— А ведь я почти никого из них не знаю, — с горечью сказал Паулюс. — Как мы были изолированы от всей русской культуры! Кроме Суворова и Кутузова, я ни о ком толком ничего не знаю. Только слышал музыку Чайковского и знаю фамилию вашего большого поэта Пушкина. Но никогда ничего написанного им не читал.
В конце июня 1943 года Паулюс ознакомился с опубликованным в газете «Правда» сообщением Советского Информбюро об итогах двух лет Великой Отечественной войны. Слушая перевод, фельдмаршал делал краткие пометки в блокноте. Он подчеркивал каждый вывод, сформулированный в сообщении: провал авантюристических планов гитлеровского командования, основательный подрыв военной мощи фашистской Германии, кризис в ее тылу, усиление международной изоляции нацистского рейха, рост сопротивления в оккупированных захватчиками странах… И главное: силы Красной Армии значительно окрепли, советский тыл в труднейших условиях доказал свою прочность и непоколебимость, международное положение СССР устойчиво, как никогда ранее. Паулюс вынужден был признать, что эти выводы носят реальный характер и соответствуют действительному положению вещей. Сомнение он выражал лишь по поводу заключения о кризисе нацистского тыла и росте движения Сопротивления.
— Это преувеличение, свойственное пропаганде в каждой воюющей стране. Нет, нет, — повторял он, — тыл, я уверен в этом, продолжает следовать за своим фюрером, никто там не смеет бороться против него, немцы очень послушная нация, привыкшая к порядку. — В голосе Паулюса слышались едва уловимые нотки горечи.
Впрочем, нельзя утверждать, что летом 1943 года у Паулюса уже появились четко выраженные антифашистские настроения. Нет, в это время у него сложилось более полное убеждение в ошибочности стратегии гитлеровского командования, досада на просчеты ставки фюрера.
Однажды в беседе с одним советским генералом Паулюс сказал:
— Крупнейший просчет нашего командования заключается, во-первых, в том, что мы растянули свои силы и остались без резервов. Во-вторых, наша разведка не дала нам ясного представления, какой мощной промышленной базой Россия располагает на востоке: мы не знали, что она сможет дать такое количество оружия. А мой личный просчет заключался в том, что я слушался беспрекословно, как солдат, приказа верховного командования, и сразу, вопреки воле Гитлера, как только нас окружили, не пошел на прорыв. Тут я виноват перед своей армией, германским народом и своей совестью.
В Советском Союзе фельдмаршалу открылся совершенно новый для него мир, о котором он до сих пор слышал только отрицательное. Как честный человек, Паулюс вынужден был признать, что у него было насквозь фальсифицированное, искаженное представление о Красной Армии, о нашем народе, о всей нашей стране. Это прозрение приходило постепенно, нередко прочитанное вызывало у него глубокие раздумья.
Значительно быстрее шел процесс прозрения у солдат и младших офицеров. На собраниях, проходивших весной и летом 1943 года в лагерях военнопленных, принимались антифашистские резолюции. В них безоговорочно осуждалась преступная политика гитлеровской клики, все честные немцы призывались к борьбе против гитлеровского режима, за свободную демократическую Германию.
В результате многочисленных бесед, которые регулярно проводили с военнопленными приезжавшие из Москвы немецкие коммунисты, возник план создания массовой организации, призванной охватить все антифашистские группы в лагерях. Как писал один из организаторов движения Эрих Вайнерт, такая организация «могла бы говорить от имени всех немецких антифашистов» и «стать источником силы для широкого движения сопротивления».
На собрании военнопленных одного из лагерей была принята резолюция. «Сталинград, — говорилось в ней, — открыл нам глаза. Мы увидели, что обречены на голод, холод и смерть. Находясь в окружении, мы поняли, что Гитлер и гитлеровские заправилы ввергли нас и весь наш народ в безграничное несчастье. Товарищи в лагерях! Объединяйтесь на борьбу против Гитлера! Кто сегодня стоит в стороне — тот предает отечество! Долой Гитлера и его преступную войну! Да здравствует свободная Германия, да здравствует свободное германское правительство!»
Было решено создать Национальный комитет «Свободная Германия» для организации борьбы за мир, свободу и независимость немецкого народа. В июне 1943 года активисты антифашистского движения избрали подготовительный комитет. С этого времени развернулась работа по подготовке общей конференции военнопленных-антифашистов, находившихся на территории СССР[96].
И вот 12 и 13 июля 1943 года в Красногорске состоялась общая конференция военнопленных немецких солдат и офицеров. Она проводилась совместно с антифашистскими немецкими общественными деятелями, находившимися в то время в СССР. В ее работе приняли участие представители всех расположенных на территории Советского Союза лагерей военнопленных, люди различного общественного положения, разных религиозных и политических воззрений.
С докладом «Путь чести нашего народа» выступил известный немецкий писатель-коммунист Эрих Вайнерт. Он дал подробный анализ захватнических целей войны, ведущейся гитлеровской кликой, убедительно показал неизбежность крушения кровавого фашистского режима. Характеризуя задачи нового массового антифашистского движения немецких патриотов, Эрих Вайнерт подчеркнул, что название «Свободная Германия» означает борьбу за такую Германию, которая будет свободна от всякого внешнего и внутреннего порабощения.
