Оборона острова Уэйк продолжалась шестнадцать дней. Небольшие силы американцев — 524 военнослужащих и 1216 гражданских строителей — оказывали упорное сопротивление японцам.
Менее чем за шесть дней к 11 декабря советские войска вернули четыреста городов и деревень, в том числе и Истру на Волоколамском шоссе, и отбросили немцев через канал имени Москвы. Это был наиболее успешный до того времени день контрнаступления Красной армии. «Уже сейчас, менее чем через шесть месяцев боев, мы можем видеть, что Гитлер, начав войну против России, совершил одну из самых выдающихся ошибок в истории», — сказал в тот день Черчилль в палате общин.
На Дальнем Востоке японцы, переживавшие свой триумф, впервые попробовали на прочность способность американцев к сопротивлению — не только на острове Уэйк, но и на Гуаме, где 5400 японских солдат и офицеров атаковали 430 американских морских пехотинцев и моряков, находившихся на острове. Хотя враг и превосходил числом американцев более чем в десять раз, они отбивали атаки на протяжении девяти часов, прежде чем сдаться; погибли 17 американцев и один японец.
В битве за Малайю 12 декабря в японском воздушном рейде на Пинанг на западе полуострова погибли шестьсот гражданских лиц. Севернее британцы эвакуировали Виктория-Пойнт — ближайший к таиландской границе бирманский город. На следующий день японские войска вошли в малайский город Алор-Сетар; здесь военнопленный сикх майор Мохан Сингх в разговоре с майором Иваити Фудзиварой согласился организовать специальное подразделение из индийцев, бирманцев и тайцев, не желавших возвращения британцев или французов. Японцы предложили девиз — «Азия для азиатов». Через несколько недель майор Сингх согласился повести Индийскую национальную армию в бой против британцев.
14 декабря, когда японские войска продвигались на юг на Филиппинах и захватили Тугегарао, американские бомбардировщики атаковали военные транспорты. Один из них, пилотируемый капитаном Хьюитом Велессом, из-за частичной поломки мотора был вынужден пропустить время вылета. Тем не менее он решил продолжить миссию. Достигнув цели и оставшись далеко позади остальных бомбардировщиков, самолет Велесса был атакован восемнадцатью японскими истребителями. Он сумел сбросить бомбы, а затем развернулся в сторону базы; но на обратном пути восемнадцать истребителей гнались за ним на протяжении 120 километров. В бою, в котором погиб радист и был покалечен один из двух стрелков, были сбиты 11 японских истребителей. Велесс был награжден крестом «За выдающиеся заслуги». Он был, сказал позднее Рузвельт, «скромным молодым человеком, гордым за свой экипаж, принявший один из самых сложных боев, в которые когда-либо вступал бомбардировщик».
В оккупированной Польше наглухо закрытый фургон в Хелмно совершал короткие поездки в лес каждый день с 7 декабря. 10 декабря в Хелмно из сборного пункта в Ковале-Панске было доставлено более тысячи евреев из шести небольших деревень к западу от лагеря смерти; их всю ночь продержали в местной церкви, а потом убили газом. Через четыре дня в эту короткую последнюю поездку взяли 975 евреев из поселка Домбе. Эммануэль Рингельблюм вспоминал, как в Варшаве 14 декабря немецкий полицейский «внезапно, без предупреждения, начал стрелять в процессию» на еврейских похоронах. «У евреев нет мира, — писал Рингельблюм, — даже когда они сопровождают своих мертвых на вечный покой». На следующий день в Париже за акты сопротивления были расстреляны сорок польских евреев. Четверо убитых родились в Варшаве.
Когда стало ясно, что в Хелмно удается убивать людей газом эффективно, быстро и секретно, Гейдрих созвал в Берлине конференцию, чтобы обсудить «будущее» европейских евреев. Конференция была назначена на начало января. «Не считаете ли вы, что их нужно отправить в восточные земли на поселение? — спросил 16 декабря высших офицеров Ганс Франк, правитель генерал-губернаторства, и добавил: — В Берлине нам сказали: зачем вся эта суета? С ними нечего делать в Восточных землях, и в рейхскомиссариате считают, уничтожайте их сами». У Франка не было никаких возражений против такого «будущего» евреев Польши. «Относительно евреев я не прошу ничего, — сказал он своим офицерам, — за исключением того, что они должны исчезнуть». Нужны ему были, объяснил он, «шаги, которые, один за другим, приведут к их уничтожению в сочетании с крупномасштабными мерами, обсуждаемыми в рейхе». Что это за «крупномасштабные меры», должна была показать январская конференция.
15 декабря Красная армия выбила немецкие войска из Клина. На Ленинградском фронте фельдмаршал фон Лееб запросил разрешение на общий отход группы армий «Север». Гитлер ему отказал; тем вечером, по пути из Берлина в Растенбург на своем личном поезде «Америка», он набросал первый приказ об остановке на Восточном фронте. «Любое крупномасштабное отступление крупных армейских подразделений в разгар зимы, — предупреждал он, — учитывая ограниченную мобильность, недостаток зимнего обмундирования и неподготовленность позиций в тылу, должно неизбежно привести к самым тяжелым последствиям».
16 декабря советские войска вернули Калинин. В Северной Африке Роммель начал отход на запад из Тобрука; за неделю боев он потерял убитыми 38 000 солдат против 18 000 погибших у британцев. На Дальнем Востоке японские силы высадились в Мири на Сараваке и в брунейском городе Сериа; они получили не только территорию, но и нефть.
