Урал новой восточной границей рейха. «Что важно, — объяснял Гитлер, — так это то, что большевизм должен быть уничтожен. В случае необходимости мы возобновим наше продвижение везде, где возникнет новый центр сопротивления. Москва, — добавил он, — как центр этой доктрины, должна исчезнуть с лица земли, как только ее богатства будут отвезены в убежище».
Те, кто был полон решимости предотвратить такой исход войны, в июле удвоили свои усилия. Из Лондона планировалось направить военную и медицинскую помощь Советскому Союзу в значительных масштабах и даже переправить американскую помощь, шедшую тогда в Британию, из британских в советские порты. Продолжались воздушные атаки на Германию, несмотря на значительное улучшение немецкой противовоздушной обороны. Во время бомбардировки Бремена 4 июля пять из двенадцати атаковавших самолетов были сбиты. За храброе продолжение операции и возвращение выживших домой командующий операцией, австралийский пилот Хьюи Эдвардс, получил Крест Виктории. Более чем за 1500 километров к югу 5 июля югославский партизан-коммунист Тито обратился к своим собратьям-югославам. «Сейчас самое время, — заявил он, — наступил час подняться как один человек в битве против захватчиков и наемников». На следующий день Тито отправил черногорского студента Милована Джиласа в его родную провинцию для организации сопротивления немецким оккупационным силам. Тито сказал Джиласу: «Стреляйте в любого, кто колеблется или демонстрирует отсутствие смелости или дисциплины!»
7 июля в сербской деревне Бела-Црква произошло первое вооруженное столкновение между небольшим коммунистическим отрядом и немецкой полицией. Двое полицейских были убиты.
Во многих областях планы сопротивления воплощались медленно, но продвижение немцев в Советском Союзе посеяло страх во всех плененных народах. 6 июля на Ленинградском направлении немецкие войска подошли к Тарту, примерно в 330 километрах от бывшей столицы империи[47]. Но в рядах германского верховного командования тревогу вызывала именно неоднократно продемонстрированная способность Красной армии к контратаке. Как отметил Гальдер в дневнике: «В штабе все борются за честь рассказывать самые волнующие истории о силе русских войск»[48]. 6 июля две немецкие дивизии были отброшены из Жлобина. Попытка прорвать с помощью танков первую линию обороны Сталина в Рогачеве была отбита. Имелись доказательства того, что советские подкрепления развернуты в Орле и Брянске.
В начале июля британская разведка узнала из сообщений немецкой армии, зашифрованных «Энигмой», что немцы читали определенные коды советских ВВС в Ленинградской области, а также расшифровывали сообщения советского Балтийского флота. Эта информация была передана британской военной миссии в Москве 7 июля с просьбой предупредить советское командование о данном провале его безопасности. В тот день в Атлантике США начали операцию «Индиго» — высадку морской бригады в Исландии. Для американского народа Рузвельт оправдал эту операцию необходимостью защиты Западного полушария; но она стала важным вкладом в поддержание британского трансатлантического судоходства ближе к Британии. Сам Рузвельт четыре дня спустя на карте, вырванной из журнала National Geographic, обозначил новое расширение американских патрулей в Атлантике на восток: теперь эти патрули оказались в 640 километрах от северного побережья Шотландии.
8 июля немецкие войска вошли в Псков, менее чем в 300 километрах от Ленинграда. В тот же день, во исполнение своих суровых слов, сказанных пять дней назад, Сталин отстранил генерал-майора А. А. Коробкова от командования 4-й армией РККА. Обвиненный в том, что «позволил немцам уничтожить его армию», Коробков был расстрелян 22 июля[49]. В день захвата Пскова в штабе Гитлера в Восточной Пруссии в Растенбурге генерал Гальдер отметил в дневнике: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы».
У Гитлера, казалось, были причины для самоуверенных и воинственных заявлений. 9 июля он узнал, что 287 704 советских солдата были взяты в плен и 2585 советских танков уничтожены к западу от Минска, где заканчивались операции по зачистке. В каждом захваченном немцами районе были сформированы партизанские отряды. Некоторые, например созданные полковником В. И. Ничипоровичем, были составлены из остатков почти уничтоженных боевых единиц. На севере, когда Красная армия отступала по дороге между Псковом и Лугой, партизанский командир Дудин, потратив десять дней на сбор 123 винтовок и двух легких пулеметов у отступающих советских подразделений, «ушел», как он сообщил, «на позицию партизанского отряда, укрывающегося с населением в лесу». 9 июля Дудин выполнил свою первую акцию в немецком тылу. В течение двух месяцев он уничтожил более двадцати немецких грузовых автомобилей и убил 120 немцев, «не считая тех, что пришлись на долю Красной армии на основе предоставленной нами информации».
Информация была ключом к выживанию. 9 июля группа британских шифровальщиков взломала код «Энигмы», использовавшийся немецкой армией для управления сухопутными и воздушными операциями на Восточном фронте. Но хорошая разведка редко может восполнить серьезную нехватку оружия. 10 июля, когда первая добровольческая дивизия покинула Ленинград и ушла на постоянно наступающую линию фронта, винтовок на всех не хватало. В то время как каждому давали ручные гранаты и бутылки с зажигательной смесью («коктейли Молотова»), многие, у кого не было винтовок, вместо этого несли кирки, лопаты, топоры и даже охотничьи ножи. В тот же день в Коростене была проведена массированная советская контратака с целью обороны Киева, но затем немцы ее отбросили. «Он бесконечно уверен в победе, — писал Вальтер Хевель о Гитлере после того, как увидел фюрера в Растенбурге 10 июля. — Задачи, стоящие перед ним сегодня, по его словам, ничто по сравнению с теми, что были за годы борьбы, тем более что у нас самая большая и лучшая армия в мире».