Части Красной Армии окружили эту группу германских войск плотным кольцом. Все надежды на спасение ваших войск путем наступления германских войск с юга и юго-запада не оправдались. Спешившие вам на помощь германские войска разбиты Красной Армией, и остатки этих войск отступают на Ростов. Германская транспортная авиация, перевозящая вам голодную норму продовольствия, боеприпасов и горючего, в связи с успешным, стремительным продвижением Красной Армии вынуждена часто менять аэродромы и летать в расположение окруженных издалека. К тому же германская транспортная авиация несет огромные потери в самолетах и экипажах от русской авиации. Ее помощь окруженным войскам становится нереальной.
Положение ваших окруженных войск тяжелое. Они испытывают голод, болезни и холод. Суровая русская зима только начинается; сильные морозы, холодные ветры и метели еще впереди, а ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в тяжелых антисанитарных условиях.
Вы, как командующий, и все офицеры окруженных войск отлично понимаете, что у вас нет никаких реальных возможностей прорвать кольцо окружения. Ваше положение безнадежное, и дальнейшее сопротивление не имеет никакого смысла.
В условиях сложившейся для Вас безвыходной обстановки, во избежание напрасного кровопролития, предлагаем Вам принять следующие условия капитуляции:
1. Всем германским окруженным войскам во главе с Вами и Вашим штабом прекратить сопротивление.
2. Вам организованно передать в наше распоряжение весь личный состав, вооружение, всю боевую технику и военное имущество в исправном состоянии.
Мы гарантируем всем прекратившим сопротивление офицерам, унтер-офицерам и солдатам жизнь и безопасность, а после окончания войны возвращение в Германию или в любую страну, куда изъявят желание военнопленные.
Всему личному составу сдавшихся войск сохраняем военную форму, знаки различия и ордена, личные вещи, ценности, а высшему офицерскому составу и холодное оружие.
Всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам немедленно будет установлено нормальное питание. Всем раненым, больным и обмороженным будет оказана медицинская помощь.
Ваш ответ ожидается в 15 часов 00 минут по московскому времени 9 января 1943 г. в письменном виде через лично Вами назначенного представителя, которому надлежит следовать в легковой машине с белым флагом по дороге разъезд Конный — ст. Котлубань.
Ваш представитель будет встречен русскими доверенными командирами в районе «Б» 0,5 км юго-восточнее разъезда 564 в 15 часов 00 минут 9 января 1943 года.
При отклонении Вами нашего предложения о капитуляции предупреждаем, что войска Красной Армии и Красного Воздушного Флота будут вынуждены вести дело на уничтожение окруженных германских войск, а за их уничтожение Вы будете нести ответственность.
Представитель Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии
генерал-полковник артиллерии Воронов
Командующий войсками Донского фронта
генерал-лейтенант Рокоссовский»[68].
Паулюс доложил об этом ультиматуме в ставку фюрера и вновь просил предоставить ему свободу действий. Последовал категорический приказ Гитлера — советский ультиматум отклонить. Паулюс и на этот раз не осмелился ослушаться фюрера. 9 января 1943 года ультиматум был отклонен, а доставивших его в расположение войск 6-й армии советских парламентеров отправили обратно.
В тот же день появился приказ по армии, написанный генералом Шмидтом. Командующий прочитал его и тут же подписал, хотя далеко не со всеми положениями был согласен. «За последнее время, — подчеркивалось в приказе, — русские неоднократно пытались вступить в переговоры с армией и подчиненными ей частями. Их цель вполне ясна: путем обещаний в ходе переговоров о сдаче надломить нашу волю к сопротивлению. Но мы все знаем, что нам грозит, если армия прекратит сопротивление: большинство из нас ожидает верная смерть либо от вражеской пули, либо от голода и страданий в позорном сибирском плену. Одно точно: кто сдастся в плен, тот никогда не увидит своих близких. У вас есть только один выход: бороться до последнего патрона, несмотря на усиливающиеся холода и голод. Поэтому всякие попытки вести переговоры следует отклонять, оставлять без ответа и парламентеров прогонять огнем.
В остальном мы будем и в дальнейшем твердо надеяться на избавление, которое находится уже на пути к нам».
Пожалуй, менее всего верил Паулюс в последнюю фразу приказа. Верно, накануне генерал Хубе привез новые заверения Гитлера вызволить его из котла по второй половине февраля. Фюрер приказывал продолжать сопротивление. А он, Паулюс, просто привык безоговорочно подчиняться!
Учитывая состояние бессмысленно гибнувших дивизий и беззастенчивое вероломство Гитлера, «Паулюс был обязан… решиться наконец на самостоятельные действия… В случае своевременной капитуляции могли спастись и после войны вернуться к своим семьям более ста тысяч солдат и офицеров»[69]. Так писал Адам спустя много лет.
А в марте 1943 года во время прогулки в Суздальском монастыре об этом же зашел разговор с Паулюсом.
