…А ждала их глухая стена.
Правая от входной двери панель комнатки вдруг разъединилась вместе с горшками и землей, разъехалась ближе к углу, образовав неширокий проем, в который мог пройти человек средней комплекции, – толстому уже пришлось бы протискиваться. Видимо, створкам двери, из-за всего этого камуфляжа с горшками, особо некуда было разъезжаться, сообразил Кис.
…Да только выход из этого проема был заложен. Их взглядам открылась стенка из картона. Целая, без следов повреждений.
Мужчины снова переглянулись.
– Тю… – это Гошка выдал. – Значит, Серега не тут вышел!
– А ну-ка, отойдите! – распорядился Димыч и, отступив на пару шагов назад, ринулся в проем, плечом на стену.
Стена устояла, издав глухой металлический звук, а Димка поморщился и потер плечо.
Костик вытащил перочинный нож, раскрыл и принялся усердно взрезать картон крест-накрест. Остальные с любопытством следили за его движениями.
Костику удалось немного отодрать картон от той основы, на которую он был наклеен. Он еще немного поскреб: клей был добротный, картон слоился, но полностью не отрывался.
Наконец, он зачистил небольшой кусочек и направил фонарик на проплешину.
– Металл, парни. Сталь.
– Надо возвращаться! – воскликнул Гоша. – Кис, ты был прав, это лифт, но Серега не мог здесь пройти! Надо искать другой ход!
– Это он нам Кис, – одернул его вдруг Костик. – А тебе Алексей Андреич, ясно?
– Сомневаюсь я, Гоша, что в доме существует несколько потайных ходов, – ответил Алексей. – Мы нашли один… И, думаю, единственный.
Он не хотел вмешиваться в разговор о том, как следовало к нему обращаться юному оперу. «Кис» – это и вправду кликуха для своих, для избранных, к коим Гошка не относился. Но сейчас был момент, явно неподходящий для церемоний.
– Хотя я Америку и не видел, – язвительно начал Костик, – но чтоб здесь несколько потайных ходов существовало… Я тоже сомневаюсь. Не Кремль все-таки!
– А как же тогда Серега… – начал Гоша и вдруг перебил сам себя: – Вы думаете, что выход бандиты потом заложили, после прохода Сереги?!
– Ну да, – ответил Кис.
Некоторое время мужчины молчали, размышляя.
– Я тоже так считаю, – прорезался Димыч. – Вероятность другого хода ничтожно мала; кроме того, мы все облазили вдоль и поперек, и по несколько раз. Так что вывод один: Серега прошел тут!
– И второй, – дополнил Костик, – бандиты об этом узнали! Отчего и поспешили сюда железку поставить.
– И третий вывод тоже есть: Серега у них… – произнес Алексей. – Такой расклад заодно объясняет его молчание.
Они переглянулись.
– Тогда надо эту стену взорвать! – конструктивно предложил Гоша.
– Придется нам… – Костик нервно почесал голову, – придется вызывать подрывников…
Димыч задумчиво посмотрел на свою рацию, затем достал мобильный.
– Тут не ловит! – сообщил он. – Надо наверх возвращаться!
Неожиданно все четверо уставились друг на друга. Первым озвучил общий ступор Гоша:
– А как мы сюда спустились?! Кто из нас привел в движение лифт? На что мы нажали, мужики?
– Я не уверен… – отозвался Димыч, – но мне показалось, что комната двинулась, когда я дернул за ручку ящика…
– А мне кажется, что она пришла в движение, когда я приподнял большой горшок в правом углу! – заявил Гоша.
– А мне, – задумчиво сообщил Кис, – показалось, что она поехала вниз после того, как я нажал на выключатель за столиком с горшками. Я думал, это какой-то дополнительный свет, как в зимнем саду, но, кажись, ничего такого не включилось, а?
– А я в этот момент вообще ни к чему не прикасался! – отчитался Костик.
– Тогда давайте на все нажимать по очереди, – предложил Димыч. – Я пошел дергать за ручку ящика!
Ничего не произошло, и Кис в свою очередь нажал на кнопку.
Но и на этот раз комната-лифт не двинулась. И дополнительный свет не включился, пустой номер, обманка.
– Гошка, давай поднимай свой горшок!
Парнишка направился в угол и, оглядываясь на старших коллег с торжествующим видом, взялся за тяжелый горшок в углу.
Комната дрогнула, дернулась и отправилась наверх. Димыч хлопнул парня по плечу в знак одобрения.
Возбужденные приключением, все четверо вывалились из комнатенки, спустились вниз, во двор. Димыч – в качестве ответственного за операцию в отсутствие Сереги – принялся звонить на Петровку.
– Погоди, – остановил его Костик. – На фиг нам подрывники? Все завалит, комната-лифт тоже пострадает… Нам нужен автоген! Скажи, чтобы с автогеном кого-нибудь прислали!
– А там, в саду, в сарае, топор есть! Может, мы ее топором сумеем? – не унимался Гоша.
– Не суетись, – утихомирил юного коллегу Костик. – Пусть Димыч вызовет автоген, а мы пока можем и сами попробовать, с топором…
От супа Серега так и не ощутил никакого неприятного эффекта – ни сонливости, ни слабости, – отчего решил, что его можно вполне употреблять в пищу. Впрочем, нельзя исключить, что в следующий раз ведьма туда чего-нибудь подложит, коль скоро он от «компотика» отказался… Тут все время придется быть начеку!
