Поспешность следствия и суда не позволила ответить и на другой вопрос. Впрочем, он мог и не возникнуть у следователей и судей. Но вот у меня возник – после чтения книги «Товарищ убийца» о другом советском маньяке, Андрее Чикатило [38] . В интервью, которое осужденный преступник дал, находясь в тюрьме, был неожиданный вопрос о чтении – о том, что он любил читать. И Чикатило назвал своими любимыми книгами роман Бориса Романенко «Плавни» и роман Александра Фадеева «Молодая гвардия». На самом деле, весьма символичное признание. С одной стороны, вполне «приличные» произведения, без особых отклонений: о гражданской войне на Кубани («Плавни»), о юных подпольщиках Донбаса в годы Второй мировой войны («Молодая гвардия»). Но, с другой стороны, кто знает, что может вычитать нездоровый человек с криминальными склонностями в описаниях мучений (скрытые садомазохистские мотивы), в подростковом эротизме, нет-нет, да возникающем на страницах, в общем-то, пуританских советских романов…
Роман Фадеева «Молодая гвардия» (равно как «Плавни» Бориса Романенко) не является объектом моего интереса, в данном случае. Хотя проанализировать и то, и другое произведение не с литературной, а с психологической позиции было бы весьма любопытно и, возможно, поучительно. Усматривают же психоаналитики бездну неожиданных, скрытых авторских комплексов, исследуя русскую классику – «Страшную месть» Гоголя, «Двойника» Достоевского или «Маленькие трагедии» Пушкина[39].
Но в данном случае интересует меня другое:
Читал ли Ионесян, по прозвищу «Мосгаз», сказочную повесть «Кукольная комедия»?
Вопрос непраздный. Интересуются же криминалисты и судебные психиатры влиянием на преступные умы, среди прочего, прочитанных преступником (особенно если речь идет о маньяке) книг или фильмов. Ведь любимые книги действительно влияют на нас, формируют нашу личность. А для некоторых именно многократно прочитанный литературный текст может оказаться триггером, провоцирующим спонтанные, непредсказуемые действия.
Что, в общем, не удивительно: все мы родом из страны литературоцентричной.
В том числе и серийные убийцы.
Шел по городу Мессир
Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» я читал странноватым образом. Как известно, роман первоначально был опубликован (в сокращенном виде) в журнале «Москва». Причем не подряд, а вот так: первая часть – в 11 номере за 1966 год, а вторая – в 1-м номере за 1967. И первой, на книжном рынке (неофициальном, разумеется), в Симферополе, за Зеленым театром в горсаду, я купил часть, увы, вторую – выдранные страницы «Москвы» за 67-й год, соединенные канцелярскими скрепками. За пятерку. Дорого, но очень хотелось.
А первую часть я искал-искал и не мог найти никак. Терпения не хватило, и я начал читать прославленный роман с «За мной, читатель!..» Думаю, я перечитал вторую половину книги не менее трех раз, прежде чем, наконец, купил 11-й номер, уже за десятку.
Потому, возможно, сразу же, при чтении первой части, появившееся странное «дежа вю», странное чувство, будто нечто подобное мне уже попадалось, я объяснил тем, что в части второй хватало отсылок к части первой, хватало упоминаний о событиях, описанных в начале романа. А она, эта вторая часть, была прочитана раньше первой.
Но чем дальше, тем больше становилось ясно: память подбрасывала мне образы, обстоятельства, порой и слова – не из второй части романа, а из совсем другой книги. Например, упоминание Патриарших Прудов в начале булгаковского романа немедленно вызвало цитату:
«Было это возле Патриарших Прудов. Могэс вспомнил, что на этом месте уже три раза ломали асфальт, варили его с ужасным дымом и заливали опять…»[40].
Причем не только из-за упоминания места действия, но и из-за ассоциаций, которые в детстве не появлялись, но вот сейчас возникли немедленно: ад. Явление нечистой силы.
Сцены превращения хамки-таксистки Валентины или повара-лентяя в кукол были необыкновенно похожи на эпизод превращения в вампира администратора Варенухи. В общем, за такое же поведение, помните?
«Однажды она не захотела везти какую-то старушку, опаздывавшую на поезд… «Мне надо план выполнять, а не пассажиров катать! Я не извозчик!» …
<…>
– А ты что-нибудь поняла за эти три недели?
– Что сама виновата, – буркнула Валентина, глядя в сторону»[41].
Это из «Кукольной комедии».
«Лишь только начинал звенеть телефон, Варенуха брал трубку и лгал в нее:
– Кого? Варенуху? Его нету. Вышел из театра.
<…>
– …Хамить не надо по телефону. Лгать не надо по телефону. Понятно? Не будете больше этим заниматься?»[42]
А это из «Мастера и Маргариты».
