Увидев, что легионеры прорвались за линию укреплений, Магон быстро спустился с башни и побежал в сторону цитадели, надеясь там организовать сопротивление римлянам. За ним устремились солдаты и младшие командиры, успевшие сориентироваться в радикально изменившейся ситуации. Их никто не преследовал, поскольку командовавшие вошедшими в город войсками легаты отдали приказ первым делом занимать крепостные стены и овладеть главной площадью Нового Карфагена. Легионеры со стороны города полезли на укрепления, где помимо воинов гарнизона толпилось множество простых горожан. Произошла жуткая бойня, местных жителей резали без всякой пощады. Ливийские пехотинцы сражались отчаянно, но перевес был уже на стороне римлян и вскоре стены с башнями были зачищены от пунийцев.
Узнав о том, что римляне вошли в Новый Карфаген, многие горожане бросились в цитадель и в восточную часть города, где на холме засел гарнизон из пяти сотен воинов. Но римляне опередили беглецов и с ходу захватили возвышенность, выбив оттуда карфагенян. Сципион приказал легионам идти на цитадель, и не успел Магон опомниться, как легионеры появились под стенами крепости. Командующий понял, что сопротивление бесполезно, и отправил к Публию парламентеров обговорить условия сдачи. Пока проходили переговоры, по приказу Сципиона в городе шло избиение гражданского населения, легионеры убивали на улицах всех взрослых мужчин, не разбирая, есть у них в руках оружие или нет. Но как только договоренности были достигнуты, убийства прекратились и начались обычные грабежи.
Наступала ночь. Публий Корнелий с тысячей воинов остался в цитадели, на восточном холме поставил велитов, а часть воинов отправил в лагерь. Остальные легионеры расположились в домах, откуда перед этим выгнали хозяев. Вся захваченная добыча была сложена на главной городской площади под усиленной охраной. Битва за Новый Карфаген завершилась.
Разберем подробно взятие Нового Карфагена армией Сципиона, поскольку данная тема вызывает немало вопросов. Ни Полибий, ни Ливий, ни Аппиан не дают на них полного ответа, поэтому при реконструкции сражения я использовал свидетельства всех трёх авторов. Только в этом случае многое становится понятным и объяснимым.
Прежде всего обратим внимание на тот факт, что сама операция, с одной стороны, была спланирована самым тщательным образом, а с другой стороны, в ней всё же присутствовал некий элемент авантюризма. Тит Ливий ничего не рассказывает о том, как готовилась операция по захвату Нового Карфагена, зато Полибий поведал об этом очень подробно. Вне всякого сомнения, в основу повествования греческого историка легли рассказы Гая Лелия, ближайшего друга и соратника Сципиона. Публий Корнелий начал с того, чем пренебрегли его отец и дядя – занялся тщательным сбором информации о противнике: «По прибытии в Иберию он настойчиво расспрашивал всех и каждого о положении неприятеля и узнал, что войска карфагенян разделены на три части, что одна из них с Магоном во главе находится по сю сторону Геракловых Столбов среди так называемых кониев, другая под начальством сына Гескона Гасдрубала у устья реки Тага в Луситании, что другой Гасдрубал занят осадою какого-то города в области карпетанов и что ни один из начальников не находится ближе к Новому городу, как на десять дней пути» (X, 7). Перед молодым полководцем сложилась вполне ясная картина стратегической обстановки на театре военных действий. Магон и два Гасдрубала допустили ту же ошибку, что и братья Сципионы: развели войска по различным направлениям, предоставив противнику возможность бить их поодиночке. Но был и ещё один принципиальный момент, на который мы уже обращали внимание – карфагенские полководцы находились в ссоре друг с другом, и об этом стало известно Публию Корнелию. К тому же свою роль сыграло и наглое обращение Гасдрубала, сына Гискона, со своими испанскими союзниками. На всё это Сципион обратил самое пристальное внимание, о чем заявил в своей речи перед легионами: «войска их стоят далеко одно от другого, союзники отвращены от них высокомерным обращением и стали их врагами. Поэтому часть союзников уже ведет с римлянами переговоры через послов, и остальные перейдут к ним с радостью, как скоро приободрятся и увидят, что римляне перешли реку, и не столько из расположения к римлянам, столько из желания отмстить карфагенянам за их наглость. Но самое важное, говорил Публий, это то, что неприятельские военачальники в ссоре между собою, и потому не пожелают сражаться против нас совокупными силами, а сражаясь врозь, могут быть легко побеждены» (Polyb. X, 6). Сципиона процитировал и Тит Ливий: «Их ожидает судьба, недавно постигшая нас: союзники их покинут, как раньше покинули нас кельтиберы. Они разделили войско, сделав то, что и погубило моих отца и дядю; внутренние раздоры не дают им соединиться, а противостоять нам врозь они не смогут» (XXVI, 41). Новый командующий дал понять воинам, что не будет отсиживаться в обороне, а будет вести войну наступательную, бить врага на его территориях. Противник допустил ошибку, и римляне его за это накажут. Тем самым он поднял боевой дух легионеров, упавший после сокрушительного разгрома братьев Сципионов.