В Гонконге спустя неделю воздушных бомбардировок японские переговорщики с гарантией неприкосновенности пересекли бухту Виктория. Они обратились к британскому губернатору сэру Марку Янгу с посланием: сопротивление бесполезно, у гарнизона есть единственный выход — сдаться. Посланников развернули назад. «Губернатор и главнокомандующий Гонконга, — ответил сэр Марк, — полностью отказывается вступать в переговоры о сдаче Гонконга и пользуется случаем уведомить генерал-лейтенанта Сакаи и вице-адмирала Масаити Ними, что он не готов получать какие-либо сообщения относительно этого вопроса».
На следующий день, 18 декабря, под прикрытием тяжелого артиллерийского обстрела японские войска высадились на острове Гонконг. «Японцы занимают все острова один за другим, — сказал Гитлер Гиммлеру в Растенбурге тем вечером и добавил: — Они овладеют и Австралией. Белая раса исчезнет из этих регионов».
При подготовке к высадке в Гонконге японский командир первой волны нападавших войск, полковник Танака, приказал своему полку не брать пленных. Его приказ соблюдался. Заняв укомплектованную добровольцами зенитную батарею на первом этапе высадки, японские солдаты связали вместе всех двадцать выживших и закололи их штыками. На перевязочном пункте медицинского корпуса британской армии санитары и раненые солдаты не оказали японцам сопротивления. Их вывели на холм, где японские солдаты расстреляли и закололи штыками восемь канадцев, четырех служащих медицинского корпуса и трех членов бригады Скорой помощи Св. Иоанна.
Жизни некоторых канадцев, захваченных в плен в Гонконге, были спасены действиями ротного старшины Дж. Р. Осборна, ветерана Первой мировой войны. Увидев, что в толпу его сослуживцев упала граната, и не имея времени отбросить ее, Осборн криком предупредил остальных и бросился на нее, закрыв взрыв своим телом. Ценой его жертвы были спасены жизни как минимум шести других солдат. После войны, когда возвращенные пленники рассказали о поступке Осборна, он был посмертно награжден Крестом Виктории.
19 декабря полковник Шэннолт поднял свои самолеты в воздух над Китаем, чтобы перехватить десять японских аэропланов, летевших бомбить Ханой и Куньмин. Это было первое боевое задание группы, которая получила название «Летающие тигры». Она сбила девять из десяти японских самолетов.
В Средиземноморье британцы в тот день понесли потери: итальянские пилотируемые торпеды, которые британцы знали как «колесницы», проникли в гавань Александрии и тяжело повредили два линкора — «Королева Елизавета» и «Вэлиент». Одна эта атака дала итальянцам временное военно-морское превосходство в тяжелых кораблях.
Объявление Гитлером войны Соединенным Штатам пока не привело к прямому военному столкновению двух держав. Но вслед за ним войну США объявили Румыния и Болгария.
В тылу немецких войск на оккупированной территории Советского Союза айнзацгруппы продолжали массовые казни. Оперативный отчет о ситуации в СССР № 148, отправленный из Берлина 19 декабря, среди нескольких десятков казней упоминал расстрел 5281 еврея в Бобруйске; 1013 евреев и евреек, «которые выказали враждебное отношение к немцам и имели тесные связи с партизанами», в Паричах; и 835 евреев «обоих полов» в Рудне, «ибо они оказали большую помощь партизанам, распространяли подрывную пропаганду, частично отказывались работать и не носили еврейские знаки». В Витебске немцы приняли решение об «эвакуации» устроенного ими здесь ранее гетто. «В ходе этого процесса, — отмечал Отчет № 148, — всего было расстреляно 4090 евреев обоих полов». Этот отчет содержал подробности расстрела шестнадцати «умственно неполноценных еврейских и русских детей» в Шумячах. «На самом деле, — объяснял отчет, — дети неделями лежали в собственных экскрементах. У всех была жестокая экзема. Немецкий военный главный врач из госпиталя в Шумячах, вызванный для консультации, объявил детский дом и его жителей центром эпидемии первого уровня, что явилось достаточной причиной для их расстрела».
20 декабря японцы высадились на филиппинском острове Минданао, который они тут же начали превращать в огромную укрепленную базу. На советском фронте 20 декабря у немцев был вырван Волоколамск; у дороги советские войска наткнулись на виселицы, с которых продолжали свисать замерзшие тела восьми московских комсомольцев. Их поймали и казнили за шесть недель до этого, когда они выполняли задание по установлению контакта с партизанами. Все они были посмертно награждены орденами Ленина.
Войска Гитлера продолжали отступать; фюрер сказал генералу Гальдеру: «Каждому соединению должна быть возвращена воля держаться!» Сказать это было проще, чем сделать: согласно советским данным, в битве за Москву, теперь закончившуюся с таким решительным результатом, погибли 55 000 немецких солдат. Но жестокость кампании проявлялась повсюду. 21 декабря близ Минска несколько тысяч советских военнопленных замерзли насмерть во время марша по открытым полям. В Вильнюсе несколько сотен советских пленных, большей частью наполовину раздетых, многих — без обуви, заставили расчищать от снега железную дорогу. Одна еврейка, сжалившись над их судьбой, предложила одному из русских корку хлеба. Это заметил немецкий стражник, который тут же застрелил русского и еврейку.