Первая мысль пришла: «Как же не вовремя!»
А следующая: «Постараюсь уговорить императора помочь мне и… Полинке».
Разумеется, я сразу поняла, что за условия будут выдвинуты похитителями. Им нужна земля, и я, если честно, готова была всё отдать, лишь бы уже оставили в покое, да Полинку мне вернули живой.
Вчиталась, ужин был назначен на восемь вечера, форма одежды указывалась: «Дамы в высоких платьях, кавалеры в обыкновенной форме в мундирах».
Резко заболела голова: «Подходит ли моё платье под понятие «высокое»?»
И посоветоваться-то не с кем, придётся завтра с утра к Евдокии Николаевне ехать, кроме неё у меня здесь никого нет.
Мрачно усмехнулась, вот же интересные «зигзаги судьбы», единственным человеком, с которым я могла переговорить, была невеста бывшего возлюбленного Фаины.
С этими мыслями я пошла готовиться ко сну, и уже собиралась лечь спать, когда опять раздался звонок в дверь. Я прислушалась, шаги в коридоре указывали на то, что Тихон пошёл открывать. Я хотела бы думать, что, возможно, это всё-таки приехала Анфиса Васильевна, но нет.
Тихон снова постучался в дверь моей спальни. Пришлось вставать, и накинув халат, идти и смотреть что там принесли.
— Вам, Фаина Андреевна, посыльный принёс, — произнёс Тихон, который уже тоже переоделся в домашнее.
— А кто принёс Тихон? — что-то мне не хотелось брать в руки это письмо.
Оказалось, что пришла какая-то женщина и передала письмо Варваре Капитоновне, владелице доходного дома, а та уже принесла мне.
Письмо было в маленьком кремового цвета конверте, подписанном изящным женским почерком. Я сразу ощутила странное беспокойство. Бумага была дорогой, и, мне даже показалось, что того же качества, что и письмо от похитителей.
Но на этот раз написано письмо было от руки.
Я вскрыла конверт. Внутри лежал небольшой лист бумаги, на котором было написано всего несколько строк.
«Дорогая Фаина Андреевна,
Простите, что не смогла принять вас. Я и правда очень плохо себя чувствую. Но не могу не предупредить вас. Будьте осторожны и ни в коем случае не доверяйте моему мужу.
Валентина Вышинская»
Заснуть долго не удавалось, но в какой-то момент я и сама не заметила, как провалилась в тяжёлый, вязкий сон. Всю ночь мне что-то снилось, то я куда-то бежала, то кому-то что-то доказывала, всё было смазанным и тревожным.
Когда утром я проснулась, за окном висела серая, плотная хмарь. Я посмотрела в окно и подумала: «Даже погода изменилась. Как сейчас вообще можно радоваться, если где-то там моя Полинка одна?»
Следом пришла другая мысль: «Хорошо, что с ней Анна.» А потом ещё одна, противная: «А вдруг Анна заодно с похитителями? Уж слишком вовремя она мне подвернулась.»
Я вспомнила, как Анна показала рекомендательное письмо к графу Гореву, и тут же решила, что надо съездить к графу, уточнить, знает ли он вообще Анну Мещерякову.
Захотелось ударить себя по лбу. Почему я не сделала этого раньше?
Но история не любит сослагательного наклонения. Как говорят японцы:
«После того как корабль утонул, каждый точно знает, как его нужно было спасать.»
Письма с «инструкциями» от похитителей так и не принесли. Поэтому мы с Тихоном собрались и поехали, сначала к графу Гореву, а потом я собиралась заехать к Евдокии Жировой за советом.
Хозяйку предупредили, что может заехать новая помощница по хозяйству, и попросили впустить её в квартиру.
За всем этими треволнениями я и не заметила, что от Алексея Порываева известий вот уже второй день нет.
Глава 53
Алексей Порываев
С тех пор как отвёз Фаину к доходному дому, Алексей поехал домой. Дом его что в Москве, что в Петербурге располагался в самой фешенебельной части города.
И, если в Москве дом располагался на Остоженке, то в Петербурге дом Порываева был на Васильевском острове, среди тех, кто мог себе позволить купить дом среди особняков, каждый из которых обладал своим «лицом», и кому-то даже казалось, что и характером.
Матушка уже ждала его, лицо её было серьёзное, и Алексей понял, что не просто так она из Москвы семьсот вёрст проехала.
— Ну что, Алёша, повстречался со своим деловым партнёром? — спросила Агриппина Александровна.
— Да, матушка, повстречался, — Алексей знал куда Агриппина Александровна клонит, но не стал отказывать ей в удовольствии провести «беседу с сыном».
— Ну а теперь-то, для матери у тебя время найдётся? — добавила она с лёгким укором.
Алексей точно знал, что его матушка никогда не стеснялась прибегать к манипуляциям, но ей это прощалось, потому как всё, что она ни делала, она делала исключительно ради него. Да и всегда была на его стороне.
Вот и сейчас в голове Алексея мелькнула мысль, что может, хватит уже мечтать о несбыточном, пора бы и остепениться. Вон, у всех друзей уже по трое-четверо детей, а он всё прожекты строит.
Отужинав с матушкой, сели пить чай. Агриппина Александровна внимательно посмотрела на сына и произнесла:
— Ты, Алёша, уж коли решил, так, может, доведёшь дело до конца?
Алексей покачал головой.
