Когда все уселись у походного стола под раскидистым дубом, Паулюс приказал:
— Докладывайте, полковник.
Штейдле подошел к карте.
— Положение позиций северного фланга нашей армии стало угрожающим. Мы до сих пор не можем отбросить русских за Дон. В большинстве наших рот осталось не более тридцати солдат. Мы экстренно нуждаемся в пополнении.
— Я прошу, господин генерал, поддержать просьбу полковника, — поспешно добавил Паулюс. — Наши солдаты — не трусы. Но всему есть предел. Предстоит большое наступление, а мы уже сейчас истощены.
— Я думаю, беспокойство господина командующего — результат некоторого преувеличения, — вмешался Шмидт. — Мы понимаем, что сейчас очень трудно изыскать резервы для пополнения этого участка фронта. Я думаю: мы, руководство 6-й армии, приложим все силы, чтобы с честью выполнить указания нашего фюрера. Наступление не будет сорвано ни при каких обстоятельствах.
Паулюс побагровел. Готовый сорваться, он все же сумел взять себя в руки.
— И тем не менее, господин генерал-майор, я бы очень просил вас передать фюреру мою просьбу. Русские уже подтянули свои танки к Дону у Калача. Мы должны как можно серьезнее подготовиться к встрече с ними.
— Я понимаю вас, господа, — сказал Шмундт. — Передам фюреру все, о чем здесь говорилось. Непременно поделюсь с ним и своими личными наблюдениями. Надеюсь, фюрер не забудет о вас. Вы будете иметь все, что необходимо.
— Но помните и о том, господа, — чуть поколебавшись, продолжил Шмундт, — что перед нами — Кавказ. Он требует большого напряжения сил. Кроме того, это вы знаете не хуже меня, вы не одни. С вами 4-я танковая армия, с вами наши венгерские, румынские и итальянские союзники. Хотя я и понимаю серьезность положения, но, думаю, оно далеко не безнадежно…
Беседа со Шмундтом немного успокоила Паулюса. Теперь-то уж можно ждать подкрепления. Но надежды оказались тщетными. Никаких результатов не дали и визиты генералов Окснера и Блюментритта, а также поездка полковника Адама в ставку Гитлера в Винницу.
Судя по всему, гитлеровское командование не располагало резервами. К тому же настойчивые просьбы Паулюса все время опровергал по «параллельной связи» Шмидт. Зная, что оптимизм генералов, независимо от реального положения вещей, высоко ценится Гитлером, он заявлял, что армия находится в хорошем положении и в существенной помощи не нуждается.
События развивались своим чередом. 12 мая советские войска Юго-Западного фронта перешли в наступление с целью разгрома армии Паулюса и освобождения Харькова. Успешное решение этой задачи сделало бы возможным изгнание гитлеровцев из Донбасса. Удары наносились по сходящимся направлениям из района Волчанска (28-й и частью сил 38-й, 21-й армий) и из северной части Барвенковского выступа (6-я армия и оперативная группа генерала Л. В. Бобкина). Вначале наступление развивалось успешно: за первые три дня советские дивизии продвинулись в районе Волчанска до 25 км, а юго-восточнее Харькова — на 50 км.
«Для нас, — писал об этих событиях полковник Адам, — создалось угрожающее положение. Наносящим удар советским войскам удалось на ряде участков прорвать нашу оборону… Советские танки стояли в 20 км от Харькова… Понадобилось ввести в бой буквально последние резервы 6-й армии, чтобы задержать противника».
Вскоре обстановка резко изменилась. 17 мая 1-я танковая и 17-я немецкие армии из состава армейской группы Клейста силами 11 дивизий перешли в контрнаступление из района Славянска и Краматорска. Прорвав боевые порядки 9-й армии генерала Ф. М. Харитонова, гитлеровцы создали угрозу для 57-й армии Южного фронта. Из района Волчанска, подтянув все свои дивизии, перешла в наступление 6-я армия Паулюса. Часть сил Южного фронта и ударная группировка Юго-Западного фронта попали в трудное положение.
А. М. Василевский немедленно доложил обстановку Верховному Главнокомандующему и предложил прекратить наступление Юго-Западного фронта. Но И. В. Сталин не любил менять свои решения. Переговорив с маршалом С. К. Тимошенко, он заявил начальнику Генштаба, что «…мер, принимаемых командованием направления, вполне достаточно, чтобы отразить удар врага против Южного фронта, а потому Юго-Западный фронт будет продолжать наступление…»[28].
