Обогнув мягко колышущегося черно-белого монстра, я углубился дальше в гущу шаров. Внезапно, словно по беззвучному сигналу, вокруг взревел хор зычных голосов: то зажглись огромные газовые горелки, закрепленные на рамах над корзинами. Пламя устремилось в зевы полунадутых шаров, нагревая и расширяя накачанный в них воздух и вгоняя туда еще больше воздуха. Сверкающие оболочки вздулись и расправились, наливаясь жизнью, грибы отрастили ножки, величественно вздымаясь в голубое небо, затянутое легкой дымкой.
– Джон Викинг? Где-то там. – девушка неопределенно махнула рукой. – Но он занят, как и мы.
Наполненные шары начали один за другим отрываться от земли. Их огромные туши покачивались, сталкивались друг с другом, по-прежнему продолжая раздуваться. Им пока еще не хватало сил тягаться с птицами. Под каждым шаром ревело пламя, багровое и алчное, и группки помощников цеплялись за корзины, чтобы не дать им взлететь раньше времени.
Теперь, когда шары поднялись в воздух, я без труда разглядел среди них желто-зеленый. Желтый и зеленый цвета чередовались дольками, как апельсин, и внизу шар опоясывала широкая зеленая полоса. Один человек уже стоял в корзине, еще трое удерживали корзину, стоя на земле, и этот человек, в отличие от всех прочих, был не в защитном шлеме, а в голубой джинсовой кепочке.
Я бросился в его сторону и на бегу услышал выстрел стартового пистолета. Со всех сторон вокруг меня корзины были отпущены и, подпрыгивая, поволоклись по земле. Толпа взревела: «Ура!»
Я добежал до той группы, к которой стремился, и ухватился за край корзины:
– Джон Викинг?
Никто не обратил на меня внимания. У них шел бурный спор. Девушка в шлеме, лыжной куртке, джинсах и сапогах стояла на земле, двое помощников рядом выглядели угрюмыми и растерянными.
– Я с тобой не полечу! Ты просто псих!
– Да залезай уже! Гонка началась!
Он был очень высокий, очень тощий, очень взволнованный.
– Я не полечу!
– Ты должна лететь!
Он протянул руку и впился девушке в запястье. Казалось, еще немного – и он силой втащит ее в корзину. Во всяком случае, девушка в это явно поверила. Она принялась вырываться, задыхаясь и крича:
– Отпусти, Джон! Отпусти! Я никуда не полечу!
– Это вы Джон Викинг? – громко спросил я.
Он обернулся, не отпуская девушку:
– Ну да, это я. Что вам надо? У меня гонка начинается, вот только пассажирку усажу в корзину…
– Не полечу я! – заорала она.
Я огляделся. Прочие корзины почти все уже поднялись в воздух, мягко покачиваясь в паре футов от земли, стремясь к небу неспешной, величественной стаей. Я увидел, что в каждой корзине по два человека.
– Если вам нужен пассажир, я готов, – предложил я.
Он отпустил девушку, смерил меня взглядом:
– Сколько в вас веса?
Но тут он увидел, что прочие шары его обгоняют, и нетерпеливо добавил:
– А, ладно! Садитесь, садитесь.
Я ухватился за борт, подпрыгнул, извернулся и очутился в довольно тесной корзинке под огромным облаком воздушного шара.
– Отпускай! – скомандовал капитан корабля, и помощники растерянно подчинились.
Поначалу корзина осталась где была. Джон Викинг поднял руку, повернул рычаг, управляющий горелками, и у нас над головами, совсем рядом, оглушительно взревело пламя.
Лицо девушки все еще было на одном уровне с моим.
– Он же псих! – крикнула она. – А вы сумасшедший!
Корзину поволокло прочь, она подпрыгнула и внезапно подлетела сразу футов на шесть. Девушка побежала следом за нами и бросила на прощание:
– У вас даже шлема нет!
Ничего, зато я чудом спасся от двух кровожадных бандитов. Шлем казался излишней роскошью – тем более что у моего спутника его тоже не было.
Джон Викинг озирался по сторонам, все еще что-то гневно бормоча и почти непрерывно регулируя горелку. Его шар поднялся в воздух последним. Я посмотрел вниз, туда, где ликующая праздничная толпа наблюдала за массовым стартом. Какой-то мальчонка вдруг прошмыгнул под веревку и выбежал на опустевшую стартовую площадку, вопя и тыча пальцем в небо. Он указывал на шар Джона Викинга. То есть прямо на меня.
Славный маленький Марк, с блестящими умными глазенками и правдивым язычком. Славный маленький Марк, которого сейчас я с удовольствием придушил бы.
Джон Викинг принялся браниться. Я переключил внимание с того, что происходило на земле, на то, что творится в воздухе, и увидел, что его громкая и замысловатая брань, несущаяся к небесам, адресована лежащей впереди рощице, которая запросто могла преградить нам путь. Один шар уже застрял в деревьях по эту сторону рощи, а еще один, ало-фиолетовый, явно собирался вот-вот налететь на деревья.
– Держитесь обеими руками, черт побери! – рявкнул мне Джон Викинг, перекрикивая непрекращающийся рев горелки. – Корзина может врезаться в деревья, вы же не хотите вывалиться наружу?
