Тут из-за стола отозвалась Анна Игнатьевна. Язык у неё слегка заплетался, видимо, маман перебрала шипучего.
— Фаинушка… Как ты можешь так с гостями…
— Анна Игнатьевна, — всё так же холодно сказала я, — мы с вами завтра поговорим.
Боковым зрением я увидела, что позади меня встал Иван Иванович. И, похоже, подтянулись ещё двое в черкессках.
Я, воодушевлённая такой поддержкой, ещё раз обратилась к офицерам:
— Господа, вам пора.
Один из офицеров, который сидел, держа в руках гитару, неизвестно откуда взявшуюся в моём доме, встал, слегка пошатнулся и повторил:
— Господа, нам пора.
При этом Пётр Орлов почему-то виновато на меня посмотрел, но мне было не до того, чтобы анализировать, кто есть кто и почему они оказались в моём доме, и откуда Анна Игнатьевна их всех знает.
Выпроводив матушкиных гостей, я пошла сразу на второй этаж, уж больно мне не хотелось пересекаться с Анной Игнатьевной, и я решила, что сделаю это завтра, когда хоть немного отосплюсь на нормальной кровати.
Но за завтраком увидеть Анну Игнатьевну мне не удалось, потому как она приказала завтрак принести ей в комнаты, потому как у неё болела голова.
Ну, судя по тому количеству пустых бутылей, которые я видела стоящими на столе, не мудрено, что она неважно себя чувствовала.
Пока Анна Игнатьевна отдыхала в своих комнатах, я времени зря не теряла: приняла отчёты от начальника охраны и потом от Ивана Киреева. Затем мы все вместе, Иван, Вера и я, закрылись и начали обсуждать косметический бизнес.
По всему выходило, что спрос у нас сейчас сильно превышал предложение, а с учётом тех заказов, которые начали приходить благодаря моему столичному турне, нам нужно было выходить на другой уровень производства. А для этого надо срочно искать помещение, где можно было бы разместить необходимое лабораторное и производственное оборудование.
— В городе есть такое помещение, — сообщил Иван, — но с учётом непонятной ситуации с градоначальником, я бы посоветовал сделать это либо на вашей земле, либо посмотреть какие-то небольшие города по дороге.
Мне эта идея показалась здравой, но я рассчитывала, что ситуация с Нуровым должна была как-то разрешиться в ближайшее время, поэтому сказала Ивану:
— Проработай идею, но пока подожди с действиями.
Без подробностей о золоте я рассказала и Ивану, и Вере про то, что скоро часть земли будет отдана под геологические разработки государству, и что я уже подписала соответствующий договор. Как только приедут размечать территорию, надо будет смотреть, может быть, пасеку придётся переносить, потому как, скорее всего, к разработкам будут строить дорогу.
— Дорога — это хорошо, — заметил Иван. — Особенно если государство будет за это платить.
Матушка Фаины выбралась только к ужину. И вместо того, чтобы извиниться и как-то объяснить, по какому праву она решила, что имеет право приехать ко мне в имение, она вдруг стала мне рассказывать, что мне пора замуж, и что она подобрала мне прекрасную кандидатуру.
Я вспомнила « Леди Макбет Мценского уезда» * , прочитанную мной когда-то, и только то, что меня могут отправить на каторгу, остановило меня от того, чтобы ночью прийти и задушить матушку Фаины подушкой.
(*повесть Николая Лескова)
Вот как так бывает, что совсем же совести у человека нет. Я молчала, слушала весь тот бред, который она несла. Вокруг за столом сидели капрал Васильев, Вера, её матушка, и все они с большим удивлением слушали Анну Игнатьевну. А ещё тоже с большим удивлением смотрели на меня. И когда Анна Игнатьевна закончила, я с сарказмом спросила:
— Что-то ещё?
И если я думала, что есть предел человеческой наглости, то я просто ещё не знала, что в большинстве случаев наглость — беспредельна. Потому что Анна Игнатьевна достала несколько писем и передала их мне.
Я открыла и с удивлением увидела, что это кредиторские расписки с требованием погасить задолженность, и сроки оканчивались уже в этом месяце.
Я с недоумением смотрела на эти бумаги и понимала, что это не старые долги, расписки на которые у меня лежали в кабинете. Это уже новые, которые Анна Игнатьевна каким-то волшебным образом умудрилась наделать.
— Что это? — холодно спросила я.
— Фаинушка, — сказала Анна Игнатьевна, — у меня не было денег. Пришлось занять. Вот, надо бы погасить…
— Я вам сказала, Анна Игнатьевна, — резко прервала я, — что никакие ваши долги гасить не собираюсь.
Анна Игнатьевна мило улыбнулась. И я снова прочитала в её улыбке то, что она точно знает, что пока мне некуда деваться.
Я с трудом удержалась от того, чтобы не бросить эти бумаги матери Фаины в лицо. Оставила их лежать на столе и решила, что следующим же утром поеду к Пришельцеву. Надеюсь, бумаги, которые Кошко должен был подготовить, уже к нему пришли.
Глава 69
Фаина
Чтобы успокоиться после разговора с Анной Игнатьевной, которая то ли не понимала, что, то, что она творит не укладывается в рамки семейных отношений, то ли намеренно действовала так, чтобы не отвечать на вопросы, я пошла прогуляться.
