Тогда почему полиция утверждает обратное? Кто-то перенес ее тело?
По загривку прошел холодок. Что-то здесь было очень сильно не так.
Взглянув через плечо Лоуса – тот так и застыл в дверном проеме, загораживая ей вход, – Эди окинула взглядом кабинет, обставленный как уютная гостиная. Друг напротив друга стояли два кресла, столик между ними был накрыт к чаю. Посреди стола лежал прямоугольный бархатный кисет: в нем наверняка хранилась колода Таро.
А у самой двери Эди приметила ряд крючков, и на одном висел крошечный металлический ключик.
Эди подняла глаза на Лоуса. За последнюю минуту она поняла две вещи. Во-первых, ей нужно получше узнать, кем была эта женщина и как она умерла. Во-вторых, этим нельзя было заняться сейчас, когда Лоус дышит ей в шею, а снаружи дежурит табун полицейских.
Эди невероятным усилием, но все же усмирила бешено бьющееся сердце и почти беспечным тоном уточнила:
– Что, даже одним глазком заглянуть нельзя?
И, не дожидаясь ответа, оттолкнула Лоуса и шагнула в кабинет. Лоус среагировал молниеносно – рванулся к ней, пытаясь снова схватить за локоть. Эди нарочито судорожно выдохнула, когда его рука оказалась рядом с ней, и ухитрилась увернуться от захвата. Внутри, больно ударившись плечом о стену, она задела рукой крючки и как раз успела сдернуть висевший на одном из них ключ.
– Право слово, мистер Эверетт, – произнесла она, сжимая ключик в кулаке, – нет нужды выволакивать меня отсюда, как мешок с зерном. Если мое присутствие нежелательно, я и сама удалюсь.
С этими словами она развернулась и двинулась прочь по коридору.
Едва она завернула за угол, как входная дверь здания скрипнула, открываясь, и по коридору разнесся низкий голос:
– Детектив, вам туда.
Эди замедлила шаг, сердце стукнуло глухо и зловеще. Лоус за ее спиной приводил кабинет в порядок, раздраженно бурча под нос. Она опустила ключ в один из нашитых на юбку карманов и натянула на лицо маску вежливого безразличия: по коридору навстречу ей шел полицейский, с которым Лоус разговаривал у входа.
С ним был второй мужчина. Вероятно, детектив. На нем тоже была форма полиции, а рукав украшали два серебряных прямоугольника. С пояса свисали тяжелые железные наручники, которые лязгали друг о друга при ходьбе. Он был чисто выбрит и тонкогуб, с черными как уголь глазами. Подойдя к Эди, он сощурился.
Детектив обернулся к младшему полицейскому:
– Макнелли. Что она здесь…
– Еще раз благодарю вас, сэр, – перебила его Эди, – что позволили мне присесть. Столько свежего воздуха, сами понимаете… Любой девушке голову вскружит.
Глаза детектива резко метнулись обратно к ней и сощурились еще сильнее. Младший полицейский, Макнелли, нервно покосился на детектива. Эди отчетливо почувствовала: если дойдет до расспросов, юноша скорее заявит, что вовсе не разрешал ей входить, чем признается в нарушении приказов старшего по званию.
Она покосилась на висящие у него на поясе наручники. Всего на секунду. Но, снова взглянув ему в лицо, поняла по слегка напряженным губам, что он заметил.
Эди натянуто улыбнулась:
– Хорошего дня, господа.
Она шагнула вправо, собираясь их обойти, но детектив зыркнул на юного Макнелли, и тот заступил Эди дорогу, вынуждая замереть.
– Мисс, – начал он, – почему бы вам не…
– Ах вот ты где, милая, – раздался за спиной голос Лоуса, и Эди от неожиданности вздрогнула. Как это она не расслышала его шагов? – Тебе уже лучше?
– Мне…
Не успела Эди сказать ничего осмысленнее, как Лоус осторожно взял ее за руку и заговорил с загородившим ей дорогу полицейским:
– Еще раз спасибо, Макнелли. Моя бедная девчонка чуть в обморок не упала. Вы добрый человек.
– О, – произнес Макнелли, – я, ну…
– Неужели сам детектив Барни! – воскликнул Лоус, обращаясь уже к старшему по званию. – Могу ли я надеяться на ваш комментарий по делу некоего Билла Хиггинса? Ходят слухи, он не единственный из ваших молодчиков нечист на руку. Не желаете поделиться мнением?
Эди не думала, что детектив Барни может сощуриться еще сильнее, но ему каким-то чудом удалось.
– Эверетт, – прохладно произнес он, – не думаю, что репортерам разрешали сюда заходить. Быть может, вы понадеялись, что подобный трюк обеспечит вам визит в камеру в участке?
Эди застыла, но Лоус только рассмеялся.
– Не стоит, детектив. Мы оба знаем, что долго я там не пробуду, даже если вы и выправите мне приглашение. Так что, может быть, сбережем друг другу время и я уйду сам?
Приподняв шляпу, Лоус не слишком-то деликатно потянул Эди за руку и двинулся прочь по коридору, не дожидаясь разрешения. Эди поспешила за ним, стараясь не отставать.
Два удара сердца спустя они распахнули двойные двери и оказались на ярком калифорнийском солнце. Не замедляя шага, они вышли из здания, и Эди не отпускала руки Лоуса, пока они не оставили далеко позади кружок полицейских в форме – ее прежняя смелость при общении с ними почти что испарилась.
