Помнятся встречи в ГДР с бывшими военнопленными. Во время каждой из них как-то само собой заходил разговор о бывшем фельдмаршале.
— Паулюс был дальновидным человеком, понимавшим перспективу общественного развития, — сказал мне Гейнц Кесслер. (В ту пору он еще был генерал-полковником, заместителем министра обороны республики, начальником Главного политического управления Национальной народной армии ГДР.) — Что касается моей судьбы, то Паулюс оказался даже пророком, — улыбаясь, продолжал Кесслер. — Вскоре после окончания войны он, знавший меня как члена Национального комитета «Свободная Германия», сказал: «Время, когда генералами становились такие, как я, безвозвратно ушло. Теперь генералами будете вы». Как видите, Паулюс оказался прав.
Спустя некоторое время судьба снова забросила меня в Берлин, в уютный кабинет на Францозишештрассе. Здесь помещалось «Рабочее сообщество бывших офицеров» — организация, объединившая в своих рядах тех, кто прошел в свое время сложный процесс прозрения и бесповоротно стал на путь честного сотрудничества с народной властью. В кабинете уже собрались бывшие сослуживцы Паулюса. В их числе — президент «Сообщества» Арно фон Ленски, генерал-майор в отставке Луитпольд Штейдле, майор Леверенц, редактор журнала «Сообщество» Макс фон Хумельтенберг, бывший преподаватель антифашистской школы для военнопленных в СССР, старший научный сотрудник Института марксизма-ленинизма при ЦК СЕПГ Бруно Лёвель.
Беседа завязалась с первых минут, как это бывает у хороших друзей. Прежде всего вспоминали эпизоды далеких военных лет, лагерь в Суздале, людей, работавших в нем. Одним из первых вступил в разговор Л. Штейдле. Он с благодарностью и теплотой говорил о том, как я помог поместить его, тяжело больного и до предела истощенного после пребывания в Сталинградском котле, в советский госпиталь. Это, по его словам, спасло ему жизнь.
В те минуты я не мог не подумать о причудливых, на первый взгляд, зигзагах судьбы: бывший командир полка отборной армии гитлеровского вермахта выражает благодарность советскому офицеру, коммунисту… Но ничего необычного в этом нет. Как в капле воды отражается солнце, так и в этом маленьком и незначительном факте отразилась великая правда жизни. Все закономерно!
Закономерно, например, то, что советский генерал И. В. Виноградов, посылавший под Сталинградом к Паулюсу парламентеров и сопровождавший немецких коммунистов во главе с Вальтером Ульбрихтом на передний край фронта, чтобы донести до окруженных солдат 6-й армии вермахта слова правды и надежды на спасение, после окончания войны многие годы работал военным атташе при посольстве СССР в Германской Демократической Республике. Он внес немалый вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между нашими социалистическими странами и их армиями.
Закономерно и то, что один из немецких солдат, добровольно перешедших на сторону Красной Армии в первые же дни войны, Гейнц Кесслер, в 1984 году был награжден высокой советской государственной наградой.
И снова вслед за этими рассуждениями поворот разговора к имени Паулюса. Помнятся слова одного из моих собеседников:
— Судьба Паулюса была необычной и удивительной, но в его прозрении все-таки не было чуда. Это было закономерно. Причина состояла не только в том, что Красная Армия и весь народ боролись за освобождение своей Родины от агрессора, но и в том, что ваши идеи были справедливы и неоспоримы. Правда была у вас. Умный Паулюс не мог этого не понять.
Воспоминания вернули меня к осени 1943 года. Тогда, прогуливаясь по аллеям лагеря в Суздале, Паулюс после продолжительного молчаливого раздумья сказал:
— Последние месяцы я испытываю такое ощущение, будто бы живу вторую жизнь. Первая осталась где-то далеко, и очертания ее все больше блекнут. Отсчет времени в моей второй жизни начался в Сталинграде…
Вторая жизнь Фридриха Паулюса была намного короче и труднее первой. Но, потерпев сокрушительное поражение как полководец, он одержал самую трудную победу — победу над собой, и сумел честно пройти новый, свободно избранный им самим путь. Путь, который начался на Волге.
«Лучше дома есть тюремный хлеб, чем в тюрьме домашний», — гласит мудрая пословица. Да, плен — несладкая доля. И хотелось, чтобы слово «военнопленный» стало навсегда принадлежностью истории. Но для этого необходимо, чтобы из жизни людей исчезало и слово «война». Восстановление исторической правды о судьбе немецких военнопленных, находившихся в Советском Союзе в годы войны, и самом старшем по званию из них — фельдмаршале Паулюсе могло бы помочь в решении этой важной задачи.
— Плен — это всегда тяжелый период в жизни человеку, — сказал как-то бывший военнопленный офицер доктор Макс фон Хумельтенберг, ученый-славист, переводчик советской детской литературы. Мы гуляли с ним по улицам Берлина незадолго до 30-летия со дня окончания Сталинградской битвы.
— Жизнь в отрыве от родных и близких, от родной земли — все это очень нелегко. Кроме того, постоянно мучает совесть и за то, что сделано самим тобой, и за то, что совершено твоими соотечественниками. Но советский плен для всех нас стал решающей вехой, рубежом в нашей жизни. Все наши представления оказались опрокинутыми, все наше мироощущение круто изменилось. И, конечно, мы с близкого расстояния рассмотрели советских людей. Они добросовестно лечили нас, одевали, кормили, сохранили нам жизнь и здоровье, давали нам и духовную пищу. Не только мы, но и наши дети и внуки благодарны им за это.
