Агриппина Александровна тяжело, и, мне даже показалось, укоризненно вздохнула и так же укоризненно взглянула на меня.
– Фаина Андреевна, вы молоды и не всё понимаете. Алексей Сергеевич долго шёл к этому дню. Многие годы он не мог, да и не хотел этого делать. Но наконец-то наступило и время, и тот момент, когда решается его судьба.
Я всё ещё не понимала, о чём она говорит, потому что у меня в голове сидела наша встреча в императорском дворце. Снова сказала:
– Конечно. Почему же я не понимаю? Я и сама считаю, что это переломный момент, как в жизни Алексея, так и для его дела.
– Ну вот, видите, – обрадовалась Агриппина Александровна и тут же добавила: – А вы не отпускаете Алексея.
Здесь настала моя очередь удивляться.
– Агриппина Александровна, а куда же я его не отпускаю?
– Ну как же! – с чувством сказала мать Порываева. – У Алексея Сергеевича сегодня встреча с невестой и её родителями, а вместо этого он идёт встречаться с вами.
И тут меня настигло осознание: я-то говорила про подготовку встречи в Императорском дворце, а Агриппина Александровна – про встречу Порываева с его невестой. Меня настолько насмешила эта ситуация, что я говорила про то, что сидело у меня в голове, а мать Порываева, про то, что сидело у неё, что я даже не сразу сообразила, что она сказала.
– Простите, – переспросила я. – Что вы говорите? Какая встреча сегодня? – и добавила:
– Мы, наверное, с вами говорим о разных вещах.
На лице Агриппины Александровны появилось понимающее выражение, такое бывает у людей, когда они хотят сказать: «Ну вот, а что я говорила?»
Такое покровительственно-понимающее выражение. И таким же тоном она вдруг произнесла:
– Ну вот видите, Фаина Андреевна. Вы дворянка, я из купеческой семьи, как и Алексей. И вот вроде мы с вами на одном языке говорим, а всё равно друг друга не понимаем. Оставьте Алексея. Ведь что за жизнь у вас может быть, когда вы – про одно, а он – про другое?
– Так семья не получится, – продолжила Агриппина Александровна, – да и выгоды от вашего брака никакой, ему же опора нужна, чтобы за невестой семья крепкая стояла, столичная.
Глава 60
А я вдруг поняла, зачем она пришла, она пришла отговаривать меня от моих якобы видов на её сына. Но я даже себе не признавалась в том, что имею какие-то планы в отношении Алексея. И, наверное, поэтому моё лицо вдруг независимо от меня приобрело высокомерное выражение, и я ей сказала:
– Вам самой, Агриппина Александровна, не кажется, что это смешно?
И так это холодно прозвучало, но я ничего не могла с собой поделать. Внутри меня родилась какая-то другая Фаина, злая и обиженная.
– Неужели вы могли подумать, что я занимаюсь тем, что увожу вашего сына у какой-то купеческой дочери? – резко добавила я.
Тон мой, казалось, мог заморозить всю гостиную. Да и внутри меня словно появился кусок льда, когда я произнесла:
– Всё, что нас связывает, – это исключительно деловые отношения. И ваши претензии абсолютно неуместны.
Я заметила, как Агриппина Александровна сглотнула. И подумала, что всё-таки есть эта сословная разница. Потому как только она увидела во мне не добродушную девочку, а холодную, высокомерную дворянку, то поведение её сразу изменилось.
– Простите, – вдруг сказала мать Алексея. – Я не подумала... Но всё-таки... сегодня вы отпустите Алексея на встречу с невестой?
А меня такая злость взяла, что я не стала ей ничего обещать.
– Агриппина Александровна, сколько вашему сыну лет?
– Почти тридцать годков уже, – ответила она.
– Почти тридцать годков... – повторила я. – Да и капиталами владеет немалыми. Что вы считаете, он сам не в состоянии принять решение, на что ему своё время тратить и где для его судьбы более важная встреча намечается?
Лицо Агриппины Александровны вдруг стало растерянным. А мне стало стыдно, и я подумала, что она же мать, и понятно, что она человек своего времени и хочет защитить своего сына от «хищницы-дворянки», нацелившейся на его капиталы. Она снова растерянно пробормотала:
– Простите... я не подумала...
И здесь моя неловкость всё-таки привела меня в чувство, и я поняла, что не стоит грубить, и сказала:
– Агриппина Александровна, и вы меня простите за резкость, но завтра у нас с вашим сыном встреча в Императорском дворце. Мы представляем продукт, который разработали совместно, и для дела вашего сына эта встреча судьбоносная. Сегодня нам надо обговорить последние приготовления, и именно это держит вашего сына, а не то, что вы подумали.
– Да-да... – пробормотала Агриппина Александровна. – Я, наверное, пойду...
– Во сколько у вас встреча с невестой Алексея? – спросила я, когда она уже встала.
– В четыре… Обед назначили… – слабым голосом произнесла женщина.
– До четырёх он освободится. Идите, – всё так же сухо сказала я.
Я не пошла её провожать и в каком-то странном отрешении услышала, как хлопнула входная дверь. В гостиную вошла Анфиса Васильевна.