Открытым оставался вопрос о том, в каком месте Публий Корнелий нанесет удар по врагу, в войсках об этом могли гадать сколько угодно, поскольку истинных намерений командующего никто не знал. Здесь Сципион проявил удивительную предусмотрительность: «Несмотря на юный возраст, о чем сказано выше, он скрывал свое решение от всех, кроме Гая Лелия, до тех пор, пока сам не нашел нужным обнаружить его» (X, 9). Понятно, что кроме самого Лелия, никто об этом рассказать Полибию не мог.
То, что именно Новый Карфаген был выбран в качестве цели для главного удара по пунийцам в Испании, удивления не вызывает. Это был «чуть не единственный город на всю Иберию с гаванями, удобными для флота и морских войск, что вместе с тем он расположен весьма удобно для карфагенян на пути из Ливии в случае переправы их в Иберию, далее, что в этом городе обыкновенно помещаются большие денежные суммы карфагенян, все их военные припасы и даже заложники из целой Иберии» (Polyb. X, 8). О том, какое значение имел для пунийцев Новый Карфаген, обращал внимание и Тит Ливий: «здесь их твердыня, житница, казнохранилище, склад оружия – сюда стекается все. Сюда прямой путь из Африки; это единственная пристань между Пиренеями и Гадесом; отсюда Африка угрожает всей Испании» (XXVI, 43). Стратегическая важность данного пункта была очевидна как римлянам, так и карфагенянам, для которых Новый Карфаген был главной военной базой на Иберийском полуострове.
Обратим внимание на численность местного гарнизона. Это принципиальнейший вопрос, от которого зависит дальнейшее понимание сути операции Сципиона. Полибий приводит такие данные: «Акрополь охраняется, – и это самое важное, – отрядом солдат всего человек в тысячу, так как при подчинении карфагенянам почти всей Иберии никому, казалось, и на мысль не могло прийти сделать нападение на этот город, что остальное население города, хотя и весьма многолюдное, состоит все из ремесленников, рабочих и корабельщиков, совершенно чуждо военному делу и может только послужить в тягость городу при внезапном появлении римлян» (X, 8). В это с трудом верится, поскольку Гней и Публий Сципионы уже пытались атаковать Новый Карфаген, и никто пунийцам не гарантировал, что вновь назначенный римский командующий не попробует повторить такую попытку. Другой момент. Гасдрубал и Магон Баркиды были людьми компетентными в военном деле и не могли оставить свою испанскую столицу без надлежащей защиты, уведя войска очень далеко и надолго. В этом свете гораздо правдоподобнее выглядит информация, приводимая Аппианом: «начальником гарнизона в этом городе является Магон с 10 тысячами карфагенян» (VI, 19). На столь существенную разницу в количестве солдат обратил внимание и Тит Ливий: «Один пишет, что карфагенского гарнизона было десять тысяч, другой – семь, третий – не больше двух тысяч» (XXVI, 49). Ещё раз обращу внимание на то, что в данном случае цифры, приводимые Аппианом, внушают больше доверия, чем данные Полибия. По крайней мере, это подтверждается дальнейшим ходом событий.
Итак, молодой Публий Корнелий тщательно спланировал кампанию по захвату Нового Карфагена. Он был уверен, что пунийские армии не придут на помощь городу и у него есть десять дней, чтобы завладеть столицей Баркидов. Проблема заключалась в том, как её захватить, поскольку стопроцентной гарантии в успехе предприятия у Сципиона не было. Своим подчиненным он мог говорить что угодно и демонстрировать полную уверенность в успехе, но сам не мог не понимать, что всё может закончиться несколько иначе, чем он предполагал.
Начало операции было успешным и полностью соответствовало расчётам Сципиона: «На седьмой день после перехода через Ибер подошли к Новому Карфагену сразу и с суши, и с моря» (XXVI, 42). Именно тщательное планирование и строгое взаимодействие сухопутной армии и флота стало залогом успеха на первоначальном этапе операции. Полибий и Тит Ливий ничего не пишут о наличии у Сципиона метательных машин, но это не означает, что их не было. Тем более что Аппиан прямо указывает на то, что они у римлян имелись. Затевать штурм города и при этом не располагать осадной техникой, было чистым безумием, а Публий Корнелий безумцем не был, наоборот, он был очень прагматичным человеком. Никто не гарантировал, что всё закончится так быстро, как закончилось в действительности. Всё необходимое для осады снаряжение мог доставить флот, а выгрузить его на берег было несложно. Недаром Сципион настаивал на том, чтобы армия и флот одновременно появились у города.
В штурме Нового Карфагена было два спорных момента, в конечном итоге решивших судьбу города – это вылазка, устроенная командиром гарнизона Магоном, и переход римского отряда через обмелевшую лагуну, с последующим проникновением в город. Разберем сначала ситуацию с вылазкой. Полибий пишет о том, что Сципион «