И другой, не менее примечательный разговор. Но он происходит уже в Советском Союзе, в Суздале.
…Идут и идут сплошным потоком туристы по древнему городу. Слов нет, прекрасен он в любое время года. Особенно в конце весны. Сады цветут, наполняя воздух пьянящим запахом черемухи и трав. Купола-луковки церквей, золоченые и расписные, весело проглядывают на фоне зеленеющих вдали полей. На стоянках десятки легковых машин и автобусов — ждут своих хозяев. А те весело и беззаботно бродят группами и в одиночку по улицам Суздаля, надолго исчезают в дверях монастырских храмов и музеев, толпятся у ларьков с сувенирами, лакомятся блюдами в чисто русском стиле в трапезных и погребках, где особым спросом пользуются знаменитая медовуха, монастырская уха, мясо и грибы, запеченные «по-суздальски».
Великолепен старинный Суздаль! Сказочно и таинственно волнует он светлой лунной летней ночью. Идущего по опустевшим улицам прохожего не покидает ощущение, что вот сейчас какой-нибудь голубоглазый молодец выскочит из окна монастырской кельи, а вслед мелькнет женская ручка с белым шитым платком и покажется на миг профиль русской красавицы — боярышни в кокошнике и расписном сарафане, с чудной русой косой…
Мы шли по ночному городу и вблизи главных ворот Спасо-Евфимьева монастыря неожиданно увидели вполне современную пару — ее и его, двух молодых людей, стоявших полуобнявшись и рассматривавших величественные громадные стены Суздальского кремля. Они были в прекрасном настроении — шутили и громко говорили по-немецки. Стоявший неподалеку старенький «фольксваген» с западногерманским номером подтверждал предположение: немцы, туристы из ФРГ.
Мы разговорились. И, действительно, это были туристы из Мюнхена, он — молодой врач, она — художница, окончившая курс обучения. Поездка в Советский Союз — их свадебное путешествие.
Курт и Хельга, так звали наших новых знакомых, успели уже днем побывать в музее, осмотрели город и, смешно, но мило коверкая названия, наперебой демонстрировали широту своих познаний в древнерусском зодчестве и живописи.
— Был ли кто-нибудь из ваших родных на фронте?
— О нет, — ответил Курт, — наши отцы были тогда еще слишком молоды…
— Но, Курт, — сказала с легким упреком его молодая жена, — ты ведь еще совсем ничего не знаешь о моих родственниках… Ведь дедушка Гюнтер («Опа Гюнтер» — так произнесла она) воевал, был ранен под Сталинградом, затем лечился в русском госпитале и был пять лет в плену в России. Когда я была маленькой, я любила слушать его рассказы о России и, как он, проникалась чувством уважения к этой стране, к ее людям.
Как причудливы и неисповедимы судьбы человеческие. Быть может, дедушка хорошенькой немки — солдат или офицер вермахта «Опа Гюнтер» — тоже смотрел некогда на величественные стены и башни Суздальского монастыря. Смотрел с другой стороны, изнутри, где, как и у сотен других его соотечественников, начиналась его вторая жизнь…
Об авторах книги
В семидесятых годах в ФРГ поднялась новая волна неофашизма, реваншизма и антисоветизма. В этот период на Западе упорно распространяется легенда о «мучениках советского плена», «страдальце Паулюсе». Чтобы эта ложь обрела видимость исторической достоверности, в ФРГ издается многотомное сочинение «К истории немецких военнопленных во второй мировой войне». Значительная часть этого труда посвящена «страданиям» немецких военнопленных в СССР.
В 1979 году словно гром среди ясного неба появляется совершенно иного характера издание — книга «Немецкие военнопленные в СССР». Она вызвала в ФРГ настоящую бурю. Дело дошло даже до парламентских дебатов. Реваншистски настроенные депутаты бундестага требовали запретить распространение в ФРГ этой «просоветской» книги. Однако приведенные в ней факты и свидетельства оказались настолько убедительными, что сами западногерманские рецензенты назвали ее книгой «против старой и по-новому препарированной неправды».
Автором этой книги был историк А. С. Бланк. Поколению советских людей, к которому он принадлежал, суждено было узнать фашизм не по книгам: история столкнула их на своих дорогах лицом к лицу.
Александр Соломонович Бланк родился в 1921 году в Одессе в семье юриста и учительницы иностранных языков. Немецким свободно владел с детства. Знал французский и английский. Увлекался техникой и литературой, историей и музыкой.
В 1937 году горком комсомола направил школьника Алика Бланка работать пионервожатым в детский дом для испанских детей, чьи отцы стояли насмерть, спасая от фашистов свою республику. От одесских причалов шли тогда пароходы в Испанию — с боеприпасами, медикаментами, продовольствием. И вместе с товарищами комсомолец Александр Бланк работал на погрузке судов. Для него, как и других юношей, это была начальная школа интернационализма и священной ненависти к фашизму. А не за горами вставали уже университеты их мужества — долгие дороги Великой Отечественной войны.