Там были оба военачальника, там была большая часть римской пехоты и конницы. Там же были испанцы – старые солдаты, умеющие воевать с римлянами, и лигурийцы – племя, закаленное в войнах. Туда же пустили слонов» (Liv. XXVII, 48). Ни Тит Ливий, ни Полибий не сообщают никаких подробностей о действиях кавалерии. Можно предположить, что её роль не была решающей в битве, поскольку сражение происходило на пересеченной местности со сложным рельефом. Возможно, что многие всадники оставались лишь пассивными зрителями решающего сражения Второй Пунической войны.
Героем дня стал консул Гай Клавдий Нерон, совершивший искусный обходной маневр: «Всех своих воинов, стоявших в тылу боевой линии, он увел с правого крыла, обошел с ними левое крыло римского войска и напал на карфагенян с фланга, где в передней линии стояли слоны» (Polyb. XI, 1). В том же духе рассказывает о рейде Нерона и Тит Ливий: «он взял с правого фланга несколько праздно стоявших когорт, обвел их кругом с тыла и неожиданно, не только для врага, но даже и для своих, напал на правый вражеский фланг с такой стремительностью, что едва их успели заметить сбоку, как они уже оказались в тылу неприятеля» (Liv. XXVII, 48).
Греческий и римский историки единодушны в том, что именно это оригинальное решение Гая Клавдия привело к разгрому карфагенской армии: «исход битвы был решен, как скоро Клавдий ударил на врага с тыла, ибо теперь римляне теснили иберов спереди и сзади. Благодаря этому большинство иберов было изрублено на месте сражения. Шесть слонов из десяти пали тут же вместе с воинами, а четыре прорвались сквозь ряды сражающихся и были пойманы потом одни, без индийцев» (Polyb. XI, 1). Аналогичную информацию приводит и Тит Ливий: «Со всех сторон: спереди, с флангов, с тылу – избивали теперь испанцев и лигурийцев, дошли уже до галлов» (Liv. XXVII, 48). Другое дело, что Нерон в очередной раз сильно рисковал. Если бы противостоящие ему кельты не оставались пассивными зрителями происходящего у подножия холма, а воспользовались уходом значительной части легионеров во главе с командующим и атаковали правый вражеский фланг, то исход битвы мог бы быть иным. Но Нерон вновь пошел на осознанный риск и опять выиграл. Легионы Марка Ливия выдержали удар отборных частей Гасдрубала, а воины Гая Клавдия ударом врагу во фланг добыли римлянам победу.
Впрочем, толку от галлов в этой битве было немного, Полибий и Тит Ливий проявляют здесь единодушие: «большая часть галлов ночью разбрелась по полю и повалилась спать, а те, что не спали, были на месте; усталые с дороги и не выспавшиеся, они едва держали на плечах оружие (галлы не переносят усталости). Был уже полдень; они задыхались от жары и жажды; их во множестве убивали и брали в плен» (Liv. XXVII, 48). Некоторые любопытные детали добавляет Полибий: «Что касается римлян, то немедленно по окончании победоносной битвы они принялись за расхищение неприятельской стоянки, перерезали наподобие жертвенных животных множество кельтов, в пьяном виде спавших на соломе» (Polyb. XI, 3).
С галлами всё ясно, теперь рассмотрим, как действовала при Метавре элефантерия Гасдрубала. Карфагенский полководец поступил совершенно правильно, когда сделал ставку на боевых слонов во время решающей атаки. Другое дело, что их у него было немного – 15, по информации Аппиана, и 10, по свидетельству Полибия. Но как бы там ни было, атака слонов оказалась успешной: «при первом натиске они смешали передние ряды римлян, заставив их отступить». Об этом же пишет и Павел Орозий: «Долгое время исход битвы не был ясен, тем более что чрезвычайно расстраивали римский строй слоны» (IV, 13). Однако сражение затянулось, и случилось то, что и должно было случиться: «Бой разгорался, громче стали крики, и уже нельзя было управлять слонами, они метались между двумя войсками, как бы не понимая, чьи же они, – так носятся суда без кормила» (Liv. XXVII, 48). Но животные гибли не от рук легионеров, а были убиты своими погонщиками: «Большинство слонов перебили не враги, а сами их вожаки; у каждого из них были долото и молоток; когда слоны приходили в неистовство и начинали кидаться на своих, вожак между ушей, как раз в том месте, где шея соединяется с головой, ставил долото и бил по нему изо всех сил. Это самый быстрый способ умертвить громадного зверя, когда с ним уже нет сладу. Гасдрубал первым ввел его в употребление» (Liv. XXVII, 48). Орозий так же акцентирует внимание на том, что карфагеняне сами перебили своих боевых слонов: «когда слоны…. обращенные вспять, уже не могли управляться своими [вожаками], их убивали ударом долота между ушей. Этот способ убивать чудовищ, когда приходила надобность, первым ввел тот же самый Гасдрубал» (IV, 13). Так же как и Ливий, Орозий приписывает способ умерщвления слонов Гасдрубалу Баркиду.
