Мне стало нехорошо, но я не показала виду что меня сильно расстроило это странное условие, наоборот, я решила уточнить:
— Но мадам Стинк сказала, что я не могу остаться в приюте
Нотариус развёл руками:
— Вот такая вот коллизия, уж простите несовершенство законов. С наступлением возраста восемнадцати лет вы не можете более считаться воспитанницей приюта, но и выпустить вас без договора о найме или о жилье, приют тоже не может.
Я про себя подумала: — «Выпустить не может, выдав все причитающиеся вещи и выплаты, а на улицу выставить без копейки очень даже может. Интересно, а королева знает?»
Нотариус вздохнул и мне показалось, что он вздохнул искренне переживая, ну или он очень хороший артист.
— Тогда не будем терять время, — произнесла я как можно более оптимистично, — побегу за договором
— Он у вас здесь? — удивился нотариус
— Нет, конечно, я же не знала, что его надо взять заранее, я договорилась и о жилье, и о работе, но не взяла никаких бумаг. Поэтому прошу выдайте мне документы и я пойду оформлю необходимые бумаги и… — здесь я сделала паузу и почему-то мстительным тоном сказала, — вернусь за причитающимся мне…приданным.
Снова пристально взглянула на нотариуса:
— Документы же вы мне выдать можете?
Нотариус снова вздохнул и вытащил из чёрной папки мой…паспорт.
Я взглянула на документ, это было скорее свидетельство о о рождении, а внутри него был вкладыш, с указанием моего нынешнего статуса.
Нотариус мне пояснил:
— Как только вы обустроитесь, вам будет необходимо сходить в мэрию и там вам обменяют эту справку на гражданское удостоверение.
— Если это всё, господин Петифо, могу ли я идти? — я встала и спросила нотариуса
— Да-да, идите, — рассеянно произнёс мужчина
И я решила не испытывать судьбу, подхватила чемоданчик и выскочила за дверь.
Там в приёмной перед входом в кабинет сидела директриса и мадам Лестар.
— Прощайте мадам Стинк, — сказала я, проходя мимо, и не останавливаясь
— А ты куда, Кроули? — мадам Стинк явно не ожидала такого поворота
— В больницу, — ответила я и прикрыла за собой дверь.
В коридоре у стены стояла Тина.
— Бежим, — сказала я и Тина без вопросов понеслась вслед за мной по коридорам приюта.
Только оказавшись около ворот я остановилась и рассказала Тине всю ситуацию.
— Будь осторожна, — сказала Тина и обняла меня, — я в тебя верю.
Я вышла за ворота, а Тина осталась внутри приютской территории.
***
Я решила сначала пойти по адресу, который я определила как пансион для ночлега, но заметила, что на пути к нему расположены две больницы, как раз те, напротив которых стояли плюсы.
«Зайду, вдруг сразу удастся и на работу устроиться и потом договориться о ночлеге,» — решила я и решительно двинулась по направлению к больнице.
В шерстяном платье скоро стало жарко, потому что шла я быстро, наслаждаясь возможностью молодого тела. Как же это прекрасно просто иметь возможность быстро идти и вдыхать воздух, чувствуя, как молодое здоровое сердце гонит кровь насыщенную кислородом по венам, наполняя мышцы силой.
Больница была большая. Вход в неё находился на возвышении, к нему вели пологие ступени, по которым спускались и поднимались люди. К сожалению, в записях Лейлы не было указано говорила ли она с кем-нибудь или просто поставила плюс, потому что ей понравилось здание.
Но из прошлой жизни я знала, как устроены больницы и в начале двадцатого века и в начале двадцать первого. Время здесь мне казалось более похожим на начало двадцатого века, по дороге неспешно ехали автомобили, которые в моём времени называли «ретро», иногда попадались экипажи, запряжённые лошадьми, женщины носили удлинённые, но не длинные юбки или платья, мужчины котелки или цилиндры.
Я поднялась по ступеням и, потянув на себя тяжёлую дверь, смело зашла в больницу.
Внутри меня встретил большой круглый холл, полный людей, некоторые сидели, те, кому не хватило лавок, стояли. Как я поняла, это была своеобразная очередь, которая упиралась в два стола, за каждым из которых сидели мужчины, одетые во врачебные рубашки. Рубашки были серые, похожие на моё платье, с длинными рукавами, обычно такие рубахи надевали на одежду и завязывали на поясе.
Присмотревшись, я поняла, что мужчины занимались тем, что определяли нуждается человек в лечении или нет и какого рода лечение нужно. Некоторых уводили в проход, расположенный за столами «приёмной», а некоторых отправляли в другую сторону, где был расположен коридор с несколькими дверями. Я подумала, что там, наверное, сидят врачи.
«Куда же мне идти?» — размышляла я, осматриваясь по сторонам, как вдруг заметила, что в дверь зашёл человек с саквояжем и пробираясь сквозь очередь направился в сторону коридора с дверями, я пошла в ту же сторону.
— Простите, пожалуйста, — обратилась я к нему, — не могли бы вы мне помочь.
