Может, конечно, болезнь у неё, а может и супруг с ней как-то плохо обращается.
Мне стало страшно, тем более что выход у меня оставался, по сути, один.
Время до ужина во дворце, как ни тянулось в ожидании письма от похитителей, всё равно пролетело. И, вот, как только мне выезжать, письмо, конечно же, принесли.
Я взяла его с собой, села в карету, и подумала, что по дороге прочитаю. Короткая, чуть длиннее, чем первая, записка тоже была отпечатана на механической машинке на хорошей плотной бумаге:
«Фаина Андреевна,
рассчитываем на ваше благоразумие. Завтра в полдень, надлежит вам явиться в здание Коллегии Канцелярий, что на Университетской набережной, подъезд номер два. Там вас будет ожидать нотариус с подготовленными бумагами. В его присутствии вам необходимо будет подписать документы, подтверждающие, что вы добровольно и без принуждения передаёте землю. Нотариус обязан спросить вас, добровольно ли вы это делаете, и вы должны будете ответить утвердительно. Только после этого вам будет возвращена ваша племянница.»
— Ну что ж, — подумала я, — времени мне похитители почти не дали, но половина суток у меня есть
А карета моя уже въезжала на территорию Зимнего дворца.
Глава 54
А карета моя уже въезжала на территорию Зимнего дворца.
Сопровождал меня Тихон. Ещё по пути я поняла, что так и не отправила никого к графу Гореву, да и сама не съездила, так и не узнала, что там с Анной Мещеряковой. «Голова моя дырявая, — подумала я, — надо было всё-таки заехать к Аркадию Никифоровичу, вместо того чтобы целый день ждать письма от похитителей».
Мысли метались, и мне вдруг до боли захотелось увидеть Алексея Порываева. «Куда он пропал? Что произошло? Я уже не знаю, что и думать… Уж не завязан ли и он в этом?» — мелькнула щемящая грудь мысль.
«Так недолго и с ума сойти, — сказала я себе, глядя в окно, — а ведь я приехала в Петербург, чтобы спастись.»
Я вздохнула. Надеялась, что к императору меня сразу позовут и не придётся торчать на ужине. «Смысл какой мне с ними за столами сидеть? Я и родовитостью не сильно отличаюсь», — криво усмехнулась я.
Когда подъезжали к Зимнему дворцу, обратила внимание, какой он всё-таки красивый. Сердце сжалось. «Как там Полинка?.. Сейчас бы могли вместе здесь гулять», — подумала я, сглотнув ставшую кислой слюну.
— Эх, Фаина Андреевна, — пробормотала я себе под нос, — где наша не пропадала.
Встретили меня во внутреннем дворе дворца как дорогую гостью. Отворили дверцу экипажа. Я вышла, показала приглашение. Встречавший чин сказал:
— Ужин будет проходить в Николаевском зале.
А я подумала: «В молодости, когда приезжала в Ленинград, была только в Греческом зале. А вот в Николаевском ещё ни разу». Даже смешно стало. «Ну что ж, пока есть силы пошутить, значит не всё потеряно», — выпрямила спину и пошла следом.
Но, конечно, желания мои не сбылись, и к императору меня сразу не позвали. Церемониальную часть пришлось выстоять целиком. Это было около получаса, недолго, потому как обед был для «своих», всего пятьдесят персон.
Все, практически без исключения, так или иначе относились к царской семье. Были принцы, князья. Мне особенно запомнились князь Черногорский, принц Персидский, принц Александр Гессенский, князь Болгарский… ну и, конечно, «виновница» торжества великая княгиня Мария Александровна, младшая сестра императора.
После представления и подарков нас пригласили к столу. Меня тоже усадили, столов было несколько, я сидела, конечно, далеко, но поела. Хотя аппетита и не было, но не будешь же, у всех на виду, царское угощение игнорировать.
Подаваемые блюда перечислялись в меню, написанном на карточке: уха из ершей, расстегаи, форелька гатчинская, пельмени, жаркое из утки и, на десерт, ванильное мороженое. Наверное, было вкусно, но я вкуса не чувствовала.
Наконец государь-император встал вместе с супругой. Мне показалось, что Александра Фёдоровна бросила в мою сторону ободряющую улыбку. За императорской четой поднялись все остальные, встали из-за стола и прошли в соседний зал.
Я, конечно, на фоне «высоких нарядов» смотрелась весьма бледно, но долго у стеночки стоять не пришлось. Ко мне подошёл человек в тёмном сюртуке с золотыми пуговицами. Я так поняла, что, наверное, это была форменная одежда. Больше никаких украшений, кроме пуговиц с гербами, на нём не было. Он кивком головы предложил следовать за ним.
***
Шли недолго, сначала прошли один коридор, поднялись на один этаж вверх, потом ещё немного по другому коридору, и остановились перед большими дверями.
Молодой человек обернулся ко мне, посмотрел и сказал:
— Это Малый кабинет Его Императорского Величества. У вас будет пять минут. Расскажете о своей проблеме и сразу выходите. Я вас отведу обратно.
Я хотела попросить, чтобы меня не отвели, а сразу бы вывели, но подумала, что сделаю это потом, потому что молодой человек уже открыл передо мной двери, и мне ничего не оставалось, как только войти.
