284, Дунбāванду285 и горам ад-Дайлама и Табаристāна.
В одной части рейских гор я видел озеро площадью около джариба, в которое в зимние и весенние дни стекают воды рек этих гор и потоков их ущелий, но количество воды в нем не прибывает и не убывает ни зимой, ни летом, в то время как за один из зимних или весенних дней [в него] вливается столько воды, что, если бы она разлилась по земле, образовала бы бушующее море. Вокруг этого озера — поля нарциссов, фиалок и роз. Недалеко от озера — развалины древнего замка, от которого осталась только часть стен и купол над дверью его дворца; но я не нашел никого, кто рассказал бы о нем что-нибудь.
Дунбāванд— два города, один из которых известен под названием Вайма 286, а другой — Шаламба 287; в каждом из них есть соборная мечеть. Между этими городами много селений, высоких гор, и проходит между ними речная долина, называемая Вāдӣ-л-Хабр 288, замечательная, богатая деревьями, изобилующая горячими источниками, ручьями, болотными зарослями289. Воды этой реки достигают Хувāра Рейского 290. В этой Вайме временами бывает сильный ветер, который дует днем и ночью на протяжении нескольких определенных дней в году, порою до трех месяцев. Никакая завеса не спасает от него человека, и часто он губит всякого, кого застигнет где-нибудь на дороге или в пустыне. Поэтому жители этого города переселяются, уходя от него в близлежащие горы, и укрываются там, пока не минует период ветра, и тогда они возвращаются в свои жилища.
В Дунбāванде находится огромная, высоко вздымающаяся и величественная гора, с верхушки которой ни зимой, ни летом не сходит снег; ни один человек не в состоянии ни подняться на ее вершину, ни приблизиться к ней. Называют ее горой Бӣварасфа291. Она видна людям и из Мардж ал-Кал‛а, и из горного прохода Хамадāна. Тому, кто на нее смотрит из ар-Рея, кажется, что она возвышается прямо над ним и что расстояние между нею и городом — один-два фарсаха, в то время как между ними — 30 фарсахов.
Простой народ утверждает, что Сулаймāн, сын Дā’ӯда, — мир им — заточил в этой горе одного из строптивых злых духов, которого звали Сахр ал-Мāрид (‛Непокорный Сахр’) 292. Другие уверяют, что царь Афрӣдӯн 293 затворил в нее Бӣварāсба 294 и что дым, струящийся из одной пещеры || (192Б) в этой горе, по утверждению простого народа, — его дыхание; видят также огонь в этой пещере и говорят, что это — два его глаза и что из пещеры слышно его бормотанье.
Я обратил на это внимание и стал наблюдать. Остановившись в этой местности, я начал взбираться на гору, пока не достиг ее середины с громадным трудом и риском для жизни. Не думаю, чтобы кто-нибудь поднимался выше того места, которого я достиг. Да, я даже думаю, что ни один человек не добирался и до него. Я осмотрел горы и обнаружил источник серы, вокруг которого была закаменевшая сера. Когда взошло над нею солнце и стало жарко палить, вспыхнул в ней огонь. Рядом с этой серой опускается под гору лощина, в которую врываются со всех сторон встречные ветры; среди них возникают ритмические звуки в самых разнохарактерных созвучиях: порой наподобие ржания лошади, то словно крик осла, то вроде людского говора. Тому, кто прислушивается к ним, слышится нечто подобное внятной речи, не поддающейся пониманию, но и не совсем бессмысленной; ему кажется, что это — речь бедуина, язык человеческого существа. А тот дым, про который утверждают, что он — дыхание Бӣварāсба, — испарение этого источника серы. И это обстоятельство привело к возникновению этих представлений, которые утвердились среди простонародья.
В одной из лощин этой горы, я нашел остатки древнего здания и вокруг него следы295, указывающие на то, что здесь были летние резиденции некоторых Хосроев.
Когда жители этой местности видят, что муравьи стараются запасти как можно больше зерен, они знают, что будет засушливый и неурожайный год. Когда же у них льют проливные дожди и жители терпят от них ущерб, они, желая, прекращения ливней, льют козье молоко на огонь, и те прекращаются. Я неоднократно проверял достоверность этого утверждения и убедился, что они в этом правы.