Мужчина удивлённо посмотрел на меня, и указал на столы, сухо сказал:
— Вам туда
— Я не больна, я по поводу работы, — поспешила объяснить, понимая, что ещё миг и он от меня «убежит» в коридор, в который мне просто так уже не пробраться.
— Тогда вам надо не сюда, — неожиданно расщедрился мужчина на слова и добавил, — вам надо пройти с другой стороны здания и найти там господина Персонира, он занимается наймом. Простите, мне пора
Вышла из больницы и пошла искать заветный вход и господина Персонира.
За зданием больницы располагалось ещё два здания, одно из них, судя по всему, было каким-то обособленным отделением, а вот другой было похоже на… крематорий.
Господина Персонира я нашла за неприметной, выкрашенной в зелёный цвет дверью. Он сидел в небольшом кабинете и что-то писал. Это был невысокий плотный лысоватый мужчина, больше похожий на бухгалтера, в моём представлении, чем на доктора. Но как оказалось он и не был доктором и для меня это стало критически неудачным моментом. Господин Персонир не мог оценить мои знания, ему требовались только мои бумаги об образовании. А вот бумаг как раз у меня и не было. Ещё он сказал, что мог бы взять меня без документов на должность санитара, будь я мужчиной, потому что в скорбный дом, который располагался в отдельно стоящем здании, требовались сильные мужчины.
И как бы я ни пыталась господину Персониру доказать, что могу претендовать хотя бы на должность санитарки, всё, что он мне предложил это должность уборщицы…
Нет, я не была против, мне нужна была любая работа, но должность уборщицы освобождалась только через неделю. И я, попросив господина Персонира записать меня в качестве претендента, решила попытать счастья в другой больнице.
— Буду ждать вас до десяти утра через неделю, опоздаете хотя бы на пять минут, и я отдам эту должность другой девушке.
«Однако, — думала я по пути в другую больницу, — явно же людей не хватает, это видно по большой очереди на приёме, а свободной вакансии нет, так почему же Лейла поставила плюс напротив этой больницы?»
Больница носила имя какого-то святого и действительно была большой. Следующая больница, в которую я зашла, была гораздо меньше и состояла всего из одного корпуса. Располагалась она не так близко к центру, но и не на окраине.
Но и в этой больнице мне не повезло. Хотя здесь мне удалось попасть на «интервью» к дежурному врачу. Он признал, что знания у меня есть, но он оказался шовинистом, и не мог себе представить, как «можно взять на работу в медицинское учреждение женщину»
Когда я вышла на улицу уже было около пяти часов вечера, ещё достаточно светло, но моим расчётам мне надо было пройти около двух километров, пансион, если это, конечно, был он, располагался на окраине города. Но когда я пошла по улице, то мне показалось, что за мной кто-то идёт.
Глава 3
Я сразу вспомнила предупреждение Даны, что «мадам Лестар не отказывается от своей добычи» и мне, по сути, столетней бабке, стало страшно.
Я не знала, как здесь соблюдаются права человека, но мне подумалось что, если приютская девушка неожиданно пропадёт, то никто не будет её искать.
Даже Тина начнёт волноваться только через год, когда я не приду за ней в её день рождения. И почему-то мне стало обидно за Лейлу, которая в отличие Стеллы, себе «не позволяла».
«Ладно, — решила, — так просто не дамся, я такие болевые точки знаю, что в случае, если нападут, особенно если будет только кто-то один, отключу так, что человек и не вспомнит что с ним случилось, а чемоданом ещё и по голове настучу.»
Эти мысли меня успокоили, и я почти что вприпрыжку, насколько позволяла неудобная обувь пошла выяснять будет мне, где переночевать или нет.
Когда до «пансиона» оставалось около четверти пути я сначала услышала, а потом и увидела, что много людей, идут в одном направлении, кто-то весь в саже, у кого-то лицо или одежда были в крови, несколько человек несли кого-то на носилках, ехало несколько повозок, на которых лежали люди.
Я догнала одну из повозок, чтобы посмотреть. Люди, лежавшие в повозках, либо были без сознания, либо стонали, одежда на многих была обгоревшей. Я обратилась к женщине, которая шла, держась за повозку:
— Что случилось, мадам?
— Взрыв, — неживым голосом ответила она и я поняла, что у неё шок.
— А куда вы идёте? — спросила я женщину ещё раз
Та, будто бы мои слова её разбудили, взглянула на меня с удивлением, и ответила:
— В больницу идём
Этой больницы не было в списке Лейлы и на карте она тоже не была обозначена, и я пошла вместе с людьми в больницу, понимая, что людей слишком много и возможно понадобится моя помощь, о том, что мне надо бежать договариваться о ночлеге я в тот момент не думала.
Больница располагалась в переулке и была ещё меньше, чем та, в которой женщин на санитаров не принимали. Здесь же я, к своему удивлению, увидела двух женщин, одетых в привычные мне, ну почти белые, хирургические халаты, которые без пуговиц, завязывались поясом. На головах у них были белые платки. Выглядели женщины растерянно. Мне даже показалось, что они с ужасом глядели, а приближающуюся толпу и на те несколько телег, которые уже стояли возле больницы.