Или, скажем, вот такое описание: «Могэс посмотрел в дверь напротив и увидел Тату. А Тата увидела Могэса: он глядел на неё так пристально, что потом, когда её просили рассказать, она не могла вспомнить ничего, кроме глаз. И другие, которые видели Могэса, никогда ничего не могли вспомнить, кроме его глаз» [43] , – оно тоже отсылает к описанию внешности Воланда:
«Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные учреждения представили свои сводки с описанием этого человека. Сличение их не может не вызвать изумления. Так, в первой из них сказано, что человек этот был маленького роста, зубы имел золотые и хромал на правую ногу. Во второй – что человек был росту громадного, коронки имел платиновые, хромал на левую ногу. Третья лаконически сообщает, что особых примет у человека не было»[44].
Конечно, эти совпадения – а их, повторю, много, гораздо больше приведенных выше – можно было бы объяснить случайностью. Ну, бывает, что поделаешь. Тем более что они – не текстуальные, а, скорее, интонационные и смысловые. И то, что я увидел в них родство, еще не означает, что это родство существует и что другие читатели его видели. Но тут уж я ничего не могу сказать – все, что вы читаете в данный момент, – только и исключительно субъективные впечатления от чтения двух, безусловно, разных книг, написанных в разные эпохи и очень разными писателями. Просто написаны-то они были в разное время, а я прочитал их (перечитал их) почти одновременно.
Случайностями объяснить пытался и я – самому себе, – если бы не одно «но», которое и заставило меня, после «Мастера и Маргариты», немедленно перечитать сказку Витковича и Ягдфельда. Этим «но» было внутреннее сходство двух произведений, написанных разными писателями, в разное время и для разных аудиторий. И отрицательные персонажи булгаковского романа, все эти Римские, Варенухи, Семплеяровы, и «кукольные сердца» сказочной повести – отнюдь не выглядели преступниками. Их прегрешения – поступки и проступки, вполне типичные для большинства обычных людей: ложь по телефону (не криминальная, бытовая!), отказ от неудобной поездки (эка невидаль!), но в обеих книгах за эти и им подобные прегрешения наказание одно: смерть.
Да, смерть. Ведь и превращение в вампира (кровососущего мертвеца, встающего из могилы), и превращение в куклу (раскрашенный кусок дерева или целлулоида) – что это, как не смерть? И структура двух разных и в разное время написанных книг – появление в Москве сверхъестественной личности, призванной «навести порядок», – присуща в равной степени и сказочной повести для детей, и любимому роману советской интеллигенции. Кукольник Могэс вполне сродни дьяволу, он не просто собирает «кукольные души» (читай: души умерших), он относит их в магазинчик, а там их продают всем желающим – по сути, отправляют души на мучения. Или же, что тоже не сахар, – в новый круговорот реинкарнаций, для исправления. Наподобие того, как это происходит в иудаизме или индуизме.
А вот это уже не только внешнее сходство, объяснимое случайными совпадениями. Тут уже сходство внутреннее: в обеих книгах неведомо откуда появляется в Москве дьявол и наводит порядок – так, как он умеет.
Неведомо откуда?
Почему же неведомо – вот он, вход: на Патриарших Прудах, где «…уже три раза ломали асфальт, варили его с ужасным дымом и заливали опять…» Конечно. Откуда же еще является дьявол, как не из Преисподней? Один – в образе инспектора МОГЭС, с экзотическим хобби кукольника, другой – в образе профессора, с не менее экзотическим хобби иллюзиониста («черного мага»). Профессор Воланд ведь впервые появляется, не только на страницах романа, но и вообще в Москве, тут же, на Патриарших. Символично и название – для адских врат. Сатана – и вошел через Патриаршие Пруды. Ну, да, Сатана – он ведь тоже по церковной части.
«– Вы… сколько времени в Москве?
<…>
– А я только что сию минуту приехал в Москву, – растерянно ответил профессор…»[45]
Интересно и то, что ни в романе Булгакова, ни в повести Витковича и Ягдфельда никто из не наказанных не интересуется судьбой исчезающих соседей или детей. Раз исчезли – значит, так и надо. Да, и этот нюанс может быть объяснен в сказочной повести именно условностью детской сказки. В романе Булгакова об этом говорится открытым текстом – как об особенности сталинской Москвы.
Так все-таки: откуда взялось родство, удивительное сходство этих книг? Если бы «Кукольная комедия» вышла не ранее 1967 года, я бы предположил, что Виткович и Ягдфельд написали ее под впечатлением от «Мастера и Маргариты». Но сказка вышла в 1961 году, за шесть с лишним лет до первой публикации «Мастера» – и советской, в журнале «Москва», и зарубежной, в «ИМКА-Пресс»! И даже