Стоит только кому-нибудь увидеть вершину этой горы в какое-либо время лишенной снежного покрова, как происходит смута и проливается кровь в той стороне, с которой ее видели лишенной снежного покрова. Эта примета тоже верна, по общему утверждению жителей той местности.
Вблизи этой горы находится место добычи сурьмы, ал-мартака296, свинца и купороса.
На границе этой местности расположен Табаристāн; это — множество городов и обширные области. Там имеются и бесчисленные болотные заросли, и реки, и водные просторы. Там несколько золотых приисков, лучшие и наиболее значительные из которых те, что расположены в Хашме 297 — одном из его горных ущелий. Табаристāн в настоящее время в руках Алидов, они стали его властителями с тех пор, как оттуда бежал Сулаймāн || (193А) ибн ‛Абдаллах ибн Тāхир 298; справедливость этих властителей очевидна, правление их упорядочено, и положение подданных при них благополучно. Первый из них, кто там властвовал, прозывался ан-Нāсир299 следующий за ним — ад-Дā‛ӣ 300, затем — ал-Хāдӣ301, в наше же время его властитель — ас-Сā’ир 302. В Табаристāне есть лимоны, равных которым по красоте и величине нет в других странах. Там изготовляют шафрановую воду способом сублимации, подобно розовой воде; в других же странах ее производство несовершенно. Дожди в Табаристāне идут непрерывно на протяжении зимы и большей части летних месяцев. В нем много горячих источников. Там растет также и сахарный тростник, ниже [качеством], чем ахвазский. Розы Табаристāна очень душисты. В этой стране есть люди, с успехом занимающиеся астрономией. Там имеются места добычи купоросов и квасцов; к числу последних относятся белые квасцы, которые годятся для отбелки почерневшего серебра и нигде больше не встречаются. Ни в одной из стран не производят такого глета, как в Табаристāне.
Там производят также восхитительные одежды; стоимость некоторых из них доходит до нескольких динаров; и его платки также славятся во всех странах.
Эта область примыкает к Джурджāну. Люди проезжают из ар-Рея в Джурджāн по большой дороге среди пустыни; влево от этой дороги возвышаются горы Табаристāна. В этих горах, где-то между Симнāном303 и Дāмгāном304, находится ущелье, из которого в некоторые времена года дует ветер на того, кто проезжает большой дорогой; кого бы ветер ни настиг, он губит его, хотя бы тот был закутан в меха. Между дорогой и этим ущельем — один фарсах, ширина выхода ущелья примерно четыреста локтей, а губительное действие ветра распространяется до двух фарсахов; чего бы ни коснулся этот ветер, он превращает его как бы в прах.
Ущелье и близкую к нему часть дороги называют ал-Мāзарāн 305. И вот я помню: ехал я туда проездом и со мною было около двухсот человек, если не больше, а верховых животных и того более. Налетел на нас этот ветер, и никто не уцелел из людей и животных, кроме меня и еще одного человека, — не иначе. А дело в том, что наши верховые животные были очень выносливы и довезли нас до сводчатой постройки и водоема, которые оказались у дороги. Мы спрятались в этой постройке и пребывали три дня и три ночи в полной растерянности и в бессознательном состоянии. Затем мы пришли в себя и обнаружили, что животные уже издохли. И послал нам на счастье Аллах, великий и славный, караван, который забрал нас, когда мы были уже на краю гибели.
|| (193Б) Симнāн — небольшой густонаселенный город, изобилующий фруктами и [прочими] благами. Вода там приятного вкуса. В городе изготовляют дорогие платки с расписными каймами; цена такого платка доходит до пятидесяти динаров. Изготовляют там также ткани сабанӣйа306 изумительной работы; штуку ткани сабанӣйа продают за двести динаров и дороже. Говорят, что женщина, которая их изготовляет, теряет зрение вследствие тонкой работы и чрезмерного труда.
Ад-Дāмгāн — красивый город, изобилующий фруктами. Фрукты его до крайности…(?) 307 Ветры там не прекращаются ни днем, ни ночью. В городе — замечательный распределитель воды времен Хосроев. Вода, вытекая из одной пещеры в горе и падая через него, разделяется на сто двадцать долей для ста двадцати рустāков 308