Деревья были высоченные, футов по шестьдесят, и препятствие выглядело пугающим, но большинство шаров благополучно его миновало и поднималось все выше в небо – разноцветные грушевидные игрушки, летящие по воле ветра.
Корзина Джона Викинга стремительно приближалась к макушкам деревьев. Горелка ревела у нас над головами, точно обезумевший дракон. Но подъемная сила, которую она должна была обеспечить, отчего-то не действовала.
– Турбулентность! – рявкнул Джон Викинг. – Турбулентность треклятая! Держитесь крепче, падать высоковато!
«Да уж, весело! – подумал я. – выпасть из корзины на высоте шестидесяти футов, и даже без шлема!» Я усмехнулся, Джон Викинг увидел мое лицо и, похоже, удивился.
Корзина задела макушки деревьев и накренилась. Мы моментально перешли из вертикального положения в горизонтальное. Я ухватился правой рукой, за то, что подвернулось, чтобы не вывалиться наружу, и не столько увидел, сколько почувствовал, как величественная махина воздушного шара волочет нас дальше. Корзина потащилась за ней, ударяясь о макушки деревьев. Я болтался, как тряпичная кукла, по временам повисая в воздухе. Хозяин шара, сделанный из более крутого теста, одной рукой, точно клещами, впился в металлическую стойку, на которой стояла горелка, а второй сжимал черную резиновую лямку. Ногами он упирался в стенку корзины, которая теперь превратилась в пол, и переступал по мере необходимости – один раз он уверенно поставил ногу мне на живот.
Еще один тошнотворный рывок – и корзина наконец освободилась. Мы принялись раскачиваться под колышущимся шаром, точно маятник. Я рухнул неопрятной кучей на дно корзины, а вот Джон Викинг довольно непринужденно встал на ноги.
«Да, места тут и в самом деле маловато», – подумал я, распутываясь и выпрямляясь. Корзина, которая по-прежнему раскачивалась и дергалась, была всего четыре фута в ширину, а в высоту чуть выше пояса. Вдоль двух противоположных стенок стояли восемь газовых баллонов, по четыре с каждой стороны, притянутые к плетеной стенке резиновыми лентами. Оставшееся прямоугольное пространство было как раз такого размера, чтобы стоять вдвоем, но и для этого там было не слишком просторно: два на два фута на каждого.
Джон Викинг наконец выключил горелку и в наступившей внезапно тишине гневно спросил:
– Какого черта вы не держались, как я велел? Вы понимаете, что чуть не вывалились наружу? А у меня из-за вас были бы неприятности!
– Прошу прощения, – сказал я, усмехаясь про себя. – А что, так полагается – не выключать горелку, когда налетишь на дерево?
– Мы же высвободились, да? – осведомился он.
– Это точно.
– Вот и не жалуйтесь! Вас сюда никто не звал.
Он был примерно мой ровесник – ну, может, на пару лет помоложе. Лицо под голубой джинсовой кепочкой выглядело грубоватым, но с возрастом обещало стать выразительным, а в голубых глазах горел огонь подлинного фанатизма. «Джон Викинг, псих», – подумал я и проникся к нему теплыми чувствами.
– Проверьте, как оно там, снаружи, – сказал он. – Поглядите, не отвалилось ли что.
Я так понял, что он имеет в виду внешний борт корзины, – сам он высунулся наружу и стал осматривать борт с другой стороны. Я обнаружил, что с моей стороны вдоль борта тоже висят какие-то свертки, одни из них туго прикрученные, другие – болтающиеся на веревках.
Одна короткая веревочка болталась сама по себе, на конце у нее ничего не было. Я вытянул веревочку и показал ее Джону Викингу.
– Ах ты черт! – воскликнул он. – Видать, за ветки зацепилась! Это был пластмассовый контейнер с водой. Надеюсь, вы не умрете от жажды.
Он поднял руку и снова включил горелку. Я прислушивался к его аристократическому итонскому[8] выговору и прекрасно понимал, почему он такой, какой есть.
– А что, в этой гонке нужно прийти первым? – спросил я.
Он удивился:
– В этой – нет. Гонка длится два с половиной часа. Кто за это время улетит дальше всех, тот и победитель. – А потом нахмурился. – Вы что, никогда на воздушном шаре не летали?
– Нет.
– Господи, – сказал он. – Ну и какие у меня шансы?
– Если бы не я, были бы нулевые, – мягко напомнил я.
– И то верно.
Он посмотрел на меня с высоты примерно шести футов четырех дюймов[9].
– Как ваше имя?
– Сид.
Судя по выражению его лица, он не привык водить дружбу с людьми, которые носят имя «Сид», однако же он мужественно смирился с этим фактом.
– А отчего ваша девушка с вами не полетела? – спросил я.
– Кто? А, Попси? Да это не моя девушка, я ее и не знаю почти. Она собиралась лететь, потому что мой постоянный пассажир, остолоп этакий, сломал ногу на той неделе во время жесткой посадки. Попси настаивала на том, чтобы взять с собой какую-то огромную дамскую сумку. И без нее лететь не желала, прямо-таки не могла с ней расстаться. Можете себе представить?! Вот куда тут еще и сумку? А она еще и тяжеленная вдобавок. А у меня каждый фунт на счету. Возьмешь фунтом меньше – пролетишь милей дальше.