Получи, фашист, гранату! Звуковую! Мы с Бабангидой зашли в помещение и остались у входа. В рядах противника началась паника.
Филиппинцы заорали, забегали по станции вспугнутыми тараканами — замельтешили лучи налобных фонариков. У людей отказал разум, и вместо того, чтобы отбиваться от зомби, они искали щели, куда бы забиться, или драпали, как обезглавленные курицы. Я различил женские вопли — среди налетчиков были бабы. Ну реально бабы, прям бабищи, женщинами их язык не повернулся назвать.
Наблюдая за происходящим, я удовлетворенно кивнул. Мы простили вам засаду на дороге, потом натравленных на нас зомби, и предложили союз. И что в ответ? Огребайте теперь.
Я велел Бабану опустить меня на пол и побежал к диспетчерской, поглядывая на часы. У «Сокрытия души» осталось пятнадцать… уже четырнадцать минут. Нужно было не просто заканчивать, но и успеть отогнать орду подальше от базы.
Бездушные начали пир. Амбалы настигали людей, ломали их и жрали прямо так, живьем, щелкуны предпочитали, хрустя костями, вскрывать черепушки и выедать мозги, прерывая страдания филиппинцев. В моторном зале было четверо. По идее, где-то должен прятаться еще один.
Витас смолк, посадив свой нагоняющий панику крик на пятнадцатиминутный откат.
Уцелевшие филиппинцы если и спохватились, то сделать уже ничего не смогли, потому что только единственный налетчик не уронил оружие. Грянул выстрел, еще один… А потом человек истошно заорал, забулькал, донесся хруст костей.
— Приятного аппетита, — проговорил я, собрался распахнуть дверь в диспетчерскую, но опустил руку.
А вдруг там есть вооруженные враги? Узнав, что это я привел зомби, они прикроются живым щитом, заложниками. Если же их атакуют бездушные, у них останется единственная задача: выжить, а на заложников будет плевать.
Потому я мысленно позвал двух «маленьких» амбалов — Колю Валуева и Скалу, причем Колян взял уровень и достиг 10-го.
— Так, мужики… — заговорил я, дублируя мысленную команду. — Вышибайте дверь ко всем чертям и валите всех, кроме тех, кто связан.
Связанным я запретил причинять какой бы то ни было вред, вольно или невольно. Подумав, решил подстраховаться:
— Цели укажу.
Дверь была закрыта. Ясно, кто-то успел забаррикадироваться или, хуже того, запереться на ключ. Вынесут ли ее амбалы?
Колян с разбегу как навалился — пулей влетел в помещение, да прямо на Сергеича, распластанного на полу. Тот заорал, и к его ору присоединились девушки — их визг рвал душу не слабее, чем крик Витаса.
Не заходя в диспетчерскую, я окинул ее взглядом и выдохнул облегченно: все наши были живы. Еще в помещении находился вооруженный «Скорпионом» молодой филиппинец и баба с дробовиком. Значит, все-таки неправильно их посчитал. Мужчина дал очередь в Скалу, но тот ринулся на него, схватил за руку и….
Хрясь! Обнажилась кость и толчками из обрубка зафонтанировала кровь.
Тем временем Колян, перепрыгнув визжащего Макса, принял выстрел в грудь и врезал по женщине. Отлетев к шкафу, она ударилась спиной, что-то хрустнуло, и она лишилась чувств, выронив ружье.
Скала принялся жрать филиппинца живьем, урча, как кот у миски с едой. Я велел вынести его отсюда и поделиться с другими… и он исполнил мою команду.
Я еще раз вспомнил Писюна хорошими словами — авторитетный был зомбак, вон, даже чужих бездушных как строит своими эманациями!
Только убедившись, что никому ничего не угрожает, я вошел в диспетчерскую.
Увидев меня, Эдрик заорал:
— Деннис!
— Матерь божья, — прохрипел Сергеич, — а я думал, п…ц нам всем! А тебе — первому!
Я молча поднял «Клык Рыси», перерезал веревки на его руках, потом освободил Рамиза и глянул на часы, контролируя, сколько осталось времени до конца «Сокрытия души». Немного.
— А король-то голый! — воскликнула Вика.
— Чего? — не сразу понял я.
— Я все понимаю, — сказала она, улыбаясь. — Спасал нас, лихо залетел с членом наперевес, но уже можно одеться, Денчик.
Только тогда я вспомнил, что потерял исподнее. Нашел и быстро натянул штаны, которые валялись на полу.
— Освободите остальных, после соберите оружие, его тут на целый взвод. Мне надо успеть увести зомби. Девять минут осталось. И еще свяжите бабу, — я кивнул на филиппинку, она была жива и даже не очень потрепана.
— Я знала, что ты придешь! — хрипнула Карина. — Ни на миг не сомневалась.
Проигнорировав ее реплику, я добавил:
— Двое — займите позиции у ворот. Эти черти наверняка связались с базой, и сюда могут нагрянуть их подельники.
Будто подтверждая мои слова, затрещала рация, и я поднял ее. Донесся встревоженный женский голос — филиппинка звала какого-то Хуана и что-то спрашивала. Я сунул рацию Эдрику.
— Скажи, что все мертвы. Мы ждем их, пусть приезжают.
Оскалившись, он повторил все слово в слово и отключился. Я схватил со стола нашу рацию, настроенную на нужную частоту, пакет, и направился прочь.
Задерживаться тут я не стал — нужно было срочно уводить зомбаков.