Я вошла, вспоминая, что должна сделать по этикету. Неуклюже сделала реверанс, потом поклонилась, подняла голову… и от ужаса у меня застряли слова в горле.
Его Императорское Величество, Император Александр, сидел за столом и мягко улыбался в пышные усы. А по его правую руку сидел господин Вышинский Сергей Николаевич. Усов у него не было, но он тоже улыбался, глядя на меня.
— Итак, — произнёс господин Вышинский, — вы, кажется, Фаина Андреевна Стрешнева? Дворянского сословия.
В горле у меня пересохло. Я кивнула и кое-как выдавила из себя:
— Да... да.
— У вас какое-то дело к государю? — продолжил Вышинский.
Здесь вдруг заговорил император:
— Не бойтесь, Фаина Андреевна. Александра Фёдоровна сказала, что дело у вас государственной важности. Я вас слушаю.
А я уже поняла, что Вышинский —это и есть тот самый человек, стоящий за всем тем, что случилось с семьёй Фаины Стрешневой: с её братом, с ней самой, и даже с её матушкой, которая предпочла сбежать из страны. И в его глазах я сейчас читала приговор.
«Что же делать? Что же делать? Что сказать?» — лихорадочно метались мысли.
Ну и я сказала:
— Ваше Императорское Величество, дело моё, может быть, и не совсем государственной важности. Только вот дамы наши тратят средства немалые на то, чтобы выглядеть красиво и платят французским парфюмерам. А мы с известным химиком Верой Евстафьевной Богдановской вывели формулу, чтобы не хуже французских, а даже лучше! Эликсиры красоты делаем. Теперь бы нам развернуться да поддержку от государства получить, тогда и у наших дам была бы возможность покупать отечественное, а не французское.
Мне показалось, что улыбка Вышинского стала шире.
А вот Император недоумённо посмотрел на меня.
— Это всё, что вы хотели сказать, Фаина Андреевна?
— Да, Ваше Императорское Величество, — произнесла я.
— Хорошо. Мы подумаем, — сказал император и кивком отпустил меня из комнаты.
Я поклонилась и, пятясь спиной, неожиданно вспомнив, что задом к императорам не поворачиваются, вышла из кабинета. Там стоял всё тот же молодой человек в чёрном сюртуке с золотыми пуговицами.
***
— Давайте я провожу вас обратно в зал, — предложил молодой человек.
Я покачала головой, пытаясь прийти в себя и понять, что делать дальше, наверное надо ехать к Кошко или к Алексею, с трудом уловила, что он меня спрашивает.
— Нет, не в зал... Я... можно, я уеду уже из дворца? Мне домой надо, срочно.
— Ну что вы, Фаина Андреевна, сейчас самое интересное начинается, — с улыбкой сказал он.
— Нет, — твёрдо ответила я, — мне домой надо.
— Ну хорошо, только я не смогу вас проводить до самого выхода, вы же не против, если я отведу вас, там лакея попрошу, а он вас проводит.
— Да, спасибо, — кивнула я.
Молодой человек отвёл меня через два коридора, вниз по этажу, передал лакею, и мы пошли к выходу. И вдруг, навстречу мне из одного из боковых коридоров вышел мужчина со знакомым лицом. Я сразу поняла, где видела его раньше, ещё в тот день, когда Алексей Порываев сказал, что нужно обратиться к Антону Алексеевичу Клопову, я специально залезла в альманах и посмотрела, как он выглядит.
Я кивнула лакею, чтобы подождал, и бросилась к мужчине.
— Антон Алексеевич! Антон Алексеевич, уделите мне пять минут. Дело есть важное. Мне больше не к кому обратиться!
На лице мужчины появилось изумление.
Я могу себе представить, как я выглядела, с безумными глазами, потому что внутри я ощущала себя совершенно потерянной и не знала, что делать. Но не воспользоваться этой случайной встречей я не могла.
— Ну хорошо, — сказал он, — если вопрос важный, можем пройти в мой кабинет.
Я кивнула:
— Да, дело конфиденциальное.
Мы с ним пошли в тот коридор, откуда он вышел, и зашли в один из кабинетов. Судя по всему, это и был его кабинет, потому что чувствовал он себя там довольно вольготно. Мужчина сел за стол и показал мне на стул:
— Присаживайтесь. Какое у вас дело?
— Меня зовут Стрешнева Фаина Андреевна. Сейчас я проживаю в Екатеринбурге, у меня там имение, доставшееся от брата.
Я рассказала ему всё, кратко, но по сути, вплоть до того момента, как увидела Вышинского в кабинете у императора.
Лицо Клопова вдруг стало жёстким, особенно когда я достала из сумочки два камня, которые взяла с собой, чтобы продемонстрировать Его Императорскому Величеству.
— Кто вас послал? — резко спросил он, — это Вышинский вас послал?
Клопов начал оглядываться, вскочил из-за стола, вышел в коридор, потом вернулся.
— С какой целью вас послали?
— Никто меня не посылал, — сказала я, глядя на него, не понимая вообще, о чём он говорит, — я вас вообще случайно встретила.
— Рассказывайте, кто вас послал, — снова потребовал он, — я сейчас вызову охрану, и мы с вами будем разговаривать в другом месте. Уберите свои камни со стола!