д, либо и правда дремал.
По всему выходило, что семейное поместье Стрешневых, было передано сыну Андрея Стрешнева по дарственной от отца. В поместье входила земля, на которой стояли две деревни Становская и Пышминская, между деревнями протекала река Берёзовка, и на реке стоял семейный дом помещика. Неподалёку от дома была пасека, которой как раз занимался брат Фаины Иван Андреевич Стрешнев.
Ну, это я всё примерно знала из тех документов, которые мне передал нотариус.
А вот то, чего не было в документах, мне поведал городской глава.
— Брат ваш с супругой были найдены застреленными в начале февраля. Да и обнаружили их не сразу, только спустя несколько дней. Зима.
— А ребёнок? — похолодев от ужаса, спросила я, — Неужели никого рядом не было? Слуги?
— Так из слуг у брата вашего только старый Кузьма оставался, он то как раз и сообщил, что в доме хозяина беда.
Михаил Ананьевич тяжело вздохнул, и потёр лоб рукой, словно вспоминая, что там было, после чего продолжил:
— Просто сразу добраться до города никто не мог. Снегом дороги завалило. А у нас, знаете ли, не как в Петербурге, если завалит, сразу не расчистить.
— Так, а ребёнок? — повторила я свой вопрос, начав нервничать, а то, что он мне всё про снег.
— А-а, — спохватился Михаил Ананьевич, — так со старым слугой она была. Кузьма так и рассказал, что мать собрала и отправила его с девочкой в ближайшую деревню.
Я задумалась, так живо представила себе, как старик в тулупе идёт через сугробы с маленькой, тоже в тулупчике, из-за чего она похожа на бочонок, девочкой в платочке и тёплой шапке.
У меня сразу возник вопрос, но я не стала задавать его вслух: — «Почему мать отправила старика с малышкой в деревню? Почему они сами остались в доме?»
Выяснилось, что пасекой с тех пор никто не занимался, дом никто не охранял, старый Кузьма продолжал жить там же при доме, но чем занимался и на что жил никто не знает.
На мой вопрос, а почему?
Господин Нуров ответил:
— По закону, если наследники не находятся в течение шести месяцев, то землица продаётся с молотка.
— И, если на земле никаких дорогих строений нет, то и цена соответственно невысокая, — продолжила я незаконченную, как мне показалось, мысль градоначальника.
Нуров очень внимательно на меня посмотрел:
— Правда ваша, Фаина Андреевна.
А потом вдруг сказал:
— А на землицу эту много кто целился, да я бы и сам был не прочь прикупить.
Взглянул так остро, что мне даже неприятно стало, ощущение, как бумагой порезалась, и спросил:
— Может подумаете насчёт продажи? Зачем вам столько земли одной-то?
Я решила всё перевести в шутку, чтобы не отвечать:
— Михаил Ананьевич, я ведь ещё даже не доехала, а вы уже такие серьёзные вопросы задаёте. Доеду, осмотрюсь и поговорим.
После такого ответа, Нуров как-то даже повеселел. Может решил, что это скрытое обещание с моей стороны. А я в свою очередь подумала, что никому там особо доверять нельзя, даже этому «добренькому» градоначальнику. Который так удачно вдруг оказался именно в этом поезде и именно в моём купе.
Теперь вот я размышляла, а Нуров дремал. Вдруг дверь в купе распахнулась и проводник произнёс:
— Собираемся, в течение часа прибываем в Екатеринбург.
И, поклонившись, вышел.
Нуров так быстро открыл глаза, что я поняла, не дремал, притворялся.
Почему? Чтобы вопросы не задавала? Или чтобы на них не отвечать?
Глава 8.2.
— Ну-с, Фаина Андреевна, приветствую вас в Екатеринбурге, — довольно бодро проговорил, только что дремавший, Нуров, — вы же впервые на нашей земле?
«Ну вот что сказать, — подумала я, —так-то не впервые, конечно, почти всю жизнь там и прожила, но вот Фаина, возможно, что и впервые».
Да ещё моя подозрительность проснулась, что-то мне показалось, что хитрит Михаил Ананьевич, недоговаривает.
—В детстве мы здесь с батюшкой бывали, — на свой и страх и риск ответила я.
Ну то в детстве, — заявил Нуров, — сейчас-то многое изменилось
Я на него посмотрела с удивлением, детство, если брать, что Фаине двадцать, совсем недавно было. Ну тему развивать не стала, решила послушать, к чему он это вообще ведёт.
— Вам, Фаина Андреевна, надо присмотреться, приглядеться к местному обществу, я бы мог вам в этом помочь, — наконец озвучил истинную мысль господин Нуров
— Конечно, — ответила я, — это дело очень нужное, но мне бы сразу хотелось племянницу забрать и в родное имение поехать.
Лицо у Нурова стало не очень довольное, и я поспешила его заверить:
— Но как только всё увижу, сразу в город, к вам, с радостью воспользуюсь вашим предложением.
На всякий случай, чтобы не было двусмысленности ещё добавила: — С супругой вашей мне интересно познакомится, такими добрыми делами занимается.
Мне показалось, что Нуров удовлетворённо кивнул, и больше мы к этой теме не возвращались. Единственное, что он удивился, что я сразу хочу ехать в приют.
