В Атлантике союзники были не столь удачливы. За четыре недели с 1 июня в результате действия специальных субмарин снабжения немецкие подводные лодки затопили 121 торговый корабль союзников у восточного берега Соединенных Штатов. Однако британцы при помощи перехваченных сообщений «Энигмы» немецкого флота сумели к концу июня потопить все пять субмарин снабжения. Вслед за энергичным протестом Британии, обращенным к Испании, два других немецких корабля снабжения, «Шарлотта Шлиман» и «Корриентес», залегшие у Лас-Пальмаса на Канарских островах с сентября 1939 г., были вынуждены покинуть испанские территориальные воды. Позднее они тоже были потоплены.
Новости об убийствах в лагерях смерти на территории оккупированной Польши стали общеизвестны 1 июня 1942 г., когда варшавская подпольная газета Liberty Barricade Польской социалистической партии опубликовала обширный рассказ об убийствах газом в Хелмно. Эта информация поступила от Эммануэля Рингельблюма, который, в свою очередь, получил ее от молодого еврея Якуба Грояновского, бежавшего из Хелмно в январе после того, как его заставили участвовать в погребении тел убитых в душегубках. «Нас достигли леденящие кровь известия о бойне евреев», — начинался отчет. Через шесть месяцев и три недели после того, как Хелмно превратилось в место массовых убийств, о нем наконец узнали на Западе. Убийства газом в прочих местах, в Белжеце и Собиборе, а также в душегубках в Белграде и Риге, в Малом Тростенце близ Минска, оставались пока совершенно неизвестны союзникам.
С точки зрения немцев, вовлеченных в эти убийства, проблема заключалась в технологии. В официальной записке, датированной 5 июня, высокопоставленный чиновник в Берлине описывал детали «технической модификации специальных служебных автомобилей». С декабря 1941 г., объяснял он, «при помощи трех машин были „обработаны“ 97 000 человек без каких-либо повреждений для самих машин». Он добавлял: «Взрыв, который, как известно, имел место в Хелмно, должен считаться случайностью, вызванной технической ошибкой. Всем причастным организациям были разосланы специальные инструкции, чтобы предотвратить подобные происшествия в будущем». Была еще одна ошибка, заслуживавшая внимания; «товар» в душегубках, объяснял чиновник, во время операции прискорбным, хотя и естественным образом «бросался к свету», что вредило эффективности процедуры. Эту ошибку следовало «исправить».
На оккупированной территории СССР германская армия предприняла два крупных наступления против советских партизан. В рамках первого, операции «Котбус», начавшейся 3 июня, более 16 000 немецких солдат и офицеров напали на «партизанскую республику», образовавшуюся в конце 1941 г. в районе Полоцк — Борисов — Лепель. Через два дня, 5 июня, еще 5000 немцев начали операцию «Птичье пение» против 2500 партизан между Рославлем и Брянском. За четыре недели ценой гибели 58 немцев были убиты 1193 партизана. Однако немецкий военный отчет выражал недовольство результатами. «Партизаны, — жаловался высокопоставленный офицер, — продолжили применять прежнюю тактику избегания боя, отступления в леса или движения большими группами в зоны к югу от шоссе Рославль — Брянск и в район Клетни». Хотя из «усмиренной» зоны не сообщалось о новых нападениях партизан, писал офицер, тем не менее они «продолжают закладывать мины», что привело к повреждению нескольких немецких автомобилей. Через два месяца советские партизаны в еще большем количестве вернулись в район «Птичьего пения».
8 июня, когда шли первые дни этой операции, три еврея вместе с молодой женщиной, Виткой Кемпнер, вышли из вильнюсского гетто на первую подрывную миссию. Их целью был немецкий военный поезд, и они добились успеха. «Он взорван» — эти слова облетели гетто, принеся его обитателям чувство если не надежды, то победы. Но вскоре пришел черед карательной акции. Гестапо схватило 32 семьи, вывезло их в Понары и расстреляло.
За четыре дня до того, как три еврея вышли из Вильнюсского гетто на диверсионное задание, от ран умер Рейнхард Гейдрих; на его государственных похоронах в Берлине 9 июня Гиммлер сказал скорбящим эсэсовцам, что на них лежит «священная обязанность» отомстить за смерть Гейдриха «и с еще большей решимостью, безжалостно и беспощадно, уничтожать врагов нашего народа». На следующий день все 199 мужчин из чешской деревни Лидице, расположенной в 10 километрах к северо-западу от Праги, были схвачены и расстреляны. Восемьдесят восемь детей с шестьюдесятью матерями были высланы в Равенсбрюк, Маутхаузен и Освенцим, где всех их убили. В другой чешской деревне, Лежаки, были расстреляны 17 мужчин и 16 женщин, а 14 детей были посланы в концлагеря. Войну пережили два ребенка — всего два из 394 жертв.
Убийства в Лидице и Лежаках были только началом того, что СС назвали операцией «Гейдрих». В тот же день, 10 июня, тысяча евреев была депортирована из Праги «на Восток». Единственным выжившим из них стал мужчина, который сумел спрыгнуть с поезда в начале поездки. Из двух следующих составов, в каждом из которых ехало по тысяче человек и которые вывезли «в неизвестном направлении на Восток» в «образцовое» гетто Терезиенштадт 12 и 13 июня, выжил тоже только один человек. Все три поезда, вероятнее всего, шли в Минск, а оттуда — в Малый Тростенец, где без остановки работали душегубки.