– Фаина Андреевна, – спросила она, – что случилось-то? На вас лица нету.
Я и сама не ожидала от себя такой реакции на то, что Алексей встречается с невестой, и у них уже всё решено, а мне он ничего про это не рассказал... Хотя, казалось бы, с какой стати? Мы же с ним деловые партнёры. Поэтому набрала воздуха, вздохнула и сказала:
– Всё нормально, Анфиса Васильевна. Просто неожиданная новость.
Анфиса Васильевна поджала губы, но, видя, что я не могу и не хочу сейчас продолжать разговор, молча долила мне в чашку чая и вышла, оставив меня в гостиной с чаем и пряниками.
***
Встреча с Алексеем у меня была договорена на два часа дня. Он должен был приехать сюда за мной, и мы вместе собирались поехать к нему в лабораторию, там были заготовлены образцы продукта, и мы должны были отработать речь, которая уместилась бы в пять минут для представления нашего изделия. А на вечер у меня была назначена финальная примерка платья.
Платье я заказала из готовых, потому что ничего не успевала сшить для завтрашней встречи в Императорском дворце.
Всё это промелькнуло у меня в голове, словно я пролистала ежедневник. В тишине, часы, равнодушно тикая в гостиной, разделили странным образом время на «до» и «после».
Утром сегодня было настроение ожидания чего-то прекрасного. А сейчас, ощущение чего-то потерянного.
До встречи с Алексеем оставалось ещё несколько часов. И это было хорошо, я подумала, что лучшим выходом будет пойти сейчас погулять с Полиной и Анной, чтобы не думать, «не листать» больше страницы странного ежедневника, где мы почему-то были вдвоем с Алексеем, что-то совместно планировали, и предложения начинались со слова «мы».
Я вышла из гостиной и увидела Аню и Полинку, они как раз собирались на улицу.
Полина, которая стремительно восполняла период молчания, увидев меня сразу сказала:
– Фая, пофли, деколон покупать
Я вопросительно взглянула на Анну.
– Просто так, Фаина Андреевна, теперь нам не интересно на улицу ходить, а вот пройти мимо витрин парфюмерной лавки, это нам нравится, там красивые флакончики.
И мы пошли смотреть красивые флакончики, а может и «деколон покупать»
Когда стрелки часов приблизились к двум, я уже пришла в себя, каким-то странным образом убедив себя, что лучшим способом будет достойно представить завтра во дворце шоколад, помочь нашему общему с Алексеем предприятию стать ещё более прибыльным, получив возможность продвижения на Императорской выставке.
Да и уехать обратно в Екатеринбург, и заняться наконец-то там вплотную эликсирами, заказы на которые начали сыпаться с огромной скоростью. Те эликсиры, что были подарены императрице, сделали своё дело.
Да и Екатерина Жирова тоже времени даром не теряла, я с благодарностью подумала о том, что мне повезло, что бывший сердечный друг Фаины нашёл себе такую замечательную невесту.
Я была уверена, что мой настрой позволит мне провести встречу с Алексеем и действительно спокойно отпустить его на встречу с его невестой, не сказав при этом ни слова, и даже не попытавшись съязвить.
Но весь мой настрой разрушился, вот просто до основания, в один миг, в тот самый момент, когда в дверь раздался звонок, и он зашёл в квартиру, где я, в ожидании его, уже собралась, чтобы, не теряя времени сразу выехать.
От него пахло чем-то хвойно-цитрусовым, светлые волосы пребывали в каком-то беспорядке, видимо, он снял шляпу перед тем, как войти и не поправил непослушную чёлку.
И я почему-то вдруг вспомнила, как после того, как закончился штурм в усадьбе, где скрывался Вышинский, мы ехали обратно, и Алексей, сидя в крытом возке, в котором помимо меня были и Полина, и Анна Мещерякова, Полинка сидела у меня на коленях, а Алексей обнимал нас обеих.
А я слушала, как гулко стучит его сердце под моим ухом, и пахло от него этим же хвойно-цитрусовым ароматом, но тогда аромат был едва уловим, а от Алексея вкусно пахло пылью, костром и железом.
Вот тогда-то я и подумала, что было бы хорошо просыпаться так каждое утро, утыкаться в мужское плечо и вдыхать этот мужской запах, дарящий тепло и спокойствие.
Я потрясла головой, освобождаясь от ненужных воспоминаний, и улыбнулась. Хотя почему-то мне было трудно это сделать, потому как всё моё спокойствие, весь мой настрой, к которому я так долго шла после разговора с Агриппиной Александровной, разрушился после того, как я увидела его.
– Я готова, Алексей Сергеевич. Поедемте, – сказала я.
Но он вдруг почувствовал, что что-то не так, и переспросил:
– Фаина Андреевна, с вами всё в порядке?
Я бы, конечно, не сказала ему, что его мать приходила, но Анфиса Васильевна, которая стояла тут же и которая не была обременена никаким этикетом, заявила:
– Была в порядке, пока маменька ваша не пришла!
Я только успела повернуть голову и укоризненно произнести:
– Анфиса Васильевна...
Брови Алексея взметнулись вверх.