» (Marcell. 17). Данная характеристика стала канонической, другое дело, насколько она соответствует действительности.
По большому счету, человеком, который убедил Архимеда применить свои знания на практике с пользой для родного города, был его царственный родственник: «Сам Архимед считал сооружение машин занятием, не заслуживающим ни трудов, ни внимания; большинство их появилось на свет как бы попутно, в виде забав геометрии, и то лишь потому, что царь Гиерон из честолюбия убедил Архимеда хоть ненадолго отвлечь свое искусство от умозрений и, обратив его на вещи осязаемые, в какой-то мере воплотить свою мысль, соединить ее с повседневными нуждами и таким образом сделать более ясной и зримой для большинства людей» (Plut. Marcell, 14). На факт тесного сотрудничества царя и ученого в деле укрепления обороноспособности Сиракуз обратил внимание и Полибий: «Гиерон дал средства на них, а Архимед изобрел машины и мастерски исполнил их» (VIII, 9). В 212 г. до н. э. предусмотрительность царя вышла римлянам боком. В. Веселовский, проанализировав высказывания Полибия и Плутарха, пришел к интересному выводу: «Перед нами вместо рассеянного ученого-математика встает образ Архимеда – главного военного инженера царя Гиерона. Это, конечно, не приходится понимать в том смысле, что Архимед был только военным инженером, но, во всяком случае, этот факт открывает перед нами тот фундамент, на котором строились математические и механические достижения Архимеда»[55]. Применив свои знания на практике, ученый создал римским полководцам массу проблем.
Рассмотрим некоторые аспекты неудавшегося штурма. Прежде всего отметим, что, невзирая на победные настроения среди рядового состава, римское командование очень тщательно подготовилось к предстоящей атаке на город. В бой бросили всё, что могли. Обратим внимание на так называемые самбики или самбуки, как называет их Плутарх. Именно с этими осадными приспособлениями Марцелл связывал надежды на успешный штурм городских укреплений со стороны моря. Но здесь есть один чисто технический момент, связанный с постройкой этих сооружений. Дело в том, что, подробно описав устройство самбики, Полибий пишет следующее: «Вместе с тем римляне отняли у восьми пятипалубных судов весла, у одних с правой стороны, у других с левой, открытыми стенками связали суда попарно и, действуя веслами только с наружных боков, стали подвозить к городской стене так называемые самбики» (VIII, 7). Историк ясно и недвусмысленно дает понять, что было изготовлено четыре плавучие платформы, на каждой из которых находилось по одной самбике.
Иначе излагает дело Плутарх: «Машина, которую Марцелл поставил на поплавок из восьми судов, называлась «самбука», потому что очертаниями несколько напоминала этот музыкальный инструмент» (Marcell, 15). Так кто же прав – Полибий или Плутарх? Прав Полибий, а ученый грек из Херонеи заблуждается, поскольку двигать такую махину из восьми квинквирем к стенам Сиракуз с помощью оставшихся гребцов было просто нереально. Да и Тит Ливий пишет о кораблях, где были самбики, во множественном числе. Марцелл планировал атаковать стены Архадины в разных местах, для чего и было изготовлено несколько платформ для самбик.
Полибий обращает внимание на то, что колоссальные усилия римлян, затраченные на подготовку атаки на Сиракузы, совершенно не соответствовали достигнутому результату. Причем эллины отразили приступ с минимальными затратами сил и средств: «Архимед заготовил внутри города, а равно и против нападающих с моря такие средства обороны, что защитникам не предстояло нужды утруждать себя непредусмотренными работами на случай неожиданных способов нападения; у них заранее готово было все к отражению врага на всякие случаи» (VIII, 5). Архимед проявил себя как гениальный военный инженер, сведя на нет все усилия своих римских коллег.
О том, как ученый из Сиракуз уничтожал квинквиремы с самбиками, нам поведал Тит Ливий: «Чтобы бороться с такими кораблями, Архимед разместил по стенам машины, которые метали в суда, стоящие поодаль, камни огромной тяжести; стоявшие поближе он осыпал дождем более мелких» (Liv. XXIV, 34). Не вызывает сомнений, что при рассказе о штурме Сиракуз римский писатель пользовался «Всеобщей историей» Полибия, поскольку у греческого историка присутствует похожее описание: «Так, если неприятель подплывал издали, Архимед поражал его из дальнобойных камнеметальниц тяжелыми снарядами или стрелами и повергал в трудное беспомощное положение. Если же снаряды начинали лететь поверх неприятеля, Архимед употреблял в дело меньшие машины, каждый раз сообразуясь с расстоянием, и наводил на римлян такой ужас, что они никак не решались идти на приступ или приблизиться к городу на судах» (VIII, 7).