Протекло еще несколько томительных десятков минут. Сколько именно, не разберешь в этой чертовой темноте! Но вновь отворилась дверь, вновь Колдунья появилась с глиняным подсвечником. На этот раз она направилась к его сокамернице: видимо, пришел ее черед глотать зелье. Тут все по расписанию, чисто санаторий!
Колдунья потрясла женщину за плечо. Никакой реакции. Потрясла посильнее…
Юля наконец подала признаки жизни. Сначала она пробормотала: «Убирайся к черту, колдовка!» Сереге эта реплика понравилась: она совпадала с его личным настроением. Затем Юля приподнялась, выпрямилась, села. Насколько Серега мог видеть, девушка была весьма хорошенькой, несмотря на растрепанные волосы и опухшее лицо.
…От побоев, – вспомнил он, что рассказывал ему Кис.
Колдунья всучила пленнице кружку, уже знакомую Сереге: «компотик». Однако Юля ее послушно приняла.
– Чем, Аринушка, девушку травишь? – спросил он.
Колдунья зыркнула на него, но не ответила. Юля, меж тем, опустошила кружку. И, едва вернув ее Колдунье, уронилась на свой лежак.
Колдунья бросила на пленницу взгляд удовлетворенный: хорошая девочка, послушная! – и недовольный на Серегу: плохой, непослушный!
Подхватила подсвечник и убыла.
Снова тьма. Духота. Наручники. Жесткий, колкий тюфяк.
И неровное дыхание Юли на соседнем лежаке.
Против всех ожиданий, его подруга по заточенью вскоре пошевелилась. Звякнула цепь. Ага, он был прав: бандиты не стали пренебрегать столь удобным и готовым средством заточения.
– У тебя цепь на ноге? – спросил он.
Молчание. Может, она не разглядела Серегу, когда Колдунья приходила? И теперь испугалась?
– Хм… Я не представился… Я твой сосед по камере, – усмехнулся Громов. – Меня сюда притащили, пока ты спала. Ты Юля?
Он гадал, чего ему ждать в ответ от женщины, которую похитили, которую били – сначала бывший муж, затем бандиты. Истерики? Слез? Просьб о помощи?
Но чистый голос прозвучал спокойно:
– Юля. А как тебя зовут?
– Сергей Громов. Я в милиции работаю, на Петровке.
– Это к тебе мой сын пришел за помощью?
Ох ты, блин… Кис ей сказал, не иначе!
– Ко мне, – чуть дрогнув, признался Серега, чувствуя себя почему-то страшно виноватым.
– А ты на своего приятеля, частного детектива Алексея Кисанова дело переложил, так?
Серега не ответил. Да и что тут ответить? Так оно и было…
И вдруг он встрепенулся.
– Наши разговоры могут прослушивать… Взвешивай слова, малышка! Имен называть не надо, поняла? – прошептал он.
Юлина цепь громыхнула, и вскоре она, ощупав лежак и частично Серегу, присела на край его тюфяка. Впрочем, тюфяк был столь узким, что Юля едва не сползала с него. Снова ощупала Серегу, нашла наручники, которые приковывали его к спинке кровати.
– Мне лучше, чем тебе, – усмехнулась Юля. – Я хоть могу передвигаться!
Она немного поерзала и вдруг прилегла возле Громова на бок. Места на лежаке было столь мало, что ей пришлось притиснуться к Сереге. Тот отодвинулся вплотную к стенке и сам тоже повернулся на бок – так, что они с Юлей оказались лицом к лицу, телом к телу.
Несмотря на все его старания ужаться, он чувствовал, что Юля балансировала на полоске в какие-то тридцать сантиметров, не больше, и протянул свободную руку, обвил ее спину, придерживая, немного прижимая к себе.
Спина – узкая, сильная – слегка напряглась под его рукой, но Юля ничего не сказала: поняла, что иначе она просто свалится на пол.
– То зелье, которое ты выпила, – шепнул он, – я думал, что там снотворное… Или наркотик. А ты, смотрю, не спишь. Я ошибся насчет зелья?
– Нет, – тихо ответила Юля. – Просто я его выплюнула, пока колдовка на тебя смотрела. На мне куртка Гарика, я ее специально потребовала, потому что у нее воротник высокий, – так что я воспользовалась… Ты знаешь, где он?
– Гарик? Нет… – отозвался Громов.
– А где бандиты?
– Тоже не знаю…
Серега чувствовал себя полным ничтожеством. Делать умный вид бесполезно, оправдываться тем более. Он решил, что лучше всего сказать правду и заодно немного поднять свой престиж в глазах Юли.
– Я вычислил подземный ход, по которому вас увели бандиты!
– Надо аплодировать? – ехидно осведомилась Юля.
– Нет, я в том смысле, что… Просто он хитро замаскирован был… В общем, я по нему двинул… Дошел до выхода… но меня чем-то огрели по башке. Я потерял сознание, и вот… – бесславно закончил он.
– Браво.
– Эй! – шепнул он. – Ты не выйогивалась бы, а? Сама тут сидишь на цепи!
– Так я же не мент.
Ответить на это Сереге было нечего, и он умолк. Протекло несколько томительных мгновений в темноте и тишине. Он все прижимал Юлю к себе, и ему было жутко жарко от ее горячего тела, к тому же в теплой куртке. Но попросить ее снять он не отважился: они лежали столь тесно, что… Можно сказать, только куртка их и разделяла!