— Господин фельдмаршал, вы не могли, конечно, не понимать, что сопротивление в котле безнадежно. Почему же вы не приняли ультиматум советского командования, не отдали приказ о капитуляции?
Паулюс некоторое время помолчал, словно заново переживая тяжкие события двухмесячной давности, потом необычно тихо произнес:
— Да, вы ставите мне очень трудные вопросы… Я долго и мучительно думаю об этом сам, особенно в бессонные ночи. Могу твердо сказать одно: я не верил Герингу и его хвастливой болтовне о воздушном мосте. Я не верил ни в какие чудеса, правда, одно время надеялся на Манштейна, Гота и деблокаду. Я знаю — они серьезные люди, но потом понял, что из этого ничего не выйдет. Я просил разрешения сделать попытку уйти из-под Сталинграда, уйти, пока было не поздно, — фюрер не разрешил мне этого.
Паулюс умолк, лицо его стало еще более хмурым, будто он решал самую трудную для себя задачу. Поразмыслив две-три минуты, фельдмаршал продолжил:
— Нарушить приказ и поступить так, как я считал верным? Но я солдат, всегда честно считал, что безоговорочное подчинение приказу — основа основ всякой армии. Без такой дисциплины — нет армии. А армия и служба в ней были содержанием моей жизни…
Паулюс опять сделал паузу, остановился и тихо сказал:
— Бог знает, может быть, я боялся… Боялся бесчестья, суда, наказания. Хотя не считаю себя трусом. В моих мучительных раздумьях в окружении где-то на заднем плане всегда присутствовал Гейдрих — самая страшная фигура в рейхе. И потом еще одно: как я мог предать фюрера, который мне глубоко верил? Я навсегда запомнил его слова, сказанные мне во время военной игры по плану «Барбаросса»: «Истинное величие рейх обретет, только сокрушив Россию… Вы понимаете это, Паулюс?» — Я ответил: «Конечно, мой фюрер!» И еще одно. Доказывать что-либо Гитлеру было абсолютно бесполезно. Пример Браухича, Гальдера, многих других был у меня перед глазами…
10 января 1943 года советские войска начали ликвидацию окруженной немецкой группировки. После мощной артиллерийской подготовки войска Донского фронта К. К. Рокоссовского перешли в наступление с целью рассечь группировку Паулюса и уничтожить ее по частям. Но полного успеха советские войска на этот раз не достигли. Потребовалось еще некоторое время для подготовки к решающим действиям. И вот 22 января войска Донского фронта вновь перешли в наступление. Теперь враг стал быстро откатываться назад.
«Мы вынуждены были начать отход по всему фронту, — вспоминал И. Видер. — Однако отход превратился в бегство… Кое-где вспыхнула паника… Путь наш был устлан трупами, которые метель, словно из сострадания, вскоре заносила снегом… Мы уже отступали без приказа»[70]. И далее: «Наперегонки со смертью, которая без труда догоняла нас, пачками вырывая из рядов свежие жертвы, армия стягивалась на все более узком пятачке преисподней»[71].
Среди генералов армии Паулюса были и такие, кто не только отчетливо сознавал бессмысленность дальнейшего сопротивления, но и открыто заявлял об этом. Командир 51-го армейского корпуса генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлиц, например, 26 января предоставил право полковым командирам «исходя из своих соображений» прекращать сопротивление и сдаваться в плен. А днем раньше командир 297-й пехотной дивизии генерал-майор фон Дреббер сдался в плен советским войскам. Дреббер прислал Паулюсу письмо.
Командующий тут же углубился в чтение.
— Это почти невероятно, — сказал он. — Дреббер пишет, что он и его солдаты были хорошо приняты… С ними обращаются корректно. Все мы будто бы жертвы лживой геббельсовской пропаганды. Дреббер призывает прекратить бесполезное сопротивление и капитулировать всей армией.
В этот момент вошел Шмидт. Когда он узнал о письме Дреббера, лицо его омрачилось.
— Никогда фон Дреббер не написал бы такое добровольно, — злобно кричал начальник штаба. — Его принудили к этому. Мы не капитулируем![72]
В эти дни покончил с собой командир 371-й пехотой дивизии генерал Штемпель. Другой генерал — командир 14-го танкового корпуса Шлемер — настойчиво запрашивал разрешение на прекращение огня и сдачу в плен.
Перед своим последним боем к отцу заехал на 15 минут капитан Эрнст Александр Паулюс.
— Наши дела и мои в особенности очень плохи, Эрни, — сказал старший Паулюс. — Взять сейчас Сталинград — химера, плод разгоряченного воображения… Был только один выход — прорыв навстречу Манштейну… Но Гитлер не разрешил уйти отсюда. «Воздушный мост», который так широко рекламировал «летающий боров» (Геринг — командующий люфтваффе), рухнул. Русские уничтожили более тысячи машин, из них 70 процентов — транспортные самолеты. В частях выдают по пятьдесят граммов хлеба в день…