Главный материал номера The Times от 10 июня был озаглавлен «Массовые убийства в Польше». В нем рассказывалось не об операции «Гейдрих», центром которой стала Чехословакия, но о речи, произнесенной за день до этого в Лондоне генералом Сикорским, в которой он изложил детали массовых убийств евреев на польской земле в предыдущие двенадцать месяцев. «В этом году были совершены избиения десятков тысяч евреев, — сказал он. — Люди умирают от голода в гетто. Проводятся массовые казни; расстреливают даже больных тифом». Что касается поляков, добавил Сикорский, «чтобы раздавить сопротивление железнодорожников Верхней Силезии, в восемнадцати силезских городах были поставлены виселицы. На них повесили представителей образованных классов, железнодорожников и рабочих, и, чтобы наблюдать за этим жестоким представлением, собрали всех школьников».
Лишь предупреждение о грядущей каре, добавлял Сикорский, «и применение ответных мер там, где это возможно, могут остановить ярость немецких убийц и спасти сотни тысяч невинных жертв от неизбежного уничтожения». 12 июня, через два дня после обращения Сикорского, на углу улицы в силезском городе Домброва-Гурнича были повешены десять поляков, обвиненных в диверсии на железоплавильном заводе. Их тела остались в петлях в назидание будущим саботажникам.
В самой германской армии молодой офицер, двадцатипятилетний Михаэль Китцельман, получивший Железный крест второго класса за храбрость при командовании ротой, летом открыто высказался против жестокостей, совершаемых на Восточном фронте. «Если эти уголовники победят, — сказал он офицерам-сослуживцам, — я бы не хотел жить дальше». Китцельман был арестован и предан военному суду. 11 июня его расстреляли в Орле.
Через три недели после казни Китцельмана Гиммлер обратился к офицерам дивизии СС «Рейх», чтобы объяснить, почему расовую войну должны вести войска СС, а не германская армия. То, что к врагам нужно относиться по-человечески, Гиммлер называл ошибочным пониманием войны и с гордостью объявлял, что эсэсовцы не будут щадить ни своей, ни чужой крови.
13 июня в Пенемюнде на Балтике немецкие ученые испытали 12-тонную ракету с боеголовкой весом в одну тонну, которая предназначалась для запуска из Германии по Англии. Для наблюдения за испытаниями из Берлина прибыли 35 высокопоставленных чиновников, среди которых были статс-секретарь Министерства авиации Мильх и рейхсминистр вооружения Альберт Шпеер.
Ожидалось, что ракета, которую немцы называли «А4», а союзники позднее — «V2», будет иметь дальность полета до 360 километров. Первое испытание, однако, закончилось сбоем: хотя ракета успешно взлетела, она врезалась в землю в километре от точки запуска, глубоко разочаровав как экспертов, так и чиновников. Впрочем, после этой ошибки исследования интенсифицировались.
В Северной Африке силы Роммеля продолжали движение к египетской границе. «Сражение развивается для нас благоприятно, — писал Роммель жене 1 июня, — подбиты около четырехсот танков. Наши потери терпимые». К 5 июня Роммель объявил, что он захватил 4000 военнопленных. Через шесть дней его войска ворвались в удерживаемую французами крепость в Бир-Хакейме.
12 июня, пока Роммель приближался к египетской границе, была подчеркнута важность Египта как базы союзников: американские бомбардировщики, базировавшиеся в дельте Нила, пролетели 1500 километров и сбросили бомбы на румынские нефтяные месторождения в Плоешти, от которых зависела немецкая военная машина. Но у берегов Египта операция «Вигорес» — попытка британцев доставить припасы на Мальту — на той неделе столкнулась с серьезными трудностями: 16 июня британский крейсер «Гермиона» утонул, а британский эсминец «Хэсти» и австралийский эсминец «Нестор» были так сильно повреждены, что им пришлось открыть кингстоны.
До конца операции в Средиземном море итальянцы пустили ко дну еще три британских эсминца — «Эйрдейл», «Бедуин» и «Оакли». Последний, переданный во временное пользование польскому флоту, был переименован в «Куявяк» и обслуживался польскими матросами. Хотя во время столкновения затонул также итальянский тяжелый крейсер «Тренто», операция «Вигорес» стала жестоким тактическим поражением и дурным предзнаменованием для британцев.
На суше Роммель продолжал марш на запад. «Сопротивление противника рухнуло, — вспоминал он позднее, — и все больше британских военных сдавалось в плен. На их лицах отражалось горькое уныние». «Битва выиграна, враг рассыпается, — писал Роммель жене 15 июня. — Сейчас мы зачищаем окруженные остатки их армии. Нет нужды говорить, как я доволен».
16 июня немцы нашли семерых чехов, участвовавших в убийстве Гейдриха и скрывавшихся в одной пражской церкви. Они прятались в ней две недели и планировали 19 июня уйти и добраться до Англии. Обнаруженные чехи сдаться отказались и вступили в бой, убив 14 немцев. Як Кубиш, чешский парашютист из Британии, который бросил гранату, смертельно ранившую Гейдриха, получил ранения и умер в госпитале. Йозеф Габчик, два других парашютиста, сброшенные по отдельности, а также три участника местного чешского Сопротивления погибли в бою. Их выдал другой чех, Карел Чурда, который сообщил гестапо об их местонахождении. Чурда, как и четыре других парашютиста, прошел обучение в Британии.