(Прим. автора — здесь принц делает отсылку к четырём моральным принципам (Коллективизм, Универсализм, Бескорыстность и Организованный скептицизм), которые в нашей с вами реальности были разработаны гораздо позже)
И так это сильно прозвучало, что я даже залюбовалась принцем, сразу засомневавшись, что в том доме был именно он. Хотя и шрамы, и голос были теми же самыми.
Меня всегда поражали мужчины, с одной стороны, они могли быть потрясающе талантливы и полны самых прогрессивных идей, а с другой, сильно зависели от тестостерона. Но я не могла не признать, что чем выше был уровень этого мужского гормона, тем успешнее и ярче был мужчина. И, конечно, такие яркие мужчины не могли обходиться без женского внимания.
В общем, к практической и письменной части меня допустили. Королева с принцем уехали сразу после первой части экзамена.
После практической части, проходившей в анатомическом театре, располагавшемся в отдельно стоявшем здании здесь же на территории Университета, был объявлен перерыв.
Меня поразило, как много людей собралось на скамейках театра, который был выстроен в форме «цирка». По центру амфитеатра был расположен стол, размером в человеческое тело средних размеров, вокруг располагалась галерея для зрителей, с поднимающимися трибунами.
Нам выдали специальные фартуки и перчатки, и мы, собственно, должны были осуществить препарирование и разъяснить что это за орган и для чего он нужен.
Мне показалось, что и Чарльз Гаррет, и Ричард Катон, те, кто смеялся надо мной и теорией бактерий, злорадно посматривали на меня и вторую девушку, Элизабет. Но, в результате, и я, и Элизабет, отчего-то я гордилась и за себя, и за неё, с честью прошли это непростое испытание, а вот Чарльз Брайт еле сдержал тошноту и это скрыть не удалось.
Во время перерыва мы разговорились с Элизабет. Она действительно была дочерью Чарльза Гаррета. Получила хорошее домашнее образование, но не собиралась «хоронить» себя, занимаясь только домашним хозяйством.
Мне её идеи где-то напомнили идеи земных суфражисток. Безусловно, я была за то, чтобы женщины имели равные права с мужчинами и право голоса, но я категорически не поддерживала их методы, больше похожие на терроризм и вандализм.
Но я не стала переубеждать Элизабет, в некоей ошибочности этих идей. Но сказала, что я рада, познакомится с такой талантливой и пробивной девушкой, не побоявшейся обратиться к королеве, чтобы её включили в экзамен, потому что отец отказался оплачивать «безумные» идеи дочери.
Письменная часть, назначенная после обеда, проходила в присутствии только организатора, потому как экзаменаторы уже не вернулись с обеда.
У нас было два часа на то, чтобы написать эссе, некое сочинение на тему, что я собираюсь делать, и в каком направлении медицины планирую развиваться. Я написала про педиатрию, обозначив, по крайне мере, две уже известные практические идеи, связанные с вакцинацией. Здесь уже знали о пользе вакцины, и успешно прививали всех от оспы, но я хотела пойти дальше и всё-таки внедрить вакцинацию младенцев от туберкулёза и других инфекционных детских болезней.
Когда экзамен закончился, был уже вечер. Доктор Джозеф меня не дождался, но на выходе из Университета меня встречали братья Белтон.
Я их сначала не заметила, но вдруг в сумерках прозвучало:
— Мисс Лейла, вы куда так побежали?
Я так обрадовалась, потому что, денег с собой на извозчика не взяла, видимо, стресс, всё-таки, отключил рациональную часть мозга, а идти из центральной части Лондиниума в ИстЭнд было достаточно далеко. И по пути были районы, по которым и днём-то ходить было опасно.
Подбежала к братьям, воскликнула:
— Какие вы молодцы!
Том, смущаясь произнёс:
— Да это всё маманя, она прислала. Сказала «идите и без мисс Лейлы не возвращайтесь». А вы так долго там, мы уже часа два здесь стоим.
И вдруг мне показалось, что кто-то на меня смотрит. Я обернулась, но всё, что я увидела это чёрный автомобиль, припаркованный неподалёку.
Внутри кто-то сидел, но кто, видно не было.
Я решила, что кто-то из руководства Университета задержался и его ждут. У меня из всех знакомых с автомобилями были Йен и мадам Лестар. Но у мадам Лестар автомобиль был без верха с кокетливой белой полосой через всю поверхность, а здесь автомобиль был гораздо больше по размеру, с квадратной крышей и абсолютно чёрный.
Мы с братьями наняли кэб и поехали домой. Есть хотелось ужасно. Так устала, что даже не сильно переживала за результаты экзамена, которые должны были объявить через два дня.
Я не была до конца уверена, что получу звание интерна, но была благодарна за возможность сдать экзамен, и теперь мне стала понятна такая высокая стоимость. Всё-таки задействовано достаточно много людей, анатомический театр и организация процесса.
Я, когда ещё изучала историю анатомии, поражалась, что в восемнадцатом и девятнадцатом веках Университеты платили высокую цену за трупы. И с этим даже были связаны истории, что родственникам умерших приходилось первые недели охранять могилы, чтобы исключить воровство.
