Попал! Роняя дробовик, филиппинец начал заваливаться назад. Подкрался незаметно, сука! А у меня осталось всего процентов пятнадцать доспеха! Зато есть «Поглощающий щит», «Живучесть». Не все потеряно!
— Сколько ж вас там, — пробормотал я и боковым зрением заметил еще людей, окружающих мое убежище. Кто шел, кто полз, как минимум четверо…
И вдруг ворота базы вылетели под натиском нашей автовышки.
Да-а-а!!!
Пока мои загонщики отвлеклись, я их расстрелял и выбежал навстречу своим, размахивая руками. Ехать близко к врагам они, молодцы, не стали, помня о коктейлях Молотова.
По базе разнесся усиленный громкоговорителем голос Рамиза:
— Невольники базы! Все, кого Папаша и его люди взяли в рабство! Не стреляйте по нам. Мы приехали вас освободить! Вам ничего не угрожает, просто покиньте лагерь и останетесь живы!
Я снова глянул на часы. С момента, как я отослал зомби, прошло минут десять. Они восстановились не полностью, но могут внести эффект неожиданности и посеять панику, тем более, сохранился один крикун… Но его подключать нельзя, он посеет панику среди моих людей.
Обозначив целью Папашу, я снова стал боссом бездушных и подумал вслух:
— Убейте его! Выньте из него душу!
Сергеич посигналил мне, оскалился и показал «класс». Перекатившись, я спрятался за его машиной, залез в салон, забрал у него рацию, связался с остальными:
— Прием. Это Ден. Пока не приезжайте. Ждите сигнал! — Я глянул на Папашу, окруженного кольцом филов и движущегося к квадроциклу, и улыбнулся от уха до уха.
Он остался, считай, один, и отступал! Все, теперь уж точно ему п…ц! Волошин сдох, а Тетыща валялся, истекая кровью, над ним склонилась Маша. Рабы разбежались или затаились. Прятаться Папаше было негде. Если сейчас подключить Витаса…
Я повернулся и посмотрел в кабину. Там был Рамиз со «Скорпионом», выцеливал врага в бойницу и стрелял одиночными.
— Заткнуть уши! — скомандовал я. — Отставить обстрел! Хорошо заткнуть.
— Крикун, епта! — сообразил Сергеич и принялся запихивать в уши ватные шарики, приготовленные заранее, а потом закрыл их ладонями.
Рамиз сделал так же, и я велел Витасу петь. В этот момент двор заполонила армия моих бездушных, отрезая Папаше пути к отступлению.
Рамиз схватил громкоговоритель и крикнул:
— Невольники! Не бейте зомби, они вас не тронут! Эти зомби — наши, они прирученные!
Я слегка поморщился — не стоило ему так уж легко сливать важную информацию. Рамиз же, отложив рупор, сжал голову ладонями — за полминуты до того, как подкравшийся крикун разразился криком, от которого зазвенели стекла:
— И-и-и-и-и-и-и-и!!!
Филиппинцы бросились врассыпную. Маша была в наушниках, потому осталась с умирающим Тетыщей. По двору забегали вспугнутые рабы, но зомби их не тронули, они ломанулись к Папаше и принялись ковырять его защиту. Отлетел контуженный Бабан и замер.
— Плитка, вашу мать! — скомандовал я. — Закидайте его камнями!
Папаша в панике расстрелял зомби, но никого не убил. До него быстро дошло, что надо делать, и он бросился в толпу бездушных — решил сократить расстояние и расшвырять их своим силовым полем.
— Убейте! — подпрыгнул на сиденье я, схватил рацию. — Прием, Макс! Папаша уходит на квадрике. Расстреляйте его! Забросайте коктейлями Молотова! — Я скосил глаза на Сергеича, сжавшего уши, указал на свое место.
Он все понял, мы поменялись креслами, я развернул грузовик и направил на квадроцикл. К этому моменту все мои зомбаки валялись контуженные, Папаша уже был за рулем. Он без труда ушел от столкновения с моим грузовиком и устремил квадроцикл к вынесенным воротам, и тут по глазам резанул дальний свет прожекторов, ослепляя и меня, и Папашу. Я ударил по тормозам, потому что прямо на нас несся джип, за рулем которого был Макс.
Я скомандовал крикуну, чтобы тот заткнулся.
Папаша тоже затормозил. Донеслась автоматная очередь. Еще одна. Краем глаза я заметил Эстер, которая взяла в плен троих рабов, включая доктора Рихтера, и что-то им втолковывала. Хорошо! Просто отлично! А вон и Дитрих, тоже вооруженный. Ай да умница Эстер! Не растерялась!
Обгоняя наш джип, вперед выехал наш минивэн, устремился на Папашу, который выстрелил очередью, бросил квадрик и дал стрекоча. Из салона выскочила Карина, раскрывая рот, выстрелила очередью ему в спину. Я не слышал ее, но представлял, что она кричит.
Сдохни, тварь! Но «Отражающий щит» выдержал, а вот бывшая упала, но тут же поднялась. А еще восстали мои зомби и бросились на цель.
Я тоже выскочил из автовышки, потому что путь преграждал черный остов сгоревшего грузовика и не давал намотать Папашу на колеса.
С одной стороны к нему бежала Карина, стреляя на ходу и бросая ему в спину проклятья, со «Скорпионом» в руке, с другой я, наперерез неслись мои зомбаки. И вдруг Папаша остановился, развернулся к нам, вскинув руки.
— Пленных не брать! — крикнул я, прицеливаясь в него и осекся.