— Да нет, матушка, что же я решил-то? Я ж правду тебе сказал, Фаина Андреевна Стрешнева действительно мой деловой партнёр. Благодаря ей землю получил, и теперь буду подавать заявку на поставщика двора Его Императорского Величества. Совладельцем у меня дворянка числится, так что право имею.
— Значит, если приведу к тебе невесту знакомиться, не убежишь опять? — с прищуром уточнила матушка.
Алексей помрачнел. Он терпеть не мог такие разговоры, но матери нужно было ответить. Да и сам он уже почти решился, что надо посмотреть хотя бы на невесту, которую ему предлагала мать.
— Согласный я, матушка. Не убегу, — тихо сказал Алексей.
— Пойми, Алёша, — заговорила Агриппина Александровна мягко, — никто тебя не неволит, не обязывает, сразу с обеда в храм не потащат, посмотришь, поговоришь, пообщаешься. Помню же я, как дочка купца Елисеева тебе приглянулась, а что не сошлись, так всякое бывает.
Мать положила руку на руку Алексея и добавила:
— Может, оно и правильно с осторожностью подходить, потому как на всю жизнь ведь выбираешь.
Алексей улыбнулся.
Голос матушки стал деловым.
— Тогда на ближайшую субботу ничего не занимай, — велела она, — в гости пойдём.
Алексей вздохнул, но внутренне обрадовался, до субботы было ещё несколько дней. Однако для себя он твёрдо решил, что эти дни с Фаиной Андреевной видеться не станет. Иначе слова своего перед матерью не сдержит. А ну как Фаина Андреевна ему чего-нибудь скажет в субботу сделать…, и Алексей знал, что сделает, всё сделает, что она попросит.
Знал, и всё ещё сомневался.
***
Фаина
С утра так и не пришло никакого письма от похитителей. Я уже несколько раз посылала Тихона к хозяйке узнать, не было ли посыльных.
— Не волнуйтесь, всех к вам сразу пропущу, — уверила меня Варвара Капитоновна, когда я, уже не выдержав, сама к ней пошла.
— Да они могут и не пойти, — вздохнула я, — но вы, если вдруг принесут письмо, сразу, не задерживая, мне его отдайте.
— Не волнуйтесь вы так, Фаина Андреевна, — сказала хозяйка, а потом подозрительно на меня посмотрела и спросила:
— А где же племянница-то ваша? Что-то не видно сегодня ни её, ни нянечку.
Я поджала губы и не ответила любопытной владелице доходного дома.
— Варвара Капитоновна, мы с вами договорились? — напомнила я, глядя ей в глаза.
Теперь настала её очередь поджать губы, вероятно, из-за того, что я проигнорировала её вопрос.
— Договорились, Фаина Андреевна, — сухо ответила она.
— Вот и ладненько, — улыбнулась я, — а я пойду, мне собираться надо, сегодня пригласили во дворец.
Зачем я это сказала, не знаю, вроде бы тщеславием никогда не отличалась, но так приятно стало видеть, как у Варвары Капитоновны «отвисла челюсть». Лицо женщины выразило крайнюю степень удивления, и мне показалось, что она даже дар речи потеряла. Сразу стало спокойнее, теперь она уж точно сразу доложит, если вдруг принесут письмо от похитителей.
И Анфиса Васильевна с утра не приехала с вещами. Тихон, отправленный узнать, что там в больнице, вернулся и сообщил:
— Анфиса Васильевна пока ещё проживает на территории больницы. Ей разрешили собрать вещи без спешки. Просила извинить, говорит, обжилась там, пока всё отсортируешь, сразу и не уедешь.
Я подумала, что резонно. Зачем пожилую женщину торопить? Действительно, столько лет жила при больнице, наверняка не так-то просто сразу всё собрать и перевезти.
«А у меня, когда я выписывалась, то один сундук был,» — пришла в голову грустная мысль.
Тихон также сообщил:
— Митрофан в себя приходил, но потом снова заснул. Я не застал его в сознании. Доктор сказал, что раз пришёл в себя, то значит, дело движется. Но наблюдать ещё нужно.
Где-то к середине дня я начала собираться к императорскому ужину. Надевать платье и изображать, что оно «высокое», потому что с этим ожиданием письма, я, конечно, же не съездила к Евдокии Жировой и не посоветовалась. Настроения не было никакого.
С одной стороны, казалось, вот сейчас зайду к императору, расскажу всё, да в ноги упаду, скажу: «Спасите, готова всё отдать, только помогите вернуть племянницу живой и здоровой». А с другой, а ну как всё испорчу?
Может, это и неправильно, может, мне надо было сразу идти к Аркадию Никифоровичу. Но что-то внутри подсказывало, что не надо. Я же не знала, кто за всем этим стоит. А вдруг это вообще глава Главного управления сыска?
Вот так и пойдёшь к Аркадию Никифоровичу, а тот к бывшим коллегам в полицию, и «тот, кто в тени» сразу обо всём узнает. Ещё и это странное письмо от Валентины Егоровны: «Мужу не доверяйте».
И вдруг меня как холодной водой окатило. А что, если Вышинский и есть тот, кто за всем стоит?
Ведь не просто же так приезжал он в Екатеринбург. И сам по себе он какой-то неприятный. Высокий, худой, с желчным лицом. Я вспомнила Валентину Егоровну, тихую и молчаливую, вдвое, если не втрое, моложе него. Вспомнила, какая она мне впервые показалась грустная, словно замученная.