18 мая обстановка на Юго-Западном фронте еще более ухудшилась. Танки Клейста зашли в тыл советским войскам. Лишь 19 мая был отдан приказ прекратить наступление на Харьков и повернуть главные силы барвенковской ударной группы против войск Клейста. Но было уже поздно. Войска 6-й и 57-й армий, часть сил 9-й армии и оперативная группа Л. В. Бобкина оказались в окружении.
30 июня 1942 года армия Паулюса перешла в наступление из района Волчанска в направлении на Острогожск. Оборона советских войск была прорвана. 21-я и 28-я армии Юго-Западного фронта не устояли под натиском превосходящих сил противника. Положение частей Красной Армии значительно ухудшилось.
В те крайне трудные для нашей Родины дни в войска поступил приказ Народного Комиссара Обороны Союза ССР № 227 от 28 июля 1942 года. В нем со всей правдивостью раскрывалась серьезная обстановка, сложившаяся летом 1942 года.
«Враг, — подчеркивалось в приказе, — бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором».
«Отступать дальше, — с болью и тревогой отмечалось в приказе далее, — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Из этого следует, что пора кончать отступление».
И как главная из главных ставилась задача: «Ни шагу назад!.. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если хотим спасти положение и отстоять нашу Родину. Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции, нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы, они увлекала в отступление других бойцов и открывали фронт врагу. Паникеры и трусы должны истребляться на месте.
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование: ни шагу назад без приказа высшего командования»[29].
Тем временем «гвардия фюрера» продолжала наступление. В конце июля армия Паулюса достигла излучины Дона. Однако с ходу форсировать реку она не смогла. Выполняя приказ «Ни шагу назад!», Красная Армия сдержала натиск наступающего врага.
Несмотря на то, что генерал-полковник Паулюс к 30 июля ввел в бой почти все силы армии, прорыв к Сталинграду не удался. Легкого наступления и стремительного броска 6-й армии к Волге не получилось. Фашистским войскам пришлось перейти к обороне, которая продолжалась до подхода новых армейских корпусов — 17-го и 11-го.
…Шла вторая половина августа. Паулюс считал подготовку к решающему этапу операции завершенной. Следовало отдать войскам боевой приказ о наступлении на Сталинград. Собственно, приказ уже был готов, оставалось только подписать его. Паулюс вновь и вновь перечитывал этот документ. Он проявлял особую придирчивость к тексту, подготовленному Шмидтом, полагая, что приказ может оказаться историческим. Как командующий армией, Паулюс не испытывал иллюзий, вполне понимал, что будет нелегко. И потому считал нужным сказать подчиненным прежде всего правду о противнике. Именно с этого и начинался приказ:
«Русские войска будут упорно оборонять район Сталинграда. Они заняли высоты на восточном берегу Дона западнее Сталинграда и на большую глубину оборудовали здесь позиции.
Следует считаться с тем, что они, возможно, сосредоточили силы, в том числе танковые бригады, в районе Сталинграда и севернее перешейка между Волгой и Доном для организации контратак.
Поэтому войска при продвижении через Дон и Сталинград могут встретить сопротивление с фронта и сильные контратаки в сторону нашего северного фланга».
«В этой части теперь, пожалуй, сказано всё», — подумал генерал. И, испытывая чувство неясной тревоги, стал перечитывать второй пункт. Важность его чрезвычайна: в нем определяются общие задачи армии.
«6-я армия имеет задачей овладеть перешейком между Волгой и Доном севернее железной дороги Калач — Сталинград и быть готовой к отражению атак противника с востока и севера.
Для этого армия форсирует Дон между Песковаткой и Трехостровской главными силами по обе стороны от Вертячего. Обеспечивая себя от атак с севера, она наносит затем удар главными силами через цепь холмов между р. Россошка и истоками р. Большая Каренная и район непосредственно севернее Сталинграда до Волги. Одновременно часть сил проникает в город с северо-запада и овладевает им.
Этот удар сопровождается на южном фланге продвижением части сил через р. Россошка в ее среднем течении, которые юго-западнее Сталинграда должны соединиться с продвигающимися с юга подвижными соединениями соседней армии.
Для обеспечения фланга войск в район между нижним течением рек Россошка и Карповка и рек Дон и Калач с северо-востока выдвигаются пока что только слабые силы. С подходом сил соседней армии с юга к Карповке войска выводятся из этого района».
«И здесь все на месте», — успокоил себя Паулюс.
Прочитав документ до последней строчки и еще раз убедившись, что предусмотрено все, вплоть до запрещения перевозить приказ на самолете и обеспечения сохранения тайны, генерал поставил свою четкую аккуратную подпись: «Командующий армией Паулюс»