— Советское правительство, — заявил он, — не чинит никаких препятствий нашей конференции. Это означает, что Советский Союз не скрывает своих симпатий к истинному немецкому освободительному движению… не смешивает немецкий народ с Гитлером, несмотря на те невыразимые страдания, которые причинили немецкие солдаты этой стране. Это означает, что Советский Союз питает доверие к людям, которые поднялись на борьбу против Гитлера. И это доверие мы оправдаем.
С яркой речью выступил на конференции Вильгельм Пик. Он призвал к объединению всех слоев немецкого народа в армии, в тылу и в плену на борьбу за свержение фашистской диктатуры, окончание войны и создание свободной и независимой Германии.
Конференция избрала Национальный комитет «Свободная Германия» (НКСГ). В состав этого руководящего органа антифашистского движения военнопленных вошло 38 человек. Активным ядром, душой новой антифашистской организации были немецкие коммунисты. Комитет единогласно избрал своим президентом Эриха Вайнерта и решил выпускать печатный орган — газету «Фрайес Дойчланд» («Свободная Германия»). Первый номер ее вышел 19 июля 1943 года.
НКСГ обратился к германской армии и германскому народу с манифестом. В нем содержалась подробная оценка военно-стратегического и внутриполитического положения гитлеровской Германии. «Наша цель, — указывалось в манифесте, — свободная Германия. Это означает:
Сильную демократическую власть, которая не будет иметь ничего общего с бессилием веймарского режима; демократию, которая будет беспощадно, в корне подавлять всякую попытку каких бы то ни было новых заговоров против народа или против европейского мира;
Полную отмену всех законов, основанных на национальной или расовой ненависти;
Восстановление и расширение политических прав и социальных завоеваний трудящихся, свободы слова, печати, организаций, совести и вероисповедания…»[97]
В свободной Германии, говорилось далее в манифесте, должно быть обеспечено право на труд, осуществлена конфискация имущества виновников войны и военных спекулянтов, организован справедливый беспощадный суд над виновниками и зачинщиками войны и их закулисными подстрекателями и пособниками. Выдвигалось также требование о немедленном освобождении жертв гитлеровского террора и материальном возмещении причиненного им ущерба. Перед немецкими солдатами и офицерами, трудящимися мужчинами и женщинами Германии ставилась задача расширять и усиливать движение сопротивления кровавому фашистскому режиму, образовывать новые антифашистские группы на предприятиях, в деревнях, в трудовых лагерях, в высшей школе. Манифест призывал немцев отдать все силы, а если понадобится, и жизнь, чтобы поднять народ на борьбу за свободу и ускорить свержение Гитлера. Манифест заканчивался лозунгами: «За народ и отечество! Против Гитлера и его преступной войны! За немедленный мир! За спасение германского народа! За свободную и независимую Германию!»[98].
Манифест НКСГ нашел широкий отклик и одобрение среди сотен тысяч немецких военнопленных, а также среди солдат и офицеров действующей гитлеровской армии.
Активная деятельность антифашистской организации получила высокую оценку в Советском Союзе. «Образование комитета и распространение манифеста будут способствовать тому, что ряды противников гитлеровской тирании в самой Германии, в немецкой армии и в немецком населении будут теперь увеличиваться еще быстрее. В этом прежде всего и заключается политическое значение образования Национального комитета «Свободная Германия», — писала «Правда» в передовой статье 1 августа 1943 года.
Этот вывод вытекал из практики деятельности Национального комитета. На его позиции переходило все больше и больше военнопленных. В июне и июле 1943 года многие старшие офицеры заявили о своем присоединении к антинацистскому движению, а во второй половине августа первые три военнопленных генерала — фон Зейдлиц, Корфес и Латтман заявили о своем намерении вступить в Национальный комитет «Свободная Германия».
В большую поездку по лагерям военнопленных отправились первые члены Национального комитета. Бывший военнопленный офицерского лагеря Гельмут Вельц вспоминает: «Прибывают четверо немецких офицеров и в наш лагерь… Повсюду членов делегации сердечно приветствуют. Лишь некоторые ведут себя сдержанно. Разговор ведется открыто и непринужденно, в том числе и о миссии Национального комитета. В центре дискуссии военное положение Германии и ее перспективы. На третий день по предложению делегации Национального комитета в лагере созывается собрание. Пришли почти все офицеры. Латтман говорит о мотивах, побудивших его вступить в Национальный комитет, слова его убедительны. Аплодисменты сильнее, чем я ожидал. Старые нацисты пытались вчера запугать военнопленных своими угрозами… Но массу уже не запугать. Те, кто еще полгода назад прошел через ураганный огонь Сталинграда, теперь вновь обрели свою выдержку, теперь они хотят ясности, они приветствуют любую возможность узнать новое и сделать выводы. Только незначительная часть пленных поддается запугиванию нацистов. Это слабые, трусливые».