– Мисс Бонд, – окликнул Лоус, поспевая за ней. – Вы как, в порядке?
Эди кивнула, глядя прямо перед собой.
– В полнейшем.
– Что ж, рад это слышать. Если так, то не могли бы вы, хм… самую чуточку ослабить хватку? Видите ли, иногда эта рука мне нужна.
– Ой. – Эди застыла с занесенной ногой и тут же отпустила ладонь Лоуса. – Простите, пожалуйста. Я… Я не подумала, что я…
– Ничего страшного. Вы, кажется, испытали сильное потрясение.
– А, да. Не могли бы вы перестать?
– Что именно перестать? Вмешиваться, когда в дело вступают служители закона?
– Нет. Не могли бы вы больше так ко мне не подкрадываться? Вы очень тихо ходите, и мне… не по себе.
У Лоуса вырвался изумленный смешок.
– Что ж, прошу прощения. – И, задумчиво помолчав, он добавил: – Хотя вообще-то вам стоило бы пожаловаться овцам.
Это было так неожиданно, что Эди непроизвольно вскинула голову, а от неловкости не осталось и следа.
– Кому-кому?
– Овцам. – На его лицо прокралась полуулыбка. – Когда растешь на ферме единственным ребенком в семье, развлечений маловато. Вот я и наловчился подкрадываться к овцам.
– Но… зачем к ним вообще подкрадываться?
– Чтобы напугать, разумеется, – он разглядывал ее, склонив голову набок. – Никогда не видели, как подпрыгивает напуганная овца?
– Боюсь, не имела такого удовольствия. Они как-то по-особенному это делают?
– Не уверен, что назвал бы это особенным, скорее просто забавно. Они страшно пучат глаза и, знаете, так виляют задом…
На секунду ей показалось, что Лоус сейчас продемонстрирует, как именно виляют задом овцы, и в эту секунду Эди ясно увидела его маленьким мальчиком. Смешливым, радостным, любознательным. И не только. Отчего-то грустным и одиноким. Увидела, как мальчик растет на ферме один-одинешенек и ищет товарищей для игр среди овец.
Но, похоже, прежде чем перейти к вилянию, Лоус успел вспомнить, где он.
– Мисс Бонд, теперь, когда ваше любопытство касательно овец удовлетворено, не желаете ли в качестве ответной услуги рассказать, зачем вам понадобилась старина Фрэнси Палмер?
Эди мгновенно подобралась снова.
– Благодарю вас за помощь, мистер Эверетт. Она была очень кстати. Однако мне уже пора. Хорошего вам дня.
Секунду она собиралась с мыслями, а потом повернула на юг и быстро двинулась вперед. Если повезет, она как раз успеет в «Метрополитен» к мистеру Хадлу, а когда собрание закончится, полицейские уже разойдутся.
Справа от нее раздались шаги, и Эди резко остановилась. Лоус догнал ее.
– Мистер Эверетт, кажется, я сказала, что больше не нуждаюсь в сопровождении.
Лоус, остановившийся одновременно с ней, невинно улыбнулся в ответ:
– И подумать не мог, что нуждаетесь.
– Тогда позвольте спросить, зачем вы за мной идете?
– Я иду не за вами. Но, похоже, нам в одну сторону. Если я отстану на несколько шагов, будет лучше?
– Мне… хм, нет. Думаю, это будет странновато.
Лоус кивнул:
– Согласен.
– Ну… – Эди помедлила. – Ладно.
И не найдясь что еще сказать, она зашагала снова. Лоус тоже. Так они прошли целый квартал – в молчании, нарушаемом только грохотом повозок и экипажей.
Когда они дошли до края деревянных мостков, Лоус предложил Эди руку, чтобы помочь спуститься. Он не выпускал ее ладони, пока они переходили улицу и поднимались на следующие мостки. Пальцы он разжал, только когда они уже стояли на дощатом тротуаре.
– Итак, – светским тоном спросил он, – вы с Фрэнси были давние приятельницы?
Эди оцепенела и собиралась уже поставить его на место, когда сообразила: если им с Лилиан мало что известно о жизни Нелл Дойл в качестве Фрэнсис Палмер, то Лоуренс Эверетт, кажется, осведомлен куда лучше.
– Быть может. А сами вы эту даму знали?
Лоус фыркнул.
– Не уверен, что «дама» – подходящее слово. Но, надо отдать ей должное, выманивала у людей деньжата она виртуозно.
То есть Фрэнсис Палмер была популярным медиумом. Это объясняло, как она смогла позволить себе снимать отдельный кабинет. Добилась ли она популярности тем, что часто открывала Завесу? Не из-за нее ли сбежал дух?
– Кое-кого спросить, так старушка Фрэнсис слегка зазналась. Слыхал от пары фараонов, из-за этого к причинам смерти могут добавить медиоманию.
– Что добавить?!
– Медиоманию. Неправильное расположение… хм, женских внутренних органов, якобы приводящее к медиумистической истерии, мании величия и…
– Я в курсе, что это значит! – резко развернулась к нему Эди. – Возмутительно только, что вы принимаете этот полнейший бред на веру.
Лоус остановился.
– Кто сказал, что принимаю?
– Вы сами…
– Я говорю, что так думает полиция. Так вышло, что одно местное светило, доктор Генри Лайон, очень недвусмысленно высказывался по вопросу медиомании и необходимости ее лечения.
Лечения.
Перед глазами мелькнуло лицо отца. В замке спальни повернулся ключ.
«Вы у меня спасетесь».