Жанна пососала палец, а затем спросила:
– Если Санта настоящий, почему он никогда не приезжает в Карвилл?
Мириэль колебалась в поисках ответа. Может быть, ей следует сказать правду. В конце концов, девочке уже исполнилось десять лет. В какой-то момент все узнаю́т, что Санта ненастоящий.
– Это из-за нашей болезни? – уточнила Жанна, прежде чем Мириэль успела придумать ответ.
– Нет, Санта-Клаусу на такие вещи наплевать.
– Тогда как же так вышло?
Мириэль подняла один из лепестков розы. Он казался легким и мягким, лежа в ее ладони, как лоскут тонкого шелка. Она не могла заставить себя сказать, что Жанна права и что Санта-Клауса не существует. За свою короткую жизнь девочка уже столкнулась с достаточно суровой правдой. К чему добавлять еще одну?
– Он, вероятно, не знает, что ты здесь. Что вообще есть такая колония. Понимаешь, это место сложно найти.
– Я думала, он должен знать все.
– Большинство вещей. Но не все. Ты написала ему письмо, чтобы сообщить, где ты?
Жанна покачала головой.
– Что ж, неудивительно, что он не пришел. – Она встала и подняла Жанну на ноги. – Я принесу бумагу и конверт.
Вооружившись всеми необходимыми принадлежностями, Жанна несколько минут сидела за письменным столом в гостиной, покусывая кончик ручки в перерывах между строчками. Мириэль краем глаза наблюдала за ней с дивана, листая журнал и притворяясь, что читает. Она чувствовала себя глупо из-за прежнего раздражения. Что такое теплая вода в ванне по сравнению с тем, чтобы быть сиротой на Рождество?
– Как пишется «подарки»? – спросила Жанна, ее пальцы были испачканы чернилами.
Когда Мириэль произнесла это слово вслух, то в полной мере осознала, что поставила перед собой невыполнимую задачу. До Рождества оставалось всего три недели. Как она достанет подарки для Жанны за такое короткое время? А как насчет других детей? Здесь, в Карвилле, их почти дюжина. Санта не мог принести подарки только одному из них.
На следующее утро Мириэль пошла с Жанной в столовую, чтобы отправить письмо Санте.
– Ты забыла марки, – сказал Фрэнк, взглянув на конверт, который Жанна положила на прилавок, пока пробивал банку печеных бобов для другого посетителя.
– Миссис Марвин сказала, что мне не нужна марка, если я отправляю его на Северный полюс.
Фрэнк протянул покупателю сдачу, затем взял письмо. На конверте девочка написала «Мистер Клаус, Первая Главная улица, Северный полюс». Глаза Фрэнка встретились с глазами Мириэль впервые за несколько недель. Она и забыла, какими поразительно голубыми и проницательными они были. Он повернулся к Жанне.
– Она права. Санта забирает все свои письма наложенным платежом. Я прослежу чтобы оно немедленно попало в стерилизатор и было отправлено сегодня.
Жанна улыбнулась так широко, что Мириэль увидела дырку от отсутствующего зуба, который она потеряла на прошлой неделе.
– А теперь отправляйся в школу, – потребовала Мириэль. Жанна убежала, и она едва успела крикнуть ей вслед: – Обязательно извинись сегодня перед Тоби.
Она скользнула на один из табуретов у стойки и сказала Фрэнку:
– У меня тоже есть письмо.
Она не знала, когда Чарли и девочки едут в Швейцарию. Возможно, они уже уехали. Две недели назад она отправила Чарли открытку и письмо, чтобы он взял их с собой в поездку и прочитал дочерям рождественским утром. Возможно, ее там не будет лично, но Мириэль хотела, чтобы Эви и Хелен знали, что она думает о них и в то утро, и каждое утро, и посылает им воздушные поцелуи через Атлантику.
Ее сегодняшнее письмо состояло из нескольких коротких предложений и было адресовано только Чарли. Она описала ситуацию с детьми в Карвилле и попросила его прислать подарки и угощения. Она не очень надеялась, что письмо дойдет до него вовремя. И даже если это произойдет, есть вероятность, что он полностью проигнорирует ее просьбу, как тогда с фейерверком. Но Мириэль должна была попытаться.
Она протянула конверт Фрэнку, чувствуя, как ее шею сзади покалывает от жара. Оно было адресовано Ч.У. в секретный почтовый ящик, которым они пользовались в Лос-Анджелесе, но Фрэнк, вероятно, догадывался, что оно для ее мужа. Он взял письмо согнутыми большим и указательным пальцами, бросил его в коробку с остальной исходящей почтой, даже не взглянув.
– Спасибо, – промямлила Мириэль. Она встала, затем снова села, теребя свое ожерелье и пытаясь придумать, что бы еще сказать. До Чарли она целовалась с несколькими мужчинами, были и те, которым она не позволила себя поцеловать. В то время это получалось легко. Смех. Шутливый шлепок по плечу. Игривый протест – мол, джентльмен не должен быть таким самоуверенным. И вот уже неловкий почти-поцелуй забыт.
С Фрэнком все оказалось иначе. Даже такие надежные средства, как время и молчание, не подействовали.
– Ты хочешь чего-нибудь еще? – поинтересовался он.
– Нет… э-э… да. – Она отпустила ожерелье и сложила дрожащие руки на прилавке. – Не слишком поздно размещать заказы в каталогах?