Особое впечатление произвели на римлян железные лапы на цепях, так называемый «коготь Архимеда»: «Некоторые корабли подходили ближе, чтобы оказаться вне обстрела камнями; им на палубу подъемным рычагом, укреплявшимся над стеной, бросали железную лапу на крепкой цепи; захватив нос корабля, лапа вздымалась вверх с помощью очень тяжелого свинцового противовеса – и вот: корабль стоит стоймя с задранным носом; внезапно цель отпускали, и корабль с перепуганными моряками, падая, как со стены, с такой силой ударялся о воду, что даже если он падал не перевертываясь, все равно заливался водой» (Liv. XXIV, 34). Рассказ Плутарха более ярок: «на вражеские суда вдруг стали опускаться укрепленные на стенах брусья и либо топили их силою толчка, либо, схватив железными руками или клювами вроде журавлиных, вытаскивали носом вверх из воды, а потом кормою вперед пускали ко дну, либо, наконец, приведенные в круговое движение скрытыми внутри оттяжными канатами, увлекали за собою корабль и, раскрутив его, швыряли на скалы и утесы у подножия стены, а моряки погибали мучительной смертью. Нередко взору открывалось ужасное зрелище: поднятый высоко над морем корабль раскачивался в разные стороны до тех пор, пока все до последнего человека не оказывались сброшенными за борт или разнесенными в клочья, а опустевшее судно разбивалось о стену или снова падало на воду, когда железные челюсти разжимались» (Marcell, 15).
Особенно много проблем римлянам доставили отверстия в стене, которые по приказу Архимеда пробили на высоте человеческого роста. Защитники могли безнаказанно поражать атакующих легионеров из луков и скорпионов, а сами при этом оставались неуязвимыми. Что такое скорпион, нам рассказал Вегеций: «Скорпионами называлось то, что теперь мы называем ручными баллистами; названы они были так потому, что маленькими и тонкими стрелками они наносят смерть» (IV, 22). Таким образом, при осаде Сиракуз римляне столкнулись с противником, который на порядок превосходил их в инженерном деле.
Сохранился небольшой фрагмент из труда Диодора Сицилийского, рассказывающий о противостоянии Архимеда и Марцелла: «(Архимед) изготовил (в 212 г. до н. э.) механизмы большой силы; так, с помощью механизма с тройным блоком он одной только левой рукой спустил судно с грузоподъемностью в 50 тысяч медимнов. Когда римский полководец Марцелл обложил Сиракузы и с моря и с суши, Архимед сначала несколько судов поднял на воздух машинами и у стены Сиракуз погрузил их разом в пучину вместе с людьми. После того как Марцелл расположил суда несколько дальше, старец опять строит (метательные машины), чтобы сиракузяне могли подымать камни огромной тяжести, и каждый метатель топил суда. Когда Марцелл отодвинул их за пределы обстрела, старец соорудил шестиугольное зеркало, на соответствующем же от этого зеркала расстоянии поставил малые зеркала с четырьмя углами такого устройства: они приводились в движение при помощи суставов, причем большое зеркало поставлено было в середине, т. е. в фокусе солнечных лучей между югом и севером. В силу того, что лучи, отражаемые всеми малыми зеркалами, попадали в конце концов на него, исходящая от него зажигающая сила возросла до больших для кораблей размеров, и он сжег их, хотя они и стояли за пределом выстрела» (XXVI, 17).
Другое дело, насколько информация о том, что Архимед сжег римские корабли с помощью зеркал, соответствует действительности. Ни Полибий, ни Тит Ливий, ни Плутарх об этом не сообщают. Однако Лукиан в сатирической речи «Гиппий или бани», рассказывает о том, как Архимед «при помощи своего искусства сжег неприятельские корабли» (2). Упоминают об этом Зонара и Анфимий из Тралл, архитектор и строитель Софийского собора в Константинополе. В ноябре 1973 г. греческий инженер Иоанис Сакас поставил интересный эксперимент: «В порту Скараманга неподалеку от Афин по его (Сакаса) распоряжению выстроилось несколько десятков солдат. Каждый держал прямоугольное зеркало размером 91×50 см. На расстоянии около 50 м от берега поставили лодку, груженную смолой. По команде Сакаса солдаты несколько раз поднимали щитообразные зеркала – ученый искал нужный угол, чтобы сфокусировать солнечные лучи на лодке. И вдруг лодка задымилась, а затем вспыхнула ярким пламенем»[56]. Поэтому с уверенностью говорить о том, что Архимед не мог сжечь несколько римских кораблей таким оригинальным способом, возможным не представляется. Впрочем, так же как и утверждать, что такой факт однозначно имел место быть.
По свидетельству Плутарха, Марцелл так прокомментировал постигшую его неудачу и успех Архимеда: «Не довольно ли нам воевать с этим Бриареем от геометрии, который вычерпывает из моря наши суда, а потом с позором швыряет их прочь, и превзошел сказочных сторуких великанов – столько снарядов он в нас мечет!» (Marcell, 17). Полибий несколько иначе передает слова полководца: «Марцелл говорил, что Архимед угощает его корабли морской водой, а его самбики как бы с позором прогнаны с попойки палочными ударами» (VIII, 7). Впрочем, сути дела это не меняет.
О том, какие потери понесли римляне во время неудачной атаки на город, конкретной информации нет. Полибий между делом замечает, что Архимед производил в римских рядах «