Полинка ещё отдыхала, поэтому в моей прогулке участвовала лишь охрана. Сегодня было тепло, а во второй половине дня солнце нагрело воздух так, что даже идти было лениво, но из леса обещалась прохлада и свежесть, и я шла по тропинке, шагая легко, но мысли мои были тяжёлыми.
Я шла и размышляла, что надо бы написать Алексею, и жалела о том, что не было у нас времени поговорить и я ему не рассказала про наш план с Кошко, теперь придётся Аркадия Никифоровича просить посвятить Порываева в курс дела. Хотя он и был против, говорил, что чем меньше людей знают, тем более правдоподобно всё будет выглядеть.
«Потом объяснитесь, Фаина Андреевна, — говорил он, здесь любая мелочь важна, враг ваш, словно угорь, скользкий, а теперь ещё и потерять может всё, поэтому биться будет до конца. Да и вам же хочется спокойно жить, и не оглядываться каждый раз.»
Я разумом с Кошко была согласна, но сердце моё обливалось кровью, что не дай бог могу испортить то прекрасное, но хрупкое, что возникло между мной и Алексеем.
А вот с маман придётся немного повозиться, хотя и очень хочется дать команду капралу, чтобы гнали и матушку, и её прожорливого француза взашей. Но без «участия» Анны Игнатьевны, Нурова нам не свернуть.
Так в мыслях дошла до территории пасеки, вспомнила что в буквальном смысле слова по золоту хожу. Вот же «повезло», мне бы и пасеки хватило, но удача она такая, если уже и настигает, то как цунами, накрывает с головой, а уже выплывешь или нет, это от тебя зависит.
— Фаина Андреевна, — услышала голос Степана, который подбежал ко мне, и искренне улыбаясь сказал:
— Вот радость-то, не знал, что вы вернулись, пойдёмте что вам покажу.
Мы с ним пошли в сторону ульев, потом он вдруг спохватился:
— Ой, погодите, сейчас вам маску-то выдам, а то наши красавицы могут и покусать, сейчас у них самое рабочее время.
И побежал в сторону сарайчика, а я подумала, что мне нужен костюм пчеловода, чтобы был свой и освоить то, что умеет Степан, тем более что мне нравилось этим заниматься.
«Вот сейчас решится проблема с Нуровым, и со всем остальным, что к этому «прилипло» и буду уже наконец спокойно жить, трудиться, наслаждаться каждым днём, ведь жизнь она дана нам не для того, чтобы в муках доползти от точки А в точку Б, а в том чтобы радоваться каждому дню, солнцу, дождику, снегу, лесу, цветку, любви, которая дана нам, чтобы помочь друг другу прожить жизнь».
Степан рассказывал, что пока меня не было, они здесь пережили и роение, и боролись с какими-то пчелами-грабителями, я даже не знала, что такие бывают, и ему пришлось докупить ульев, потому что появилось ещё несколько семей, и именно это он мне хотел показать. Переживал очень, что деньги потратил.
Я успокоила Степана. Глядя на стройные ряды выставленных ульев, я понимала, что работа проделана колоссальная, и мёда в этом году будет много. И Степан это подтвердил.
— Фаина Андреевна, начал уже заборы делать, вот гляньте-ка, — мы уже отошли от ульев, и Степан вынес потрёпанную тетрадь, — смотрите видите, как растут цифры-то, к медовому спасу ещё больше будет.
А я вдруг поняла, что к медовому спасу к нам могут уже царские геологи приехать, и мне так стало жалко пасеку. Спросила Степан, есть ли возможность передвинуть куда-нибудь пасеку, если вдруг понадобится. И получила ответ, что сейчас вообще не желательно, это место лучшее, и с точки зрения лугов, полей леса, окружающих пасеку с разных сторон, ну и реки, конечно.
— Вот, Фаина Андреевна, соберем, на зиму в клуб запечатаем, тогда можно и переносить, — сказал Степан.
Не стала я ничего пока ему говорить, да и не могла, много не скажешь без объяснений, только расстроится человек, спросила:
— А когда это, в каком месяце?
— Если октябрь будет тёплый, то в ноябре, — ответил Степан, и тут же добавил — и тогда же ещё новых ульев надо будет закупить.
Я улыбнулась:
— Если надо закупим, конечно.
Обратно шла, в голове хоть немного стало полегче, я уже не так остро реагировала на то, что произошло за обедом, но появились новые тревожные мысли, мне бы очень не хотелось, чтобы с пасекой что-то плохое случилось, и я подумала, что надо бы написать в столицу, чтобы отсрочить приезд специалистов.
***
На следующее утро я поехала в Екатеринбург к Пришельцеву. В этот раз всё было немного по-другому, встала пораньше, чтобы ни с кем не пересекаться, взяла с собой Ивана Киреева и сопровождающих, потому как без охраны никак нельзя. Да и пусть все привыкают, что Фаина Андреевна Стрешнева с охраной ездит.
В Екатеринбург приехала примерно к девяти утра. По дороге ещё удалось немного подремать, с благодарностью сказала Ивану:
— Экипаж хорошо сделали.
— К зиме ещё кое-что дооборудуем, — ответил Иван, — можно будет и колёса менять на полозья, чтобы по зиме ездить, когда дороги станут сложными.