– Кто вам это сказал, Сид? – спросил сэр Томас.
– Надежный человек, – уклончиво ответил я, думая про себя, что они, возможно, и не сочли бы лишенного лицензии Джекси надежным человеком.
– Ну, продолжайте…
– На самом деле я не особенно далеко продвинулся с этими синдикатами, однако Питер Рэммилиз, по всей видимости, думал иначе, потому что он и двое его громил позавчера устроили нам с Чико засаду.
Сэр Томас поразмыслил:
– Но ведь, кажется, вы в тот день ездили в Ньюмаркет вместе с Лукасом, чтобы повидаться с Каспарами? Это же было на следующий день после того, как вы нам рассказали о Треворе Динсгейте.
– Да, мы в самом деле ездили в Ньюмаркет. И я сделал ошибку, оставив машину здесь, на виду, на весь день. Когда мы вернулись, эти двое нас уже ждали. И… э-э-э… нас с Чико похитили, и в конце концов мы очутились в доме Питера Рэммилиза в Танбридж-Уэллсе.
Сэр Томас нахмурился. Остальные слушали бесстрастное повествование о том, что, как они, вероятно, догадывались, на самом деле выглядело довольно жестоко, со спокойным пониманием: ну что ж, мол, бывает, мол.
Я подумал, что нечасто мне доводилось выступать перед более молчаливой и внимательной публикой.
Я сказал:
– Нам с Чико пришлось довольно туго, однако в конце концов мы оттуда вырвались, благодаря тому что сынишка Питера Рэммилиза случайно открыл нам двери, и в конце концов мы не оказались на улицах Танбридж-Уэллса, а приехали к моему тестю, в его дом под Оксфордом.
Все посмотрели на Чарлза – тот кивнул.
Я набрал побольше воздуху.
– И примерно в этот момент, – сказал я, – я… э-э-э… начал понимать, что на самом деле все наоборот.
– Что вы хотите этим сказать, Сид?
– До тех пор я думал, будто эти двое шотландцев должны нам помешать обнаружить то, что мы ищем, насчет этих синдикатов.
Они закивали. Ну конечно.
– Но предположим – все наоборот. Предположим, что меня нарочно навели на эти синдикаты, чтобы заманить в засаду? Предположим, что именно засада-то и была целью всей затеи?
Тишина.
Я дошел до трудного места, и сейчас мне требовались резервы, которых у меня просто не было: запас энергии, запас воли… Я видел, что сидящий рядом Чарлз напрягся, пытаясь поделиться со мной своей собственной силой.
Я чувствовал, что дрожу. Я старался говорить ровным, холодным тоном. Мне не хотелось говорить об этом, но не сказать этого было нельзя.
– Мне показали врага – Питера Рэммилиза. Мне дали причину быть избитым – синдикаты. Меня заранее подготовили, настроили на это, рассказав о Мэйсоне. Мне описали условия, при которых все это должно случиться, – условия, в которые я наверняка поверю.
Глухая тишина. Растерянные, непонимающие лица.
Я сказал:
– Если бы на меня кто-то напал и жестоко избил вдруг, ни с того ни с сего, я бы уж точно не успокоился, пока не выясню кто и почему. И вот я подумал: предположим, кто-то хочет на меня напасть, но при этом ему важно, чтобы я не стал выяснять кто и почему. Если подсунуть мне ложного «кто» и ложное «почему», я в это поверю и не стану рыть глубже.
Кое-кто еле заметно кивнул.
– И я довольно долго верил в эти обманки, – продолжал я. – Однако нападение, когда оно произошло, показалось мне несоразмерно жестоким… а из того, что сказал один из нападавших, я сделал вывод, что их нанял не сам Питер Рэммилиз, а кто-то еще.
Тишина.
– И вот, когда мы добрались до адмирала, я сел и стал думать. И вот что надумал: если целью было само нападение и устроил это все не Питер Рэммилиз, тогда кто же? И как только я посмотрел на дело с этой точки зрения, вариант остался только один. Это человек, который нарочно пустил меня по ложному следу.
Лица начали каменеть.
Я сказал:
– Все это подстроил сам Лукас.
Они протестующе загалдели, неловко ерзая на стульях, стараясь не смотреть мне в глаза: невозможно же смотреть на человека, который так ошибается, так заблуждается, поставил себя в такое смехотворное положение…
– Нет, Сид, ну серьезно! – сказал сэр Томас. – Мы все относимся к вам с большим уважением… – Судя по виду остальных, «большое уважение» определенно осталось в прошедшем времени. – но нельзя же так!
– На самом деле, – медленно произнес я, – я бы, конечно, предпочел не лезть во все это и вообще промолчать. Я вам больше ничего говорить и не стану, если вы не желаете слушать.
Я потер пальцами лоб – внутренняя энергия у меня иссякла окончательно. Чарлз совсем было уже ободряюще похлопал меня по плечу – но сдержался.
Сэр Томас посмотрел на Чарлза, посмотрел на меня и, очевидно, увидел достаточно, чтобы его недоверчивость сменилась любопытством.
– Ну хорошо, – сдержанно сказал он, – мы вас слушаем.
У остальных был такой вид, словно они не желают ничего слушать, но главное, что старший распорядитель был готов, остальное не важно.
