Миссис Доналдсон успокоилась насчет Баллантайна, однако была абсолютно уверена, что ее тайна известна и мисс Бекинсейл, и всем прочим. Так что спросила напрямик Делию, которая, как выяснилось, давно была в курсе.
— Это нечестно! — сказала Делия. — Я на десять лет тебя моложе. Секс с юнцами, ужин с руководителем… Ну чем я хуже?
— Секса не было, — уточнила миссис Доналдсон.
— А что же было?
Она все рассказала, поняв, что именно этого ей и не хватало, и обе то и дело хохотали как безумные.
Да, миссис Доналдсон немного подредактировала действительность, умолчав о ночах, проведенных у стены, но, хоть она и рассказала о своем приключении, оно не потеряло очарования, а даже наоборот, и поэтому, вернувшись вечером домой, она тут же полезла в мусорное ведро и отыскала среди чайных пакетиков и помидорной кожицы скомканный листок, который оставил Олли.
Вскоре новые жильцы переехали, плата была внесена за две недели вперед, но ни о каких иных условиях оплаты или вариантах решения вопроса в случае неуплаты речи не было.
Вели они себя скромнее, чем Энди с Лорой, например, почти не заходили на кухню — Олли, похоже, питался в основном пиццей на вынос.
Гвен, как и можно было предположить, была недовольна.
— Она вообще разговаривает? Я уже дважды заходила, и она оба раза тут же исчезала наверху. Он вполне разговорчив, только что это за дурацкая шляпа? Какие-то они богемные.
— Они вполне тихие, — ответила ей мать. — Я иногда даже не знаю, дома они или нет.
— Ну, хоть в чем-то лучше предыдущих. А на кого он учится?
— Кажется, на модельера.
— На модельера? Ну, тогда ты должна благодарить бога, что он не гей.
— В этом нет ничего предосудительного, — сдержанно сказала миссис Доналдсон. — Я как-то изображала в больнице лесбиянку.
— Это еще зачем? — простонала Гвен.
«Для смеха, — хотелось ответить миссис Доналдсон. — Или во искупление того, что подарила миру такое безрадостное создание, как ты».
Однако, хоть на дочь ей было в целом наплевать, она понимала, что разозлилась она прежде всего потому, что Гвен была права.
Чем, она, собственно, занималась в больнице? И зачем предоставила этим двум ребятишкам крышу над головой?
Все это было непристойно. Она хоть и храбрилась, но на самом деле это была не она. Но именно потому она это и делала — потому что это была не она.
Как только новые жильцы заселились, все ее тайные мотивы полезли наружу — она опять заняла свой пост у стены. В основном ее бдения были тщетны — из соседней комнаты не доносилось практически ни звука, стояла такая тишина, что однажды миссис Доналдсон пять минут прислушивалась к какому-то стуку, пока не поняла, что это бьется ее сердце. Изредка слышался сдавленный стон, по-видимому, Джералдины, но стон тоски или восторга, разобрать не получалось — возможно, причиной стона была просто скука.
Миссис Доналдсон со своей стороны начала беспокоиться — а вдруг намек, брошенный Олли в самом начале, вовсе не был намеком? Вдруг она неправильно поняла? Или же это был такой прием — так вставляют в дверной проем ногу, чтобы дверь не захлопнули, — а теперь, когда они заселились, тема закрыта? Так или иначе, но сама она этот разговор завести не могла и вскоре стала думать, что выставила себя на посмешище не один раз, а два.
Впрочем, контакты были — может, и не столь значительные. Как-то вечером, столкнувшись с ней на кухне, Олли сказал:
— А можно, я вас как-нибудь нарисую? Правда, я даже вашего имени не знаю.
— Джейн, — ответила миссис Доналдсон. — Ну, если хотите… Нарисуете? А как? Когда вы хотите этим заняться?
— Если вы не против, можно прямо сейчас… Джейн.
Она села за кухонный стол, а он сделал рисунок — получилось очень похоже — и еще несколько набросков. Он рисовал, высунув кончик языка — как маленький мальчик, который очень старается.
— У художников давно существует традиция рисовать своих квартирных хозяек. Вы знали про это?
— Нет, — ответила миссис Доналдсон, которой по-прежнему не нравился статус квартирной хозяйки.
— Миссис Маунтер, например, — сказал Олли, продолжая рисовать. — Она была квартирной хозяйкой художника Гаролда Гилмана. И кстати, дамой в возрасте.
В этот момент в кухню зашла Джералдина и тут же вышла.
— На сегодня достаточно, — сказал Олли. — А вы мне еще попозируете?
— Вы бы как хотели? — спросил Олли.
Они с Джералдиной сидели рядышком на кровати, он держал ее за руку. Вид у нее был несчастный.
— Может, я вас позову, когда мы будем готовы?
Миссис Доналдсон направилась к двери, и тут Олли спросил:
— А вы не раздеваетесь?
— Да нет, — сказала миссис Доналдсон. — По-моему, так проще, вы как считаете?
— Согласен.
Они явно уже обсуждали этот вопрос.
— Джерри боялась, вдруг вы захотите присоединиться.
— Я? — удивилась миссис Доналдсон. — Нет, что вы! Я просто… — Она хотела сказать «муха на стене», но получилось бы слишком похоже на правду. — Я просто наблюдаю.
