сказал Гитлер своему окружению в Растенбурге. На следующий день, 15 октября, дневник одного из полков дивизии СС «Мертвая голова» отметил первый сильный снегопад — 25 сантиметров снега.
По всему Восточному фронту смесь снега и сильного дождя привела к образованию толстого слоя вязкой грязи, которая замедляла и даже могла остановить продвижение немецких танков; советские Т-34 с их более широкими гусеницами были к ней подготовлены лучше.
15 октября советское военное командование начало последний этап эвакуации войск и снаряжения из Одессы. Ранее на суда погрузились 86 000 человек; теперь за одну ночь из порта в направлении Севастополя вышли тридцать транспортов с 35 000 человек на борту. Ранее 192 рейсами вывезли более четырехсот грузовиков и четыреста орудий, а также 20 000 тонн снаряжения. Это был бескровный Таллин и третий Дюнкерк.
15 же октября всем советским правительственным учреждениям и дипломатическим миссиям в Москве было сказано приготовиться к эвакуации. Они переводились восточнее, в приволжский город Куйбышев (ныне Самара). На подходе к Москве были заминированы 56 мостов; они были готовы взорваться, прежде чем их сможет пересечь первый немец. Внутри самой Москвы были заминированы еще 16 мостов, которые следовало уничтожить при приближении врага.
Когда Гитлер уже видел, как Москва оказывается у него в руках, его подчиненные отдавали приказания о депортации 20 000 евреев и 5000 цыган из городов Германии в гетто Лодзи, где царили отчаянный голод и лишения, а от истощения за предыдущий месяц умерло сто человек. В Варшавском гетто, где потери были вдвое выше, чем в лодзинском, 15 октября ввели «смертную казнь» для всех евреев, покидавших гетто без разрешения, а также предупреждали о столь же строгих мерах в отношении поляков или людей любых других национальностей, «кто намеренно предоставит таким евреям укрытие».
Угрозы тирании ужасали; но немцы потеряли осторожность. Когда трансатлантический конвой из Сиднея на Кейп-Бретоне 16 октября подвергся нападению немецких субмарин и на помощь ему пришли со своих баз в Исландии пять американских эсминцев, одна из подлодок выпустила торпеды по одному из них, «Керни»; он получил тяжелые повреждения, погибли 11 американских моряков.
«Торпеда Гитлера направлена против каждого американца», — сказал Рузвельт американскому народу в торжественном обращении по случаю Дня флота через 11 дней. Но он все еще не был готов объявить войну Германии. 16 октября, в день торпедирования «Керни», в Токио было вынуждено уйти в отставку правительство принца Коноэ; на смену ему пришла администрация его военного министра, генерала Тодзё Хидэки. Для тех, кто хотел бросить вызов Соединенным Штатам на поле боя, Тодзё был идеальной кандидатурой на пост премьер-министра. Для Сталина же угроза со стороны Японии миновала; в первую неделю октября он узнал от Рихарда Зорге, находившегося в Токио, что японское правительство окончательно решило не нападать на Советский Союз по меньшей мере до весны 1942 г. Сталин немедленно отдал приказ бросить на защиту Москвы дополнительные войска, которые составляли теперь половину сил Дальневосточного военного округа. В целом на запад перебрасывались более восьми дивизий, тысяча танков и тысяча самолетов. Одной из первых переброшенных дивизий приказали вступить в бой в Бородине напротив Можайска, как только ей удастся прибыть на запад через Москву, пусть даже в сборе была лишь половина ее полков.
За две недели с принятого Сталиным 15 октября решения эвакуировать московские правительственные учреждения и оружейные заводы столицу в направлении Волги и Урала покинули двести поездов. К этому следует прибавить 80 000 грузовиков, вывозивших важнейшее оборудование примерно пятисот фабрик. Одному заводу, производившему пехотное вооружение, потребовалось двенадцать поездов.
16 октября на восток ехали и другие поезда — не из Москвы, а из нескольких городов Германии: в них находились евреи, депортируемые в лодзинское гетто. Один из поездов с 512 людьми прибыл из Люксембурга. Пять, с 5000 евреями в целом, пришли из Вены. Пять с таким же числом депортированных направлялись из Праги, четыре с 4187 евреями прибыли из Берлина. Еще четыре поезда приехали из Кельна, Франкфурта, Гамбурга и Дюссельдорфа. Депортированные должны были разделить судьбу евреев Лодзи.
Главной заботой немцев стала погода на советском фронте. 16 октября пилот, прилетевший в ставку Гитлера в Растенбурге, сообщил, что всю землю покрывает слой снега толщиной 15 сантиметров. «Наши самые дикие мечты были смыты снегом и дождем, — записал в дневнике начальник штаба люфтваффе генерал Гофман фон Вальдау. — Все застревает в бездонной трясине. Температура упала до –11°, выпало 30 сантиметров снега, а затем поверх снега пошел дождь».
