Обратилась к Ивану:
— Иван, а вы договорились с мадам Голощёкиной?
— Обижаете, Фаина Андреевна! — нарочито возмущённо произнёс Иван. — В первый же день!
— Да я не о рекламе, а о нашем приходе сегодня, — улыбнулась я. — Насчёт рекламы вот даже не сомневалась, что вы уже всё подготовили.
— Пока нет, Фаина Андреевна, не докумекал, — смешно пригорюнился Иван. — Но сейчас же всё устрою.
И Иван, не раздумывая, выскочил из лавки.
А у нас с Порываевым возникла неловкая пауза, и я, чтобы не молчать, спросила:
— Как ваша поездка в Казань? Всё ли удачно?
— Да, Фаина Андреевна, спасибо, — кивнул Порываев. — Договорились о поставках, теперь точно смогу новую фабрику обеспечить.
И снова замолчал.
— А я вот в отделение сыска заезжала, — вдруг вспомнила, что это же Порываев детектива Кошко нанимал.
На лице Порываева появилось удивление.
— И там познакомилась с Аркадием Никифоровичем Кошко, — продолжила я, с удовольствием глядя на всё больше вытягивающееся от удивления лицо Порываева.
Вскоре Алексей справился с удивлением и кивнул:
— Я знал, что что Аркадий Никифорович собирается сюда для продолжения расследования, но не думал, что так быстро.
И тут же спросил:
— А у вас какое-то дело в сыске?
И я начала рассказывать историю про старосту, но не успела. В дверях появился улыбающийся Иван вместе с мадам Голощёкиной.
— Ну, здравствуй, Фаинушка, — обратилась она ко мне прямо по-родственному, да ещё и расцеловала в обе щёки.
Повернулась к застывшему в стороне Алексею Порываеву и, совершенно не стесняясь, поглядела на него в упор и спросила:
— Ты кто же будешь? Жених, что ли?
Алексей беспомощно посмотрел на меня. У у меня мелькнула озорная мысль сказать, что да. Но не стала. Просто сообщила, улыбнувшись:
— Сватов пока не присылал, Мария Александровна.
На что мадам Голощёкина, не растерявшись, сразу выдала:
— Смотри, красавчик, уведут барышню.
После такого весёлого обмена приветствиями Мария Александровна сразу перешла к делу. А именно стала ходить по лавке и смотреть, как всё устроено. Как и Порываев недавно, удивлённо рассматривала косметическую половину помещения, но критиковать не стала.
Зато обратила внимание на название. Елисей, как и обещал, уже постарался с вывеской. И теперь над входом в будущую лавку висела искрящаяся на солнце вывеска «Золотой мёд», на которой, помимо названия, какой-то талантливый художник нарисовал маленький горшочек, полный чего-то золотого, с летающими над ним пчёлками.
— Хорошее название, — сказала мадам Голощёкина. — А главное — прямо в тему.
Я, ничего не подозревая, кивнула:
— Да, Мария Александровна, мёд у меня золотой, вкусный.
Но мадам Голощёкина посмотрела на меня странно и спросила:
— Так ты не знаешь, что ли?
— О чём? — отчего-то у меня похолодели ладони.
— О том, что долгое время слухи ходили, что аккурат на твоей земле золото находили.
Глава 30
И у меня в голове раздался звук захлопнувшейся крышки. И даже на секунду стало темно, как будто бы и вправду крышка закрылась.
Оказалось, что я на мгновение лишилась чувств, потому что пришла в себя в мужских объятиях.
До меня донёсся встревоженный голос Марии Александровны:
— Фаичка? Что это с ней?
И голос Порываева прямо над моей головой, зачем-то оправдывающийся:
— Да, наверное, снова позавтракать забыла.
А я подумала: «Вот мадам Голощёкина удивится, что мужчина, который не является мне ни женихом, ни мужем, знает, что я "позавтракать забыла", да ещё и "снова"».
Открыла глаза, вот уже второй раз прихожу в себя на широкой груди Алексея Порываева. Запах от рубашки Порываева был приятный, да и от него самого пахло чем-то хвойно-кожано-табачным. Такой приятный мужской аромат.
Снова закрыла глаза. Следующая мысль была: «Куда я влезла?».
Вдруг мне прямо в макушку сказали:
— Фаина Андреевна, я видел, вы пришли в себя. Хватит притворяться.
«Неужели нельзя подольше побыть рыцарем?» — подумала я, но глаза открыла.
— Срочно! Срочно! Поехали ко мне гостявать! — громко сказала Мария Александровна.
— Да, может, мы в ресторацию? — произнёс Порываев, но мадам Голощёкина ему сразу же и ответила, что нечего с молодой бледной, «что та поганка», девицей по ресторациям шастать.
И уже скоро мы въезжали за деревянные, но крепкие ворота особняка мадам Голощёкиной.
У Марии Александровны на обед было без затей. Угощали пельменями. Которые сама мадам Голощёкина называла пельняни*.
(*Пельмени являются традиционным уральским блюдом. Раньше их действительно на Урале называли удмуртским словом «пельняне»)
Мария Александровна нам заявила:
— Пельняни, конечно, лучше по зиме. Налепил, наморозил и вари себе. Но я их круглый год люблю.
Помимо пельменей подали ещё и рыбу, и мясо с овощами. А у меня появилась возможность выспросить подробности про золото.