Так долго ожидаемое предложение поступило час назад. Они весь вечер сидели у себя в комнате, и, услышав голос Джералдины, миссис Доналдсон решила, что они ссорятся. Но когда она готовила себе на кухне тосты с яичницей, туда зашел Олли. Она угостила его и предложила сделать тост и для Джералдины, но выяснилось, что та яиц не ест.
Она мыла посуду, Олли вытирал, и тут Олли спросил:
— А как насчет сегодня? Да, за комнату мы заплатили, но это можно считать авансом. Энди с Лорой ведь так делали?
Миссис Доналдсон ответила, что делали, не упомянув о том, что это было лишь однажды. И пока Олли заваривал Джералдине ромашковый чай, поднялась наверх.
Когда оба уже забрались в кровать, Олли позвал ее, и миссис Доналдсон, войдя, села на табурет у туалетного столика.
Оба не торопились начинать. Юноша сидел, прислонившись к спинке кровати, прикрывшись ниже пупка простыней. Джералдина же лежала, укутавшись до подбородка, и смущенно косилась на миссис Доналдсон.
— Как дела в кафе? — спросила миссис Доналдсон. — Там подают только органическое?
— В кафе все прекрасно, — ответил Олли. — И еда там вся органическая, правда, милая?
Джералдина кивнула.
— Кроме хлеба, — сказала она.
— Кроме хлеба, — повторил молодой человек. — Он цельнозерновой, но не органический. Миссис Доналдсон, а каким был ваш муж?
— Бывший муж, — шепнула Джеральдина.
— Почему? Они же не были разведены.
— Он умер, — снова шепотом, словно это было что-то постыдное, сказала девушка.
— Я знаю, что умер, — сказал Олли, — но не стал от этого бывшим. — Он улыбнулся миссис Доналдсон и одними губами произнес «Извините». — Вам, наверное, не хочется о нем говорить.
Миссис Доналдсон этого действительно не хотелось, особенно при таких обстоятельствах, но она лишь улыбнулась — мол, не имеет значения.
— Вы долго с ним прожили?
— Двадцать пять лет. — На самом деле — тридцать.
— Здорово!
Он чуть приспустил простыню, а девушка, воспользовавшись этим, укрыла своим концом и лицо.
— Джерри немного смущается.
— Это вполне понятно, — сказала миссис Доналдсон. — Я тоже.
— Слышишь, Джерри? Миссис Доналдсон тоже смущается.
Он выпростал ногу и погладил ступней колено миссис Доналдсон. Пальцы у него были крепкие, сильные, как у взрослого — в отличие от лица, и мизинец длинный — не то что недомерок миссис Доналдсон. Она хотела было погладить его ступню, но Джералдина вдруг повернулась и обняла его, отчего простыня сползла.
— Ого! — воскликнул Олли, прикрыл свои чресла и рассмеялся. — Не знаю, зачем я это сделал, — сказал он. — Учитывая обстоятельства. — И убрал руку.
Миссис Доналдсон улыбнулась и постаралась не выказывать излишнего интереса, однако отметила, что возбужден он куда больше, чем хотел показать.
— Теперь твоя очередь, — сказал он и освободил от простыни и свою подругу. Она уткнулась лицом ему в грудь, а он стал гладить ее по спине, приговаривая: — Расслабься, радость моя, расслабься.
— Вам правда это удобно? — спросила миссис Доналдсон.
Он успокаивающе кивнул и стал ласкать Джералдину более основательно — целовал плечи, гладил по спине.
— Вы не против, если мы просто продолжим?
Миссис Доналдсон помотала головой, он показал ей большой палец и занялся девушкой вплотную.
— Вот как она любит, — сказал Олли.
— Нет, не люблю!
— Вчера тебе нравилось.
— Ей не нужны твои комментарии.
— А может, нужны? — сказал Олли. — Вам нужны мои комментарии? Вот сейчас я собираюсь засунуть руку моей девушке между ног.
Она вскрикнула, впрочем, как заметила миссис Доналдсон, от удовольствия.
Лора иногда дарила миссис Доналдсон веселой улыбкой и даже подмигивала ей поверх эндиного плеча, Джералдина же, сосредоточившаяся на поставленной задаче, была не в настроении проявлять любезность. Она даже ни разу не взглянула на пожилую зрительницу, и, если бы не реплики Олли, миссис Доналдсон чувствовала бы себя нежеланной гостьей. Но Олли всячески старался вовлечь ее в происходящее, например, из вежливости отводил в сторону колено Джералдины, чтобы предоставить зрительнице лучший обзор. А поставив Джералдину на четвереньки, потянулся к ней, пожал руку и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Вот это мне больше всего нравится.
Когда через довольно продолжительное время дело подошло к концу, он не был таким уж беззаботным: Олли был серьезен и сосредоточен, а Джералдина сотрясалась в рыданиях и даже издала отчаянный протяжный стон — именно такой миссис Доналдсон слышала несколько раз через стену.
Действо закончилось, Джералдина тут же направилась в ванную, а Олли остался лежать на кровати.
— Прошу прощенья, — сказал он. — Надо было таблетку сначала принять, она бы лучше расслабилась. Ну, и как вам? — спросил он, усмехнувшись.
— Очень мило, — вежливо ответила миссис Доналдсон. — Мне понравилось. Спасибо большое.
— Не уверен, что это стоило таких денег, — сказал молодой человек. — Мне бы хотелось больше самозабвенности. Которая обычно возникает, ну, знаете, один на один.