В этой связи заслуживает внимания свидетельство Полибия о том, как карфагенский полководец восстанавливал боеспособность своей армии и провел в ней некоторые реформы. Сам бывший военный, историк не мог не оценить их по достоинству: «Расположившись в это время лагерем у Адриатики, в стране, изобилующей всякого рода произведениями, Ганнибал прилагал большие старания к тому, чтобы дать отдохнуть и оправиться как людям, так равно и лошадям. Дело в том, что войско его провело зиму в Галатии под открытым небом, на холоде и в грязи; вследствие этого и тех лишений, с какими сопряжен был дальнейший переход через болота, почти все лошади его, а также и люди переболели так называемой голодной коростой и подобными болезнями. Поэтому, завладев страной благодатной, Ганнибал постарался подкрепить силы лошадей, восстановить тело и душу своих воинов; потом заменил вооружение ливиян отборным римским оружием, так как в его руках было огромное количество римских доспехов. (Polyb. III, 87). О том, как Ганнибал вооружил ливийские контингенты трофейным оружием легионеров, я рассказал в разделе о карфагенской армии.
Консул Гней Сервилий Гемин, узнав о том, что вражеская армия наслаждается отдыхом на берегу моря, оставил часть войск в Аримине для охраны области от набегов галлов, а сам с легионами прибыл в Рим, мотивируя свой поступок необходимостью защитить столицу. Но Ганнибал опять на Рим не пошел, а стал разорять земли италийских союзников римлян – пелигнов, марсов, марруцинов. Карфагенская армия продвинулась на юго-восток Италии и стала грабить северные земли Апулии.
В это же время в Карфаген прибыли посланцы Ганнибала и доложили о победах над римлянами: «Полученные вести сильно обрадовали карфагенян, которые старались придумать и сделать все возможное для того, чтобы каким бы то ни было способом подкрепить свои войска в Италии и Иберии» (Polyb. III, 87). Данная информация полностью опровергает утверждение о том, что Ганнибал был героем-одиночкой, на свой страх и риск боровшимся с Римом. Карфагенское правительство помогало своему полководцу по мере возможностей, другое дело, что ресурсов для этого не всегда хватало. Война одновременно шла на трех фронтах – в Италии, в Испании и на Сицилии. Каждый из перечисленных театров военных действий имел огромное стратегическое значение, и поражение на одном из них резко осложняло ситуацию на других участках противостояния. Нельзя было ослаблять карфагенские войска в Испании ради усиления армии Ганнибала в Италии и наоборот.
Вторая Пуническая война выходила на новый виток.
II. Марк Клавдий Марцелл. Завоеватель Сиракуз
1. Первый триумф
О том, в каком году родился герой Второй Пунической войны и пятикратный консул Рима, можно говорить только приблизительно. Плутарх, автор биографии Марцелла, ничего вразумительного по этому поводу не сообщает, хотя из текста следует, что к моменту вторжения Ганнибала в Италию Марк Клавдий был уже в преклонных годах. Полководец принадлежал к поколению, которое в буквальном смысле слова большую часть своей жизни провело в боях и походах. «В молодости они воевали с карфагенянами из-за Сицилии, зрелыми мужами – с галлами, защищая самое Италию, а уже в старости снова бились с карфагенянами и Ганнибалом, ибо старость не означала для них, как для простых граждан, отдыха от военной службы, но в силу их благородства, опыта и отваги римляне неизменно поручали им верховное командование и другие высокие должности в войске» – так характеризует Плутарх этих людей (Plut. Marcell. 1).
О молодости Марцелла практически ничего неизвестно, за исключением того, что он отличился во время сражений с карфагенянами в Сицилии. Особой славы Марк Клавдий удостоился после того, как во время сражения с пунийцами спас своего родственника. Им оказался Тит Отацилий Красс, будущий командующий римским флотом в провинции Сицилия во время Второй Пунической войны. В рукопашной схватке Марцелл прикрыл Отацилия щитом и бился до тех пор, пока не прикончил всех врагов. В этом нет ничего невероятного, поскольку Плутарх специально обращает внимание читателей на то, что Марк Клавдий был непревзойденным бойцом: «Марцелл был искушен во всех видах боя, но в поединках превосходил самого себя; не было случая, чтобы он не принял вызова, ни чтобы вызвавший его вышел из схватки живым» (Marcell. 2). Писатель конкретно говорит о том, что поединков было несколько, и римлянин из всех единоборств вышел победителем. За доблесть и воинское умение Марцелл не раз был отмечен командованием, получал венки и награды, потом и кровью зарабатывая авторитет среди сограждан.