Между нами было метров пятнадцать. Благодаря «Проницательности» я отлично видел освещенное огненными бликами его лицо. Самодовольное и надменное. Он не сдавался, он подпускал нас к себе поближе.
— Назад! — крикнул я одновременно с обрушением кровли горящего здания, и меня никто не услышал.
Только зомби вняли мысленной команде и отступили. Из грузовика спешили Сергеич с Рамизом, вылез Макс и Эдрик…
— Чего же вы? — спросил Папаша. — Я сдаюсь. Разве не этого вы хотели?
— Назад! — Я разрядил в него автомат, пятясь.
Очередь сбила силовое поле, последняя пуля попала в бедро Папаши. Вскрикнув, он закрыл рукой пулевое отверстие и…
Реальность смазалась, на мгновение застыла, будто бы я находился в эпицентре ядерного взрыва, который не причинял мне вреда… А потом мир взорвался болью. Казалось, меня рассеяли на атомы, но каждая клеточка продолжает испытывать боль…
Потом меня не стало.
Миг? Год? Вечность меня не было, а потом щелк — и снова включили свет. Я лежал на спине и пялился в небо. До меня мгновенно дошло, что Папаша применил свой последний смертоносный козырь, который должен был меня убить, но «Поглощающий щит» спас мне жизнь.
До слуха донеслось:
— Какая же ты мразь, Рокотов… Ну, раз так, давай честь по чести. Чистильщик Денис Александрович Рокотов, я, чистильщик Павел Павлович Шапошников, вызываю тебя на дуэль.
Денис Рокотов, чистильщик Павел Шапошников вызывает вас на дуэль.
Вызов признан несправедливым и может быть отклонен без последствий.
Отклонить?
Бормотание Папаши все приближалось, я ждал, что его расстреляют наши и не вставал, чтобы не поймать шальную пулю, но никто не спешил его прикончить! Оружие смолкло, был слышен лишь треск огня.
Что за?
Думать было некогда. Я вскочил, хватая «Скорпион». Папаша выстрелил первым, я метнулся в сторону, разряжая магазин на лету — его грудь сверху вниз перечеркнули пять пулевых отверстий, но он продолжал идти. Я упал набок, сплюнул кровавую пену. Внутри разливалась горячее. Пробито легкое, еще что? Закружилась голова — есть внутреннее кровотечение…
Б…ство! Меня не прикончило только потому, что у него закончились патроны и он лихорадочно снаряжал магазин. Настал черед «Ярости», но за мгновение до активации таланта я все же принял вызов Папаши.
Во рту появился металлический привкус. Зарычав, я схватил отлетевший в сторону «Клык Рыси» и ринулся на Папашу в тот самый момент, когда он прищелкнул магазин и начал медленно поворачивать ствол в мою сторону.
Меня охватила жажда крови, аж трясло. Перекат, вскочить, шаг вперед!
Полоснуть тесаком по правой руке врага…
Ш-ш-ш-у-у-у-ух!
Рука Папаши повисла плетью, а сам он шарахнулся, но слишком медленно. Еще удар — по плечевому суставу второй руки.
Хрясь!
Брызнула кровь, и вторая рука тоже обвисла.
— Стреляй! — оскалился я.
«После того, как таракану оторвали все лапки, он оглох».
Из груди вырвался смех, похожий на клекот грифа. Глаза застелила багровая пелена, подпитываемая «Яростью». Я рубил, рубил и рубил, наносил удары хаотично. Шинковал Папашу, как капусту для закваски. В стороны летели кровь и ошметки плоти.
«Активность» моя не опустилась и до половины шкалы, «Ярости» накопилось немного, и меня быстро накрыло откатом, но я устоял на ногах. Зрение прояснилось, и желудок подпрыгнул к горлу.
Изрубленный, с башкой, держащейся на честном слове и кровью, хлещущей из сонной артерии, со срезанной частью лобной кости, без носа и половины лица, с обнажившимися ребрами, движущимися в такт дыханию, Папаша продолжал идти на меня, скаля окровавленные зубы.
Я собрал оставшиеся силы, размахнулся и раскроил ему череп. Только теперь «активность» Папаши опустилась до нуля.
Дуэль чистильщиков: Денис Рокотов, чистильщик 3-го уровня, победил Павла Шапошникова, чистильщика 17-го уровня…
Перед глазами все плыло, я не мог разобрать написанное и, словно поняв это, система свернула уведомления.
Сплюнув кровь, я опустился на колени, опираясь на тесак. В ушах звенело, трещала башка, тошнило — меня контузило, хоть «Поглощающий щит» и забрал мою смерть. Активность застыла на 52% и — ни вверх, ни вниз. Я был жив лишь наполовину.
Мгновения тянулись нитями расплавленного сахара. Я ждал непонятно чего. Вскоре сообразил, чего, точнее кого — Макса. Или Сергеича. Или Эдрика… Но никто не приходил, как и никто не стрелял в спину. Сделалось жутко, и я обернулся.
В нескольких метрах от меня ничком лежала Карина, не выпустившая «Скорпион». Чуть дальше — Макс, еще дальше — Эдрик.
Козырь Папаши оказался оружием массового поражения.
Глава 21Нет, Денис!
Не знаю, что меня направило. Наверное, наитие. Или «Пронциательность», подсказавшая, что в кармане Папаши лежит что-то полезное. Все-таки возиться с его трупом, когда рядом друзья при смерти — так себе идея.
Но я все же обыскал искромсанное тело. Ничего не нашел, но, когда разжал его кулак, увидел таблетку. Такую же, какие я сам покупал в магазине чистильщика — таблетку полного исцеления.