Вечером 17 октября Гитлер, казалось, не слишком волновался из-за погоды. За последние сорок восемь часов перед его армиями пали Ржев, Белгород, Сталино и Таганрог[66], расположенный менее чем в 500 километрах от Волги. На юге генерал фон Манштейн ворвался в Крым. Вечером в Растенбурге Гитлер сказал гостям, в числе которых был доктор Тодт, о своих планах по строительству автодорог до Крыма и Кавказа. «Вдоль этих дорог, — сказал он, — по всей их длине будут стоять немецкие города, а вокруг них будут селиться колонисты» — не только немцы, но и скандинавы, и даже люди из «западных стран и Америки». Он сказал, что «нужно будет тщательно проверить» местных жителей: «Евреев, этих разрушителей, мы выкурим».
Пока Гитлер в приватной обстановке говорил в ставке, в Берлине составлялся совершенно секретный Оперативный отчет о ситуации в СССР № 117, в котором излагались детали «зачистки от евреев» Николаевской области: айнзацгруппа за первые две недели октября казнила 4091 еврея и 46 коммунистов, «общее число казненных достигло 40 699». Евреям, оказавшимся под властью Германии в Западной Европе, был перекрыт легальный путь бегства через нейтральную Португалию. 18 октября Гиммлер позвонил Рейнхарду Гейдриху, только что назначенному заместителем протектора Богемии и Моравии, и сказал ему: «Никакой эмиграции евреев за границу».
Теперь айнзацгруппы каждодневно действовали не только против евреев, но и против партизан. Оперативный отчет № 116 о ситуации в СССР, отправленный из Берлина 17 октября, описывал деятельность партизан и меры по борьбе с ними в районе Гатчины близ Ленинграда. Чтобы противостоять актам саботажа, «в Слуцке пришлось расстрелять десять человек». 18 октября между Смоленском и Вязьмой на шоссе, идущем с запада на восток к Москве, сдетонировали фугасные снаряды; они были взорваны дистанционно и образовали в дорожном полотне воронки шириной 9 метров и глубиной 2,4 метра.
Ближе к Москве огнем был объят Можайск, а Малоярославец и Таруса оказались оккупированы; новая угроза нависла над Москвой с юга.
В самой Москве рабочие начали организовывать трудовые отряды для рытья вокруг столицы противотанковых рвов. «Увезли за несколько километров от Москвы, — писала позднее Ольга Сапожникова. — Нас было очень много, велели рыть траншеи. В самый первый день обстрелял спикировавший фриц. Одиннадцать девочек погибли, еще четыре были ранены». Противотанковый ров, выкопанный Ольгой Сапожниковой и ее товарищами, находился между Москвой и Кунцевом. Другой был вырыт в Наро-Фоминске.
18 октября в Токио японские власти арестовали Рихарда Зорге. Выдающаяся сага об успешном шпионаже из самого центра германской дипломатической деятельности в Токио подошла к концу через три дня после того, как Зорге наконец удалось успокоить Сталина насчет неуязвимости России для нападения на Дальнем Востоке. 19 октября Сталин объявил осадное положение в самой Москве и приказал: «Москву не сдавать». В Ленинграде немецким попыткам склонить город к сдаче бросил вызов директор Эрмитажа профессор Иосиф Орбели, который получил разрешение на отпуск с фронта полудюжины востоковедов, чтобы отметить восьмисотлетний юбилей азербайджанского поэта Низами.
К 20 октября в Москве для рытья 8000 километров траншей и противотанковых рвов вокруг города было мобилизовано полмиллиона человек. Одновременно было протянуто 300 километров колючей проволоки. Немцы были всего в ста километрах от советской столицы. Они уже оккупировали более 1,5 миллиона квадратных километров территории СССР с населением 65 миллионов человек. Пленили более трех миллионов советских солдат. «Кошмарная картина, — записал в дневнике 20 октября фельдмаршал фон Бок, — десятки тысяч русских пленных, марширующих к Смоленску почти без охраны. Эти несчастные бредут полумертвые от усталости». «Колонны русских пленников, двигающиеся по дорогам, — заметил в тот же день полковник Лахусен, помощник адмирала Канариса, — похожи на слабоумные стада животных». 6-я армия генерала фон Рейхенау, добавил Лахусен, «приказала расстреливать всех пленных, падающих без сил. К сожалению, это делается на обочине, даже в деревнях, так что местное население становится свидетелем таких инцидентов».
В Лондоне Черчилль и главы его штабов, узнав в тот вечер, что немецкие армии находятся в ста километрах от Москвы, тут же согласились, что британские танки, посылаемые в Россию, должны иметь запасные части на три месяца эксплуатации, «каких бы жертв это ни стоило».
21 октября на советском фронте 2500 мастеров Краматорского завода тяжелого станкостроения, расположенного к юго-западу от Харькова, после трех недель тяжелейших трудов по разбору оборудования и перемещения его на поезда были готовы последовать за своим предприятием, эвакуированным на восток. Когда работы по эвакуации завершились, немецкие войска были всего в 11 километрах. Рабочие, не найдя поезд, прошли на восток тридцать с лишним километров до ближайшей работающей станции.
В Югославии немцы устроили 21 октября три бойни. В Крагуеваце они расстреляли 2300 мужчин и мальчиков; в их числе были целые школьные классы. В Кралево были убиты 700 человек, а в Мачванском округе — 600 мужчин, женщин и детей.