—Вы бы сначала в имение съездили, — посоветовал он.
Но я для себя решила, что девочку заберу сразу, может,конечно, там очень хороший приют, да вот только дома с родным человеком всегда лучше.
Заручившись обещанием Нурова о помощи, и пообещав ему не позднее, чем через неделю приехать в город, я отправилась в Нуровский приют.
Находился он на окраине Екатеринбурга. Сначала хотела договориться с извозчиком сразу на то, чтобы он нас уже вдвоём отвез в имение, но извозчик мне разъяснил, что они только в городской черте работают, а чтобы добраться до деревни мне нужно почтовую карету нанимать.
Я подумала: — «Любопытно, а знал об этом Нуров? Если знал, то почему не предложил помощь? Неужели думает, что я «сломаюсь»?»
Извозчик, заметив мои поджатые губы, подумал, что это я на его счёт злюсь:
—Барышня, да вы не сердитесь, я вас возле приюта подожду и до почты поедем, а там и пересядете на почтовую.
Я выдохнула, кивнула доброму дядьке.
Приют находился в двухэтажном полукаменном здании на пересечении двух улиц, Сибирского проспекта и улицы Тихвинской. Прямо перед приютом была небольшая площадь, где и остановился извозчик:
— Здесь вас обожду, а как выйдете, если с вещами, кликните, я подъеду
В приюте я сразу приказала привести мне девочку. Начальница приюта попыталась что-то рассказать, что нужны какие-то ещё документы, но я была уставшая, после почти недельной дороги, злая, потому что мне ещё надо было искать транспорт, и уже осознавшая, что дворянам можно немножко больше, чем неродовитым людям.
— Приведите мне ребёнка, — и я посмотрела на даму взглядом бухгалтера, у которого не сдан годовой отчёт.
Через полчаса мы с Полиной уже выходили из здания.
Когда девочку только привели она настороженно на меня смотрела, словно зверёк.
— Полина, я Фаина, твоя тётя, теперь мы будем жить вместе, вернёмся в дом, — я старалась, чтобы мой голос звучал весело, хотя хотелось схватить малявку и заплакать, почему-то так было её жалко.
— Она не говорит, — произнесла воспитательница, крупная, не очень опрятная женщина.
— Вообще? — удивилась я, вроде уже большая, должна говорить
Начальница достала папку:
— Вот это тоже возьмите, здесь врачебные осмотры
Я пролистнула и увидела заключение некоего доктора Рощина, что у девочки посттравматический шок.
— Вы мне всё отдали? — не стала уточнять подробности про врача у начальницы, которая по какой-то причине была негативно настроена, решила, что позже приеду в город и всё выясню.
— Вещи ещё, — всё так же недовольным тоном спросила начальница, не удосужившись назвать меня по имени, — забирать будете?
— Какие?
Начальница кивнула воспитательнице и вскоре та притащила тканый мешок и положила передо мной.
«Вот же …»— мне захотелось выругаться, но я сдержалась
— Я что ковыряться в нём буду?
— Вы вправе забрать всё, — сообщила мне начальница и гадко улыбнулась
И тут до меня дошло: —«Да она же денег хотела! Эх, Россия-матушка, «не подмажешь не поедешь». Но теперь-то я принципиально ей ничего не заплачу.»
Взглянула на начальницу и приказала:
— У входа стоит извозчик, извольте погрузить вещи в багаж
Уж не знаю, что там в мешке, наверняка хлам, но неизвестно, что нас с Полиной ждёт в имении, поэтому нам может там любой хлам пригодиться.
Извозчик не обманул, дождался и отвёз нас на почту. Там тоже всё прошло отлично и, наняв довольно приличную почтовую карету мы с Полиной доехали до имения. По пути жевали, купленные заранее пирожки и запивали морсом.
Когда прибыли в имение было около пяти вечера. И вот здесь начались сюрпризы.
Ворота на въезде в имение были нараспашку, причём она створка буквально висела, словно её выбили. Дом издалека, от ворот казался красивым, но когда мы подъехали, то стало заметно, что внутри есть следы пожара, большинство окон были выбиты, возле входа валялись какие-то камни. Приглядевшись, я поняла, что это куски статуи или статуй, судя по постаментам, их было две возле входа.
Людей пока не увидела, но по словам Нурова здесь должен жить Кузьма.
Между тем, почтовый кучер уже выгрузил багаж, поставил его на землю и, почесав затылок, спросил:
— Барышня, в дом нести?
Я вздохнула и дав ему на чай, попросила постоять немного.
Если здесь никого нет, то может лучше в деревню поехать, одной с ребёнком оставаться на ночь в пустом полуразрушенном доме страшновато.
Глава 8.2. Продолжение
— Ну немного я могу, — извозчик снова почесал затылок.
«Надеюсь, что это просто привычка,» — подумала я, но на всякий случай, решила к нему близко не походить.
— Полинка, ты со мной или с дядей кучером постоишь? — спросила девочку, решив, что может ей не захочется бродить по дому.
Но она так вцепилась мне в руку, что я поняла, идём вместе.
Но не успели зайти в дом, как услышали:
— Это кто тама? У меня ружьё есть!