Понятно и желание дяди Джо не допустить здесь повторения той истории. Так что нельзя исключать, что японцы получили информацию о ходе начала войны с его ведома и при полном его поощрении. Тогда даже я не знаю, что мы можем предложить ему за то, чтобы он изменил свое мнение. Понятно, конечно, что ход нашей войны уже довольно сильно отличается от того, что было изложено в их учебниках истории, которые быстро утрачивают свою актуальность. Но Гарри говорит, что нам нужен, действительно необходим, второй фронт русских армий, сражающийся с японцами в Манчжурии, так как в противном случае мы увязнем в этой войне на долгие годы. Однако большевистский вождь взамен на обещание помочь в недалеком будущем требует, чтобы Америка произвела такие политические преобразования, которые закрепили бы Новый Курс Фрэнки и сделали ли бы невозможным возвращение нашей страны к прежней политике. Требование вроде бы простое и понятное – но хватит ли у Фрэнки политического такта и влияния, чтобы добиться положительного результата? Лучше бы он его добился, потому что в противном случае нашей Америке грозят тяжелые испытания и повторение той истории…
17 января 1942 года, полдень. Финляндия, 45 километров к севернее Выборга, станция Лаппеэнранта.
Маршал Финляндии Карл Густав Маннергейм
Первое, что, должно быть, видят пилоты большевистских бомбардировщиков, подлетая к станции – это густой черный дым, сплошной пеленой поднимающийся над горящими угольными складами, скопившимися на станции эшелонами, аэродромным бензохранилищем и постройками обывателей. Трое суток не удается потушить пожары, хотя, казалось бы, все уже выгорело дотла, ведь налеты большевистской авиации и обстрелы неизвестным оружием следуют без перерыва. Волны краснозвездных самолетов в плотных формациях заходят в атаку на станцию и на аэродром с восточного направления, ориентируясь на ниточку железной дороги и шоссе – и сбрасывают бомбы, целясь по пламени пожаров, загоревшихся после предыдущих налетов.
То же творится и на станциях Тааветти и Иматра, расположенных в тридцати пяти километрах, соответственно, к западу и востоку от станции Лаппеэнранта. Но только на тех станциях легче. Там под удары красных бомбардировщиков попали только эшелоны с перебрасываемыми под Виипури воинскими контингентами, а Лаппеэнранта к моменту начала бомбежек оказалась битком набита гражданскими беженцами из Виипури. Эти люди, спасаясь от большевистского нашествия, на машинах или пешком бросились на север, так как дорога вдоль берега Финского залива была уже перерезана большевистскими лыжными батальонами, форсировавшими по узкую полоску горловины Выборгского залива по льду. Таким образом, к моменту, когда началась эвакуация, Виипури был охвачен противником с трех сторон, и у беженцев оставалась только одна дорога – в сторону Лаппеэнранты.
Если спуститься с сияющих голубых небес на грешную землю, то видно, что падающие с небес бомбы не разбирали, где солдаты, а где мирные гражданские, рискнувшие вернуться в свои дома после того, как финская армия освободила Виипури от большевиков. Первый удар пришелся по станции как раз тогда, когда беженцы ожидали на посадки в вагоны, которые должны были освободить солдаты выгружающихся в Лаппеэнранте маршевых подкреплений. Сначала раздались несколько сильнейших взрывов, разрушивших входные и выходные стрелки, водокачку, а также нанесшие большой урон скопившейся на станции живой силе (в том числе и расчетам зенитных орудий, не имевших никакого прикрытия сверху), а потом на кишащую людьми станцию волнами пошли большевистские бомбардировщики. Кто сказал, что германская армия полностью уничтожила советскую авиацию? Самолетов было много, очень много, и из-под их крыльев, украшенных пятиконечными красными звездами, на головы скопившихся на Лаппеэнранте финских солдат и гражданских посыпались тысячи мелких осколочных и зажигательных бомб. Говорят, что это было страшнее самого ада – своего рода рукотворный последний день Помпеи.
Если до этого была хотя бы возможность если не удержать сам Виипури, вдребезги разносимый большевистской осадной артиллерией, то хотя бы сохранить для финской армии коридор в Карелию южнее озера Сайма с железной и шоссейной дорогой, то после той бомбежки все эти надежды пали в прах. Когда Маннергейм узнал, что произошло на Лаппеэнранте утром пятнадцатого января, ему сразу стало понятно, что, воспользовавшись затишьем на германском фронте, Сталин бросил против маленькой Финляндии все свои лучшие ударные части и резервы – с желанием раз и навсегда раздавить непокорную республику Суоми. На настойчивые просьбы к германскому командованию оказать хоть какую-то помощь и начать против большевиков наступление на любом участке фронта последовал ответ, что вермахт истощен и обескровлен предшествующими боями, а неподготовленное наступление не обернется ничем, кроме не нужной никому напрасной гибели немецких солдат.
Получив такой обескураживающий ответ, Маннергейм бросил все, в том числе и истерящего президента Рюти (главного сторонника развязывания войны-продолжения) и лично выехал на фронт, чтобы, если даже не получится спасти хоть что-то, то хотя бы погибнуть вместе со своими солдатами. А то глупо сидеть в своем особняке в Хельсинки и наблюдать, как все разваливается буквально на глазах.