Плутарх не пишет о том, в каком году народ избрал Марцелла курульным эдилом[38], а жрецы авгуром[39], он лишь отмечает, что произошло это, «когда имя его стало широко известно» (Marcell. 2). И вновь никаких подробностей о жизни своего героя писатель не сообщает, за исключением одного отвратительного скандала, в котором новоиспеченный эдил оказался замешан. Впрочем, здесь дело касалось не самого Марцелла, а его сына. Как следует из рассказа Плутарха, коллега Марка Клавдия по должности, некий Капитолин, человек порочный и распутный, стал приставать с различными непристойными предложениями к сыну Марцелла. Трудно сказать, почему бравый вояка лично не пресек поползновения наглеца, а был вынужден затеять против Капитолина судебное разбирательство. По свидетельству Плутарха, поступил он так «вопреки своему желанию», из чего следует, что Марку Клавдию просто не дали расправиться с нехорошим человеком. С Марцеллом шутки были плохи, и все об этом знали. Процесс он выиграл, а Капитолин был присужден к денежному штрафу. После этого Плутарх вновь не сообщает подробностей из биографии своего героя и начинает о нем рассказывать лишь в контексте войны с галлами.
После победы на реке Клезис в 223 г. до н. э. командующий римской армией Гай Фламиний вернулся в Рим, где его ждало разбирательство в сенате. Согласно тексту Плутарха, «отцы отечества» были возмущены поведением консула, поскольку он демонстративно отказался читать их послание, полученное накануне битвы. В письме Фламинию предписывалось немедленно вернуться в Рим, но полководец догадывался о том, что там написано. Поэтому он проигнорировал послание, и только после того, как одержал победу, соизволил ознакомиться с текстом. Неуважение к сенату было налицо. По наущению аристократов народ не вышел встречать победителя, а затем встал вопрос о лишении Фламиния триумфа. Однако справедливость восторжествовала, и герой битвы при Клезисе свой триумф получил. Но сразу же по окончании торжественного шествия сенаторы лишили консулов власти и обязали клятвенно отречься от должности. Сделали то, о чем писали в злополучном письме Фламинию. Пришел час Марка Клавдия Марцелла, поскольку именно его интеррекс[40] объявил новым консулом. Своим коллегой Марцелл назначил Гнея Корнелия Сципиона Кальва. Случилось это в 222 г. до н. э.
К этому времени Марк Клавдий был личностью в Риме известной и пользовался большим уважением как в народе, так и в сенате. Плутарх оставил яркую характеристику этого выдающегося человека: «И верно, он был опытен в делах войны, крепок телом, тяжел на руку и от природы воинственен, но свою неукротимую гордыню обнаруживал лишь в сражениях, а в остальное время отличался сдержанностью и человеколюбием; греческое образование и науки он любил настолько, что людей, в них преуспевших, осыпал почестями и похвалами, но сам, постоянно занятый делами, не достиг той степени учености, к которой стремился» (Marcell. 1). В сложившейся ситуации Марцелл представлялся идеальной кандидатурой на должность консула, поскольку в буквальном смысле слова устраивал всех. Большое значение имело и то, что он был очень опытен в военном деле, поскольку обстановка на севере Италии продолжала оставаться тревожной. Поражение при Клезисе не сломило боевой дух инсубров, и они продолжили сопротивление.
На первый взгляд, ничего не предвещало беды. Дело в том, что сразу после разгрома, учиненного Фламинием, инсубры отправили в Рим посольство с целью заключить мирный договор. И тщетно Марцелл убеждал сенат и народ в необходимости продолжения войны, «отцы отечества» посчитали, что мир с галлами будет оптимальным решением проблемы. Соглашение было заключено, но инсубрам оно было нужно только для того, чтобы выиграть время и собрать новые войска. Кельты действовали в лучших традициях своих римских учителей. Пока их уполномоченные обсуждали с сенаторами мирные инициативы, другое посольство инсубров отправилось к трансальпийским галлам просить помощи. Миссия к заальпийским родичам увенчалась успехом, и 30 000 гексатов, желающих напоить свои мечи римской кровью, вновь появились в долине реки Пад.
В отличие от Плутарха, который прямо пишет о том, что инсубры заключили мир с римлянами, Полибий приводит свидетельство несколько иного рода. Согласно ему, Марцелл и Сципион Кальв убедили соотечественников не заключать договор с галлами. Но тогда становится непонятным, почему квириты сразу же не пошли войной на инсубров, а дождались прибытия гексатов. В этом случае налицо грубый стратегический просчет, что вряд ли имело место быть. Поэтому информация Плутарха более правдоподобна.
Вновь Северная Италия стала ареной боевых действий. Армия под командованием консулов устремилась на север, но к этому времени гексаты уже перешли Пад и двинулись на выручку городу Ацерры, осажденному римлянами. В Ацерры инсубры свезли большое количество продовольствия, поэтому взятие этого города имело для римлян стратегическое значение. Но это понимали и галлы, поспешившие на выручку осажденным соотечественникам. Однако гексаты совершили глупость и неизвестно по какой причине разделили свои войска. Их вождь Вертомар с отрядом в 10 000 бойцов двинулся вдоль реки Пад, разоряя близлежащие земли и всё дальше удаляясь от главных сил. В это же время инсубры осадили город Кластидию. Положение для квиритов сложилось критическое, но грамотные и решительные действия Марцелла спасли ситуацию. Сципион Кальв с главными силами армии остался осаждать Ацерры, а Марк Клавдий, взяв под командование две трети всей кавалерии и шесть сотен велитов, выступил против Вертомара. Риск был велик, но консул