Дома пахло пирогами, скорее всего Элис, чтобы порадовать меня испекла мой любимый пирог с черникой. Это, кстати, я её научила. Черника была недорогая, росла в каждом дворе, она была очень сладкая, поэтому пары ложечек мёда было достаточно, чтобы получилось вкусно.
Увидев меня, Элис, как и обычно вздохнула, сообщив всем, что скоро меня «будет уносить ветром» и, прикрикнула на Тома, который уже собирался усесться за стол, чтобы он шёл и мыл руки. Это тоже были «последствия» моих рассказов о пользе гигиены рук. Поэтому и Том, и Барни укоризненно на меня посмотрели.
Я тоже пошла мыть руки и слегка освежиться после тяжёлого дня, и пока собиралась к ужину, думала о… принце. Интересно, что с ним произошло. У кого бы спросить, чтобы не вызвать подозрений.
Сперва решила спросить у своих. После ужина, за которым собралось всё семейство Белтон, Элис расспрашивала меня о том, как проходил экзамен, и я упомянула, что видела королеву и старшего принца.
Элис оживилась и спросила:
— И что, он и вправду похож на чудовище?
Я отрицательно помотала головой и сказала:
— Нет, просто у него шрамы, как от ожогов. Не пойму, где он мог такие получить?
На это Элис всплеснула руками и укоризненно сказала:
— Вам что совсем ничего в вашем приюте не рассказывали?
Я расстроенно улыбнулась и снова отрицательно покачала головой
— Раньше-то он был красавец, наследник, женился, родилась у него дочка. Они с женой отдыхали в летней резиденции и там случился пожар, и наш принц-то, успел спасти только девочку, а за женой кинулся, да не успел, говорят, его самого еле вытащили.
Элис подлила мне и себе компота, который она варила из шиповника. И продолжила рассказывать:
— Думали, что не выживет. А он выжил, только вот весь такой обожжённый.
— А дочка? — спросила я
— Жива-жива девочка, — сказала Элис, но заметив мой взгляд, добавила:
— Не пострадала дочка, это он жену не успел вынести. Говорят, корит себя до сих пор, Вон даже от трона отказался в пользу младшего брата, — закончила Элис.
Я подумала: — «А вот такого в нашей истории не было»
И ощутила себя в другом мире.
А через два дня из нашей больницы за мной прислали мальчишку, с просьбой обязательно прийти.
— А что там? — спросила я его, передавая мелкую монетку.
— Спасибо, мисс, — мальчишка-подросток пытался говорить басом, но голос у него срывался на тоненькие нотки, — но я не знаю, мне сказали «беги и скажи, чтобы мисс Лейла пришла»
Глава 20
Была первая половина дня, братья Белтон ещё были на работе, и я пошла в больницу одна.
В больнице было на удивление тихо. Не любила я такие затишья, обычно после такого всегда что-то происходило. Но, возможно, здесь это «работает» по-другому.
В коридоре я встретила Надин, которая протирала полы. И так это мне напомнило сцену из той прошлой жизни, когда я приходила в свою больницу, поднималась в одно из отделений и там ровно по графику, нянечки протирали пол, пахло тоже по-медицински, не так как здесь, карболкой, но и местный запах антисептика, который использовал доктор Листер, был для меня уже родным.
Постучала в кабинет, осторожно открыла дверь.
— А, мисс Лейла, — обрадованно воскликнул доктор Джозеф, — как хорошо, что вы пришли.
Посмотрел на меня и улыбнулся.
— А у меня для вас письмо из Университета, — торжественно проговорил он.
Из-за двери послышался шум, как будто кто-то тёрся возле двери.
Доктор Листер прошёл к двери и распахнул её. За дверью обнаружились… все. Все нянечки, доктора, даже Шушель пришёл.
Пришлось впускать всех. Я умилилась, что все так переживали, а некоторые, вроде Шушеля может пришли позлорадствовать, если вдруг меня не приняли. Но где-то внутри зрела надежда, что, если бы не приняли, то вряд ли бы стали тратить такую дорогую бумагу на бесплатного кандидата.
На конверте стояла печать Королевского Университета Лондиниума, на которой был изображён герб Университета: раскрытая книга и под ней круг из крон деревьев, посередине которого сияла золотая звезда.
Немного полюбовавшись на сам конверт, сделанный из дорогой плотной бумаги жёлтого цвета, я открыла его. Внутри было две больших бумаги и один маленький запечатанный конверт без подписи.
Никогда не думала, что буду так переживать. Посмотрела на доктора Листера, который, похоже, переживал не меньше.
Все, затаив дыхание, смотрели на меня. Я перевернула бумагу, строчки прыгали перед глазами.
Вдруг из коридора раздалось:
— Доктор Стен, там вас зовут
Доктор Стен, который тоже стоял здесь, крикнул в ответ:
— Сейчас
И умоляюще сложив брови домиком, обратился ко мне:
— Ну же, мисс Лейла, давайте, интересно же.
Я набрала воздух и попыталась сфокусироваться на том, что написано на бумаге.
«Мисс Лейла Кроули,