– Это действительно звучит мило, – согласилась Мириэль. Не креветки, конечно, это звучало особенно вонюче, а иметь возможность находится там, где болезнь не имела значения. – Мне можно будет когда-нибудь подняться на борт?
– Думаю, да. Но ты должна будешь внести свою лепту. Таскать сети и тому подобное.
– Есть, слушаюсь, капитан.
Жанна улыбнулась, не отрывая взгляда от неба. Она указала на выпуклое облако.
– Смотри, похоже на рака.
Эви тоже любила разглядывать облака. Она находила морских коньков, замки и рожки с мороженым там, где Мириэль видела только белые пятна. Какое-то время Жанна и Эви существовали для нее отдельно друга от друга. Они были непохожи почти во всем – возраст, характер, внешность. Но внезапно она с удивлением обнаружила нечто общее. Жест, выражение лица, невинная привычка смотреть в небо. У Мириэль перехватило дыхание. Ее сердце забилось чуть настойчивее.
Она спустилась со скамейки и легла рядом с девочкой. Не обращая внимания на грязь, ветки и пятна мха, покрывающие доски. Не обращая внимания на свое изящное шифоновое платье. Не обращая внимания на горький привкус упущенных шансов с ее собственной дочерью, находящейся за сотни миль отсюда.
– Которое из них?
Жанна снова махнула рукой, и Мириэль увидела это – тонкие усики и выпученные глаза. Она показала на другое облако.
– А что насчет того?
– Это улитка в цилиндре.
– А это?
– Шоколадное печенье, откушенное с краю.
Мириэль засмеялась и указала на другое, длинное тонкое облако, которое загибалось вверх на конце. Жанна на мгновение задумалась, затем нахмурилась.
– Это нога, которую только что отрезали мистеру Макарони.
Мириэль вздрогнула. Они молча наблюдали, как облако плыло по небу, растягиваясь и исчезая.
Жанна повернулась на бок лицом к Мириэль.
– Что случилось с его ногой?
– Видимо, он заразился, – пожала плечами Мириэль.
– Нет, я имею в виду после. Куда они ее дели?
Мириэль не знала, но подозревала, что ее отправили на мусоросжигательный завод.
– Думаю, они сожгли ее.
– Вместе с остальным мусором?
Что она могла ответить на это?
Жанна снова перевернулась на спину.
– Если я потеряю ногу или руку, я хочу похоронить их и отметить это место надгробием.
– Ты ничего не потеряешь, – возразила Мириэль. Но это были пустые слова. Жанна уже так много потеряла! Семью. Детство. Дом. Кто мог утверждать, что она не потеряет руку или ногу до того, как болезнь покончит с ней?
– Благодаря тому лечению, которое они тебе проводят? – спросила девочка.
– Возможно. – Улыбка вернулась на лицо Жанны, прежде чем Мириэль смогла смягчить то, что она сказала: – Или мы найдем какое-нибудь другое лекарство.
На ступеньках послышались шаги, и доски настила задрожали. Мириэль села – слишком резко. Небо и окружающие верхушки деревьев покрылись рябью, словно находились под водой. Фрэнк и двое мальчишек из колонии выскочили на площадку. Мириэль не помнила имени старшего мальчика. Но младшего, Тоби, она узнала. Ему еще не исполнилось шести лет, и он был самым младшим в колонии. Мальчишки запрыгнули на скамейку и оглядели реку.
– Ты видела какие-нибудь корабли? – поинтересовался Тоби.
Жанна поднялась и присоединилась к ним на скамейке.
– Да, огромный буксир.
– Почему ты не заставила его посигналить? – спросил мальчик постарше.
– Ты думаешь, я не пыталась, глупый? – Она стукнула его по плечу. Он был младше Жанны, но не настолько, чтобы показать, будто удар причинил боль.
– Может быть, им не нравятся девчонки.
Тоби кивнул:
– Ага.
– Прекратите! – вмешался Фрэнк.
Все они, казалось, раскачивались вместе с верхушками деревьев. Мириэль закрыла глаза.
– Ты в порядке?
Она узнала голос Фрэнка, почувствовала его скрюченные пальцы на своем плече и открыла глаза. Мир снова затих.
– Все хорошо, спасибо.
– Нужна помощь подняться?
Она покачала головой, перекатилась на колени и сделала глубокий вдох, прежде чем встать. Ее ноги, похоже, были не в состоянии удерживать ее вес, поэтому она, пошатываясь, подошла к скамейке и села. Док Джек предупреждал, что она может чувствовать усталость и головокружение. Может быть, все из-за ненавистных бацилл, умирающих внутри нее.
Мимо прошел еще один корабль. Все трое детей замахали руками и закричали. Когда он исчез из поля зрения без единого приветственного сигнала, они сникли и отвернулись.
– Держу пари, Донни соврал, – заявил старший мальчик.
– Точно, – согласилась Жанна, поднимая хрупкий лист, упавший на скамейку, и сминая его в ладони. – Он никак не мог заставить корабль прогудеть.
Тоби свесил ноги и посмотрел вниз.
– Думаешь, это потому, что они знают о нашей болезни?
– Дело не в этом, – возразил Фрэнк. – У них на корабле много забот. Котлы, двигатель и буксир. Не говоря уже о речном tataille.
– Нет никакого речного монстра, – запротестовала Жанна.
Выражение лица Фрэнка стало серьезным.
– Есть. Он двоюродный брат Ругару[71]. Рыщет по Миссисипи от Виксбурга до самого Нового Орлеана. Все серьезные лодочники знают о нем.
– Я никогда его не видел, – засомневался старший мальчик.
– Ты не увидишь его, пока он сам этого не захочет. И к тому времени обычно бывает уже слишком поздно. – Фрэнк поднял руки. – Один взмах его когтей может расколоть лодку надвое.