Он успел к шапочному разбору. Большевика как раз выпихнули остатки финских частей за пределы городской черты Виипури и взяли оперативную паузу на перегруппировку. Маннергейм прекрасно представлял себе, что там происходит. Потрепанные и понесшие потери во время штурма части отводятся в тыл на пополнение, а вместо них в первую линию выдвигаются свежие, еще ни разу не бывшие в боях дивизии. Попытка флангового контрудара под Вуосалми, предпринятая двое суток назад Вторым армейским корпусом по приказу нового командующего Харальда Эквиста, закончилась позорнейшей неудачей.
Единственная механизированная часть финской армии, легкая танковая бригада, поставленная на острие того контрудара, погибла, едва войдя в соприкосновение с боевыми порядками большевиков. Трофейные легкие танки Т-26 вспыхивали не только от огня штатных противотанковых «сорокапяток», но и от выстрелов тяжелых противотанковых ружей, в последнее время широко распространившихся в стрелковых подразделениях РККА, а также от огня крупнокалиберных зенитных пулеметов, которые командиры большевиков тоже выставили в пехотную цепь по причине отсутствия у Финляндии сколь-нибудь значимых ВВС. В результате атака следующей за танками 2-й пехотной дивизии захлебнулась – и солдаты отступили, напоровшись на плотный пулеметный огонь. Впрочем, и сам генерал Эквист ненадолго пережил этот конфуз. Уже на следующий день большевики пристукнули свеженазначенного командующего Карельской Армией вместе со всем его штабом примерно тем же методом, что и его предшественника. Четыре сильных взрыва и несколько домов в Иматре, в которых располагался новонабранный штаб Карельской армии, просто перестали существовать вместе с большинством своих обитателей.
Дальнейшие действия красных, оттеснивших финские части за Вуоксу и начавших обустраивать по ее берегу полевой оборонительный рубеж, показали финскому командованию, что все свои ресурсы большевики вкладывают именно в рассекающий удар на Лаппеэнранту, на флангах прорыва, ограничиваясь обороной естественного рубежа. Если у них это получится, то в логистическом окружении (то есть будучи отрезанными от нормального снабжения) окажутся семь дивизий и две егерских бригады, второго, шестого и седьмого армейских корпусов. Да и сейчас положение этих войск было далеко не блестящим. Железнодорожные перевозки были фактически парализованы бомбовыми ударами, и вся транспортная нагрузка легла на шоссейные дороги, которые продолжали действовать несмотря на то, что над ними весь короткий зимний световой день неотрывно висели переделанные в штурмовики большевистские бипланы И-153, ведущие охоту за каждой машиной и каждым пешеходом. Движение по дорогам возобновлялось только ночью, но этого было смертельно мало.
Арифметика тут простая. Товарные двухосные вагоны дореволюционного образца, в основном использовавшиеся на финских железных дорогах (отрыжка имперского прошлого) имеют грузоподъемность в восемнадцать тонн; и таких вагонов в грузовом составе было от тридцати до сорока пяти. Один грузовик имеет среднюю грузоподъемность в полторы тонны; итого – перемножаем все между собой и получаем, что в среднем один эшелон с армейскими грузами можно заменить четырьмя с половиной сотнями грузовиков, которые к тому же будут перемещаться с гораздо меньшей скоростью, чем поезд, тридцать километров в час вместо сорока… В случае же если Красная армия все же перережет магистральное шоссе, ведущее в тылы финской Карельской армии, то плечо доставки по проселочным дорогам через центральную Финляндию в объезд озера Сайма увеличится с пятисот до шестисот пятидесяти километров, а средняя скорость движения автомашин упадет еще больше. Но это, скорее всего, не будет иметь уже никакого значения, потому что в финской армии на начало войны имелось всего четыреста восемьдесят грузовиков, и их количество в ходе боевых действий неуклонно уменьшалось.
Именно это обстоятельства заставляло маршала Маннергейма думать, что если в ближайшее время не удастся восстановить железнодорожное сообщение, то коллапс снабжения Карельской армии неизбежен. Кроме всего прочего, получится, что прорвавшаяся группировка большевиков окажется между главными силами финской армии и Хельсинки, который обороняют весьма незначительные силы. При этом от удара в спину со стороны Карельской армии их будет прикрывать естественный рубеж реки Вуоксы. В такой ситуации единственным разумным решением выглядит вывод Карельской армии через центральную Финляндию в район Хельсинки – для того чтобы защитить столицу от вражеского нашествия. А это шестьсот пятьдесят километров пешего марша по дорогам в тридцатиградусный мороз, и больше половины дорог являются заснеженными проселками в лесной чаще. Арифметически, если войска выступят немедленно, то головные подразделения вступят в Хельсинки «всего-то» через месяц, а еще через две-три недели туда подтянется хвост колонны. Но это только арифметически. Перемещения больших масс войск пешим порядком в пределах досягаемости авиации противника при затрудненном снабжении и недостатке по пути удобных мест для ночевок в зимнее время года может привести к потерям от шестидесяти до восьмидесяти процентов личного состава. И это не говоря уже о том, что к тому времени Хельсинки может быть уже захвачен большевиками, которые в последнее время в своих действиях проявляют необычайную прыть.