В пути оценил повреждения амбалов. Как я и полагал, огнестрел не убивал их так же быстро, как людей, и это соответствовало тому, как система рассчитывала степень урона оружия и показатели активности оболочек.
Скала, в которого выпустили очередь, потерял 24% «активности», а Коля Валуев, получивший выстрел из ружья, — 28%. Никаких дотов, эффектов ранения, на них не повесили, а потому амбалы медленно восстанавливались. Ну как медленно… намного быстрее людей, даже меня — примерно по 1% в минуту.
Прихватив «Нагибатор», пару шоколадок, слипшихся в комки, и бутылку «Пепси», я призвал Бабана, велел взять себя на руки и бежать как можно быстрее к бетонному узлу. Сейчас посмотрим, какую скорость развивает этот крейсер.
— День физкультурника, Бабан, — объявил я. — Бежишь за «Динамо».
До бетонного узла — полтора километра. В таком состоянии я брел бы туда дольше десяти минут, и «сокрытия» не хватило бы. Однако амбал оказался не только сильным, но и быстрым, развив скорость около двадцати пяти километров в час, если не больше. Так же быстро бежали остальные амбалы и нюхач. А вот щелкуны, шаркуны и ползун отставали, а потому пришлось пару раз останавливаться и ждать отстающих.
Но все равно добежали довольно быстро, так что в итоге, когда все зомби добрались до бетонного узла, у меня осталось три минуты. К тому моменту я съел шоколадку, запил «Пепси» и поднял свою «активность» до 81%.
Привязав новый отряд к месту, где нас встретили бойцы Афанасия, я велел Бабану отнести меня к дороге — чтобы нюхач не возбудился на запах моих следов и не рванул за мной.
Минуты полторы Бабангида мчался, ломая кустарник, напрямую к дороге, после я спрыгнул и велел амбалу возвращаться, а сам рванул по дороге вперед, в темноту.
На это «Сокрытие души» было вычерпано до дна и браслет ушел на десятичасовой откат. Надеюсь, ничего страшного за эти часы не случится.
Только когда я деактивировал талант, ощутил, какой же тяжелый «Нагибатор»! Да и сам я неимоверно тяжелый, потрепала меня жизнь! Все напряжение ушло, но вместе с ним ушли и заемные силы.
Стояла черная безлунная ночь. Я побежал к базе. Пробежал метров двести, выдохся, приговорил вторую шоколадку. Остальную часть пути я еле плелся, останавливаясь и прислушиваясь, нет ли поблизости бездушных.
Отойдя на полкилометра от бетонного узла, я связался с нашими, сказав им, что все в порядке, возвращаюсь.
— Слушай, не едут ли филы, — проговорил Макс. — Дорога-то одна. Я на посту, если че. И у нас тут это… тепловизор есть, прикинь!
— Снайперский? — уточнил я.
— Да откуда! Обычный. На триста метров вперед видит, но тоже хлеб. Хотя снайперский с его полутора километрами…
— Отбой. Прием, — сказал я и отключился, прислушиваясь к треску в кустах.
Никто из зарослей не вылез, и я потопал дальше, думая о том, что было бы, не будь в моем отряде крикуна. Да, я все равно одолел бы филиппинцев, вот только заложников освободить было бы сложнее. Хотя…
Вспомнился «Аватар», где антагонист вместо того, чтобы спасать свою задницу и остатки отряда, понимая, что обречен, ломанулся убивать главного героя. Как мне кажется, в таких ситуациях включается инстинкт самосохранения, и люди просто бегут, чтобы спастись. Никто не стал бы расстреливать заложников. Или стали бы?
Пофиг. Нас спас Витас, надо поставить ему памятник при жизни и наградить звездой. А вообще… Каждый вид зомби был важен, и наверняка появятся какие-то новые виды, а потому мне стоит поразмышлять, как и в каких сочетаниях их использовать.
Размышления оборвала затрещавшая рация, и я ответил.
— Прием! Я тебя вижу! — воскликнул Макс. — Помаши рукой!
Я помахал, доковылял до поворота на электростанцию, обошел недоделанную ловушку.
Макс убрал от лица тепловизор, похожий на гибрид фотообъектива и термоса, и посветил мне фонариком. Когда я подошел поближе, забрал у меня «Нагибатор» и повел к электростанции.
В темноте я чуть не споткнулся о кости обглоданного филиппинца. Рядом с ним валялось ружье, и я его подобрал.
— Чего оружие не собрали?
— Там собрали, тут я на стреме! Потом, — отмахнулся Макс.
— Ну и будь на стреме, я сам дойду, — хмыкнул я, направляясь к зданию, где располагалась наша база, а ныне братская могила филиппинцев.
Из глубины помещения, усиленные и искаженные эхом, доносились голоса, правда, слов было не разобрать.
Наши! Я устремился на свет фонарика, узнал Сергеича, сидящего на корточках возле трупа.
— Ты че это мародеришь, Пролетарий? — строго рявкнул я, заставив его вздрогнуть.
Из-за мотора выглянул Рамиз с ружьем в руках, ослепил лучом трофейного налобного фонарика — я вскинул руку, и луч отъехал в сторону.
Рамиз сказал примирительно:
— Что с бою взято, то свято! Жмурик пистолет придавил.
Сергеич поднялся и поковылял ко мне, опираясь на кусок трубы и оберегая раненую ногу. Не удержался, пнул лежащий на пути скелет врага.