Но оказалось, что Мария Александровна не так уж много и знала. Только то, что лет сто назад один из крестьян нашёл самородок, да и объявил о том государеву человеку.
— Говорят, людей понаехало, в здешних местах отродясь столько не видали, — говорила Мария Александровна, прихлёбывая чай из большого блюдца, — да вот только не нашли больше золота.
— Значит, нет золота? — обрадовалась я. — Слухи одни?
— Народ сказывает, что обидел кто-то золотого полоза, вот он золото и припрятал, — продолжала рассказывать Мария Александровна.
Посмотрела на Порываева и договорила, лукаво сверкнув глазами:
— Так что смотри, Алексей Сергеевич, Фаина-то у нас богатая невеста, вдруг тебе-то земля и откроется.
Потом вдруг спохватилась, будто бы вспомнив что-то важное:
— А сам-то ты откель будешь? Из столицы?
Порываев рассказал, что сейчас живёт в столице, но иногда ездит в Петербург по делам.
— А чем же ты занимаешься? — продолжила выспрашивать Порываева мадам Голощёкина.
— Да конфеты шоколадные делаю, — улыбнувшись, ответил Алексей.
Мария Александровна сперва недоумевающе смотрела на него, будто бы не поверив, а потом повернулась ко мне и высказала:
— Нет, Фаина, мы тебе другого найдём, кого-нить посурьёзней.
А вот Порываев разошёлся:
— Э нет, Мария Александровна, так не пойдёт. Вы мне сегодня полдня расписывали Фаину Андреевну, и теперь сердце моё будет разбито.
На что мадам Голощёкина, ехидно прищурившись, посоветовала заесть кисленьким.
Посидели, посмешили друг друга, так вот, перешучиваясь, да и засобирались обратно.
А мадам Голощёкина, провожая нас, прошептала, взяв меня под локоть:
— Ну, вообще-та, те мужики, которые сладкое любят, оне добрые. Только следить надобно, чтоб не растолстел.
***
Ресторан «МедведЪ». Екатеринбург.
Ресторан «Медведъ» славился хорошей уральской кухней и тем, что там были отдельные кабинеты, в которых днём можно было отобедать и поговорить о делах.
В кабинете сидели двое. Окно было плотно зашторено, отчего создавалось впечатление, что за окном уже вечер.
— Какие успехи? — спрашивал тот, кто сидел в самой тёмной части стола, занимавшего почти половину кабинета.
— Не так быстро, — отвечал немного развязным тоном второй собеседник.
— Постарайся не затягивать, хозяин торопит, — человек добавил в голос немного стали.
— Передай хозяину, что быстро только кошки родятся, — раздражённо ответил мужчина.
И в ответ получил холодное:
— А векселя твои тоже ему передать?
На том выяснение того, что делается быстро, а что нет, мужчины прекратили.
Глава 31
Алексей Порываев
Алексей Порываев устал, в Казани у него были сложные переговоры. Братья Агафуровы, известные казанские хитрецы, своего не упустят. Они, конечно, сразу почувствовали, что некуда Алексею больше обратиться и попытались ему «руки выкрутить». Пришлось на день дольше задержаться, взять паузу. Ну, да ладно, в конце концов договориться у него получилось, и хорошо. Да ещё и погулял денёк по Казани, на рынок сходил, по набережной прошёлся.
А в договоре с братьями, кстати, тоже помогло то, что дворянка Фаина Андреевна Стрешнева теперь была компаньоном Алексея Порываева, купца и промышленника. Оказалось, что для торгового дома «Братья Агафуровы» было важно, что поставляют они не просто Порываеву, а Порываеву и ко, партнёрству с дворянской фамилией.
А на рынке Алексей подарок купил своему «партнёру». Шёл, и вдруг увидел, и не смог удержаться, почему-то сразу представилось, как на ней будет смотреться. В то момент даже не подумал о том, что неловко как-то подарки дарить партнёру. Не невеста, ни родственница.
А ни о чём думать он больше не мог, душа пела, пока поезд ехал, всё подгонял его. Не успел сойти с поезда, сразу побежал на почту, взял почтовую карету, приехал… и вдруг увидел её, словно королеву, сидящую на троне, услышал звонкий смех. А перед ней целое представление, дворяне, да на армейских конях, офицеры, все в белой парадной форме.
Алексея как холодной водой из ведра облило. Подумал: «Алексей, куда ты лезешь с крестьянским рылом да в калашный ряд. Посмотри, вокруг неё дворянчики так и вьются».
А она сидит, хохочет, и не знал Алексей, что его больше всего разозлило. То ли, то, что он ожидал, что приедет, а она тут одна, бедная, несчастная в разрушенном имении. И он такой спаситель.
Хотел уже уехать, пока его не заметили, но не смог оторвать взгляд. Потом уже дед, который рядом с ней сидел, Алексея заметил, но ей ничего не сказал. Да и дед не простой, выправка явно военная.
«Что же здесь произошло с того момента, как она мне письмо написала,» — подумал Алексей.
А офицерик прямо на колени перед ней упал. Алексей хотел было отвернуться и, вдруг его словно молнией ударило. Взгляд Фаины остановился на нём, и хоть и далеко было, а он мог поклясться, что увидел, что лицо её посветлело, и взгляд этот её радостный будто бы «прицепил» Алексея на тонкую, но очень прочную верёвку.