Ноги Тоби перестали болтаться.
– Правда?!
Фрэнк кивнул.
– Но, находясь здесь, тебе не стоит его бояться. Он никогда не выходит на сушу.
– А как насчет болот? – поинтересовался мальчик постарше.
– Нет, он оставляет их Ругару и аллигаторам. – Фрэнк перевел взгляд на Мириэль и подмигнул. – И опоссумам.
Она ухмыльнулась и отвернулась, чтобы посмотреть на реку. Вода волновалась там, где прошел буксир, и солнечный свет отражался от ее поверхности. Речные камыши трепетали. Белая цапля взлетела с берега. Несмотря на теплый, неподвижный воздух, по ее коже пробежал холодок.
– Ты хочешь помочь нам копать червей, Жанна? – спросил Тоби. – Фрэнк берет нас завтра на рыбалку.
– Только если я смогу пойти с вами, – откликнулась Жанна.
Мириэль отвернулась от реки и увидела, что мальчик смутился.
– Не знаю… – Он взглянул на Фрэнка. – Девочки умеют ловить рыбу?
– Конечно, умеем, глупый, – затараторила Жанна, прежде чем Фрэнк успел ответить. – Давай вниз наперегонки!
Жанна бросилась к лестнице. Мальчики побежали за ней, их ноги грохотали по древесному настилу.
– Ну-у? – протянула Мириэль, когда шум стих.
Фрэнк подошел и сел рядом с ней.
– Что – ну?
– Девочки умеют ловить рыбу?
Он почесал подбородок в притворном раздумье.
– Если охота на лягушек – показатель, то я бы сказал, что умеют.
– Рада, что тем самым мне удалось отстоять права своего пола.
– С чего ты взяла, что я имел в виду тебя? Насколько я помню, ты чуть не опрокинула лодку.
Она засмеялась, но с трудом перевела дыхание: казалось, будто ее легкие тоже устали.
– Как продвигается лечение лихорадкой? – спросил он через мгновение.
– Супер.
– На самом деле?
Они избегали обсуждать ход эксперимента с тех пор, как у них состоялся разговор на кинопоказе, и по голосу Фрэнка было ясно, что его скептицизм не ослабел. Мириэль отвернулась; пока длилось молчание, ее взгляд скользил по обветшалой скамье и перилам.
– Что это? – Она провела пальцами по насечкам на дереве, заметив похожие отметины и выемки дальше вдоль скамейки и вверх и вниз на перилах. S.M. & A.H., гласила гравировка под кончиками ее пальцев. – Это инициалы?
Фрэнк кивнул.
– Инициалы влюбленных?
Он снова кивнул. Края букв были гладкими и немного стертыми.
– Как давно они были вырезаны?
– Трудно сказать. Башня существует с незапамятных времен, еще с тех пор, когда это был не морской госпиталь, а просто Луизианский приют для прокаженных.
– Но я думала, что тогда мужчин и женщин держали отдельно.
– Так и было. Но ты удивишься, узнав, насколько изворотливыми могут быть люди, когда они влюблены.
Он сказал это так, словно считал, будто она не знала, что значит быть влюбленной. Отцу и бабушке Мириэль была ненавистна мысль о том, что она собирается встречаться с актером. В течение нескольких месяцев ей и Чарли приходилось придумывать способы ускользнуть от пристального взгляда ее компаньонки, чтобы увидеться. Она вспомнила, как от одного его вида у нее учащался пульс. Как его прикосновение наэлектризовывало ее кожу. Как его поцелуй уносил все мысли и сомнения из ее головы.
– Может быть, это инициалы близких людей, оставшихся дома, – предположила она.
– Подозреваю, что имеются и такие.
– Здесь есть твои инициалы? – Она огляделась вокруг. – Уверена, ты разбил не одно сердце. – Она сказала это чуть насмешливо, но Фрэнк не усмехнулся и не улыбнулся. Вместо этого он сцепил руки между коленями – нет, не сцепил, а прижал их ладонь к ладони – и посмотрел вниз. Поэтому она добавила, – Я не хотела лезть не в свое дело.
– Все в порядке. Когда-то у меня действительно была девушка. До того, как я приехал в Карвилл. Мы вместе ходили в школу. Во время войны она писала мне каждую неделю. Мы собирались пожениться, как только я вернусь и смогу накопить достаточно, чтобы купить дом и немного земли. – Он сделал паузу.
Мириэль скрестила руки на груди. Вечернее закатное солнце освещало их, но она все еще чувствовала озноб.
– Эта девушка, она передумала? Нашла другого кавалера?
Это была не такая уж необычная история. Парень отправляется на войну, а вернувшись домой, обнаруживает, что девушка не дождалась его. Бывало и наоборот. Мириэль знала о многих отношениях, которые разрушились из-за войны, и считала, ей повезло, что Чарли был зачислен в резерв и уехал всего на три месяца на сборы в Вашингтон.
– О, она действительно передумала. Но не из-за другого парня. К тому времени, как я вернулся, у меня уже были проблемы, признаки болезни. Я подумал, что это от отравляющего газа, и решил, что со временем все пройдет. Как бы то ни было, она сказала, что для нее не имеет значения, что это, но мне следует обратиться к врачу. У нас был друг семьи – врач в Новом Орлеане. Он и поставил мне диагноз. У меня на тот момент была еще ранняя стадия, и он собирался тайно лечить меня. Я рассказал это своей девушке, и следующее, что я помню, – шериф у моей двери, который говорит, что мне лучше отправиться в Карвилл, иначе он сам повезет меня туда. В наручниках. – Фрэнк вздохнул, затем расправил плечи. – Могло быть и хуже.