Я продолжал, устало и безрадостно:
– Чтобы понять зачем, необходимо бросить взгляд на то, что происходило в течение нескольких прошлых месяцев. Все это время мы с Чико занимались… тем, чем мы занимались. И как вы, сэр Томас, сами сказали, дела у нас шли успешно. Мы удачно решали довольно простые проблемы… Но в первую очередь мы их распутывали. Вплоть до того, что иные негодяи стали пытаться остановить нас заранее, как только мы появляемся на горизонте.
Недоверие по-прежнему бросалось в глаза, как снег в июне, однако они, по крайней мере, кажется, поняли, что слишком успешная работа чревата возмездием. Неловкое ерзанье мало-помалу прекращалось.
– Мы были к этому готовы, более или менее, – продолжал я. – В некоторых случаях это даже оказалось полезным: это давало нам понять, что мы нащупали уязвимое место… Но обычно нам приходилось иметь дело с парой наемных мордоворотов, в масках или без оных. Эти мордовороты отвешивали нам пару тумаков и советовали не лезть не в свое дело. Надо сказать, – усмехнулся я, – что мы этому совету ни разу не последовали.
Теперь они все снова смотрели на меня, хотя и искоса.
– То есть люди постепенно перестали воспринимать меня как жокея и начали понимать, что мы с Чико отнюдь не в игрушки играем, как казалось поначалу. А потом мы получили, можно сказать, официальную поддержку Жокей-клуба, и внезапно по-настоящему крупные жулики поняли, что мы представляем собой серьезную угрозу.
– Сид, у вас есть доказательства? – спросил сэр Томас.
Доказательства… Доказательств у меня не было – разве что притащить сюда Тревора Динсгейта, чтобы он при свидетелях повторил свои угрозы. Я сказал:
– До сих пор это были угрозы… всего лишь угрозы.
Пауза. Никто ничего не сказал, и я продолжил.
– Мне известно из верных рук, – сказал я с легкой усмешкой, – что решить проблему, попросту убив нас обоих, было бы не вполне приемлемо: люди, которым в прошлом доводилось выигрывать крупные суммы благодаря мне, могли бы возмутиться и потребовать наказать убийц.
На меня по-прежнему смотрели неодобрительно – мол, экая мелодрама! – но кое-кто все же позволил себе робко улыбнуться.
– Во всяком случае, убийство повлекло бы за собой именно то тщательное расследование, которое оно должно было предотвратить.
Это их устроило больше.
– Раз нас нельзя убить, значит нас следовало запугать. Причем настолько, чтобы мы с Чико бросили свою работу и ушли торговать вениками. Чтобы раз и навсегда заставить нас прекратить какие бы то ни было расследования.
И тут они как будто вдруг осознали то, что я говорил. Они вновь смотрели на нас с прежней серьезной сосредоточенностью. Я подумал, что теперь, наверно, можно попробовать снова упомянуть о Лукасе, – и, когда я это сделал, от прежнего возмущения не осталось и следа.
– Попробуйте на минутку представить себе, что в службе безопасности в самом деле есть человек, которого можно подкупить, и что это не кто иной, как сам ее начальник. Стали бы вы на месте Лукаса невозмутимо наблюдать за тем, как независимый следователь успешно продвигается в том деле, которое является всецело вашей вотчиной? На месте такого человека были бы вы рады, если б Сид Холли явился прямо сюда, в Жокей-клуб, и старший распорядитель поздравил его и выдал карт-бланш на любые действия в области скачек? – (Они молча смотрели на меня.) – Возможно, у вас бы возникли опасения, что в один прекрасный день Сид Холли ненароком наткнется на что-нибудь, о чем ему знать совершенно не следует. И может статься, вы бы приняли решение покончить с этой опасностью раз и навсегда. Все равно что опрыскать гербицидом крапиву, пока она вас не обожгла.
Чарлз кашлянул.
– Я думаю, что идея превентивного удара могла прийтись по душе командору в отставке, – сдержанно вставил он.
Все вспомнили, что сам он был адмиралом, и призадумались.
– Лукас – всего лишь человек, – сказал я. – Да, конечно, звание начальника службы безопасности звучит внушительно, однако же сама служба безопасности не так уж и велика, верно? Я хочу сказать, там всего-навсего человек тридцать постоянных служащих, и это на всю страну, верно?
Они кивнули.
– Не думаю, что его жалованье такое уж внушительное. Мы ведь то и дело слышим о коррумпированных полисменах, которые берут взятки у жуликов. А тут… Лукас постоянно имеет дело с людьми, которым ничего не стоит сказать нечто вроде: «командор, как насчет тысячи наличкой за то, чтобы замять по-тихому мое пустяковое дельце?»
На их лицах отразился шок.
– Всякое бывает, знаете ли, – сдержанно сказал я. – Коррупция – она везде. Я понимаю, что вам неприятно слышать о том, что глава службы безопасности мог закрывать глаза на мошенничество, но ведь это скорее нарушение доверия, чем серьезное преступление.
То, что он сделал со мной и Чико, – вот это и в самом деле тянуло на серьезное преступление, но в данный момент я не стремился об этом напоминать.
– Я что хочу сказать, – продолжал я, – что, если посмотреть со стороны, с точки зрения обыденной, повседневной аморальности, непорядочность Лукаса не выглядит чем-то из ряда вон выходящим.