– Зависит от обстоятельств. Ты хочешь получить заказ до Рождества?
Она кивнула.
– Слишком поздно. Если бы на неделю пораньше… – Он схватил пустой стакан с дальнего конца стойки, понес его между ладоней к раковине и кинул в пенистую воду, небрежно бросив через плечо: – В следующем году повезет больше.
Мириэль подождала мгновение, наблюдая, как он протирает стакан полотенцем для посуды. Только она решила, что он закончил, как он поднес стакан к свету и снова начал тереть, как будто чистил его для самого президента Кулиджа. В свое время она похожим образом игнорировала достаточно людей, чтобы знать, что он будет продолжать тереть, пока она не уйдет. Но дело было не в их отношениях, и будь она проклята, если уйдет, не получив его помощи.
Она не стала утруждать себя обходом прилавка, а вместо этого взобралась на него и перелезла. Все прошло не так изящно, как она себе представляла – в конце концов, она не гимнастка, – но столовая была пуста, а игроки в соседнем зале отдыха находились слишком далеко, чтобы разглядеть ее подвязки и сорочку с оборками. Фрэнк обернулся как раз в тот момент, когда она спрыгнула вниз и поправляла юбку.
– Посетителям столовой не разрешается стоять за стойкой, – заметил он.
– В прошлый раз ты, кажется, не возражал.
Его челюсть сжалась, и Мириэль пожалела, что вспомнила об этом.
– Слушай, дело не в том… Мне нужна твоя помощь в покупке рождественских подарков для детей.
– Сестры вяжут им свитера каждый год, а церковь Сент-Луиса в Новом Орлеане присылает молитвенники.
– Это то, чего ты хотел в детстве? Старомодный свитер и молитвенник?
– Я не рос таким богатым и модным, как ты. Мы были рады получить что угодно. – Он повернулся к раковине и взял еще один стакан. – Кроме того, клуб всегда запаковывает для них шоколадный батончик.
Мириэль подошла ближе. Она скучала по его запаху – слегка древесному, с нотками лосьона после бритья и мази.
– Фрэнк, пожалуйста, я знаю, ты думаешь, что я не более чем высокомерная эгоистка. Черт, может быть, так оно и есть. Но я пытаюсь сделать что-то хорошее. Я хочу, чтобы у Жанны и остальных детей было хотя бы одно прекрасное Рождество. Счастливое Рождество, когда они будут чувствовать себя такими же, как все остальные мальчики и девочки, и им не придется думать о болезни.
– Не понимаю, чем я могу помочь.
Она протянула руку и коснулась его руки, ее пальцы задержались на обнаженной коже под закатанным рукавом рубашки, пока он не поставил стакан.
– Да, ты высокомерная эгоистка, – согласился он. – Но это чертовски хорошая идея.
– Значит, ты мне поможешь?
Он повернулся и посмотрел на нее. Искры, мерцающие в его глазах в момент их последней встречи, исчезли.
– До Рождества осталось три недели. Я не представляю, что мы можем сделать.
– В Новом Орлеане или Батон-Руже должно быть какое-нибудь благотворительное общество, куда мы могли бы написать.
– Мы уже пробовали это раньше, chère.
Chère. Мириэль хотелось, чтобы ей не нравилось, когда он так ее называет. Хотелось не скучать по его запаху. Хотелось, чтобы какая-то маленькая частичка ее не сожалела о несостоявшемся поцелуе. Эта дружба была опасной. Могла причинить вред им обоим. Она поняла, что все еще стоит рядом с ним, достаточно близко, чтобы слышать его тихое дыхание и видеть крошечные царапины под подбородком от утреннего бритья.
Она сделала шаг назад, напоминая себе о предстоящей задаче.
– Ну, единственное, что можно сказать об эгоистах, это то, что мы достаточно самоуверенны, чтобы попробовать еще раз.
Глава 44
Мириэль отправила письма в Общество помощи прокаженным, Общество расширения Католической церкви, Ассоциацию страховщиков, Лигу защиты детей и даже Фонд Рокфеллера с просьбой прислать любые игрушки, какие только смогут.
И принялась ждать. Письмам потребуется время, чтобы дойти, нужно будет выделить средства, купить и отправить подарки. Если ее конверт останется лежать на заваленном письмами столе и его так и не вскроют в течение нескольких дней или совет директоров будет спорить о том, сколько денег можно потратить, игрушки не прибудут к Рождеству.
Жанна несколько раз спрашивала, считает ли Мириэль, что Санта получил ее письмо. Каждый раз Мириэль уверяла девочку, что так оно и есть.
Через полторы недели она начала ежедневно заходить в столовую после работы. Она чувствовала легкость, почти головокружение от предвкушения.
На лицах окружающих ее людей отражалась та же надежда. Жители, которых она никогда раньше не видела на почте, толпились у стойки. Некоторые уходили возбужденные, сжимая в руках посылку или письмо. Другие, как Мириэль, выходили из столовой с пустыми руками, утешая себя, что завтра что-нибудь произойдет.
По мере приближения Рождества ее настроение становилось все мрачнее. Она задерживалась в перевязочной, пополняя запасы, или оставалась в аптеке, дважды пересчитывая таблетки, чтобы не застать толпу в столовой. Она была не единственной, чья надежда угасала. И когда она видела эти тоскливые лица, ее разочарование удваивалось. Не говоря уже обо всех тех жителях, которые даже не удо