Обратимся к вопросу о потерях сторон в битве при Метавре. Начнем с Тита Ливия. Чем-то он нас удивит на этот раз? Удивил: «Убито было пятьдесят шесть тысяч врагов, в плен взято пять тысяч четыреста человек, захвачено много всякой добычи, золота и серебра. Освобождено было больше четырех тысяч пленных римских граждан – утешение в потерях этого сражения. Победа была отнюдь не бескровной: погибло около восьми тысяч римлян и союзников» (Liv. XXVII, 49). Но я уже не раз отмечал, что Ливий очень часто противоречит сам себе, не стал исключением и данный случай, поскольку в «Периохах» он называет совершенно другую цифру пленных карфагенян – 1300 человек (Per. XXVII).
Информация Орозия соответствует данным Ливия: «из войска Гасдрубала там было убито пятьдесят восемь тысяч человек, захвачено в плен пять тысяч четыреста; при этом четыре тысячи римских граждан было освобождено из плена и возвращено [на родину]: это было некоторым утешением для торжествовавших победу консулов, ведь и из их войска было убито восемь тысяч воинов» (IV, 13).
Забавно, но 56 000 бойцов составляли общую численность армии Гасдрубала. Прибавим к ним 8000 союзных лигурийцев и получим 64 000 солдат. И если поверить Титу Ливию, то получается, что из огромной карфагенской армии уцелело лишь 3000 человек. Если исходить из данных Орозия, то их осталось всего тысяча. Могло такое быть в реальной жизни? Вне всякого сомнения, что нет. Метавр – это не Канны, у римлян не получилось окружить карфагенскую армию, да они и не ставили перед собой такой задачи. Сражения на полное уничтожение врага не было, об этом прямо пишет Фронтин: «Когда М. Ливия после разгрома Гасдрубала некоторые уговаривали преследовать неприятеля до полного уничтожения, он ответил им: “Пусть останется кто-нибудь, чтобы известить о нашей победе”» (IV, VII, 15). На это обращает внимание и Валерий Максим: «Дух Ливия Салинатора тоже достоин вечной памяти. Когда он разбил Гасдрубала и армию пунийцев в Умбрии и ему сообщили, что галлы и лигурийцы после битвы беспорядочно рассыпались без полководцев и знамен и их легко сокрушить незначительным отрядом, он ответил, что пусть себе разбредаются: во всяком случае не будет у врагов недостатка в человеке, который сообщит об этом величайшем разгроме» (III, 7. 4). Данную информацию подтверждает и Тит Ливий: «когда на следующий день консулу Ливию доложили, что цизальпинские галлы и лигурийцы, не участвовавшие в сражении или спасшиеся бегством, уходят беспорядочной толпой без предводителя, без знамен и что можно, послав один конный отряд, перебить их всех, тот ответил: “Пусть останется хоть один человек, чтобы рассказывать о нашей доблести и поражении врага” (XXVII, 49). Беглецов было очень много. Поэтому, на основании приведенных выше данных, мы можем сделать вывод о том, что римские историки в очередной раз сознательно завысили потери карфагенян, чтобы хоть таким образом провести параллель между поражением при Каннах и победой при Метавре. Показать всему цивилизованному миру, что квириты взяли реванш у Карфагена.
Полибий приводит гораздо более реалистичные данные: «Карфагенян пало в сражении, считая и кельтов, не менее десяти тысяч человек, а римлян около двух тысяч. Немногие знатные карфагеняне попали в плен, прочие все были перебиты» (Polyb. XI, 3). С учетом того, что лигурийцы и галлы в сражении не участвовали, данная информация представляется вполне достоверной. Обратим внимание на замечание Полибия о знатных карфагенянах – это означает, что практически весь командный состав армии Гасдрубала погиб на поле боя. Эти люди до конца выполнили свой долг перед Карфагеном.
Рассмотрим действия Гасдрубала как командующего армией. Удивительно, но Тит Ливий относится к этому человеку с явной симпатией: «Вождь этот запомнится людям многими деяниями, особенно этой битвой. Он поддерживал и ободрял своих воинов, идя вместе с ними навстречу опасности; на усталых и измученных воздействовал он то просьбами, то укорами, возвращал беглецов, возобновлял сражение, уже утихавшее. И наконец, когда судьба уже несомненно склонилась к римлянам, он, не желая пережить своих солдат, шедших за ним, прославленным полководцем, пришпорил коня и понесся на римскую когорту и здесь, сражаясь, встретил конец, достойный своего отца Гамилькара и брата Ганнибала» (Liv. XXVII, 49). В кои-то веки римский писатель проявил объективность по отношению к врагу своей страны.
Полибий тоже пишет о младшем брате Ганнибала очень уважительно: «Гасдрубал кончил жизнь в пылу битвы. Как в прежнее время, так и в последней битве он показал себя доблестным мужем, почему несправедливо было бы обойти его похвалою. Что Гасдрубал – родной брат Ганнибала, что Ганнибал при удалении в Италию доверил ему ведение войны в Иберии, об этом мы говорили раньше. Точно так же в предыдущих частях истории мы называли многочисленные битвы, в коих он действовал против римлян, говорили о том, как часто по вине присылаемых из Карфагена военачальников он попадал в тягостное положение, однако всегда вел себя как достойный сын Барки, с мужеством и душевным благородством переносил все превратности счастия и всякие обиды. Теперь нам остается сказать о последних деяниях Гасдрубала, ибо в них-то главным образом он показал себя достойным участия и соревнования. Так, хорошо известно, что большинство военачальников и царей перед решительной битвой непрестанн