Там же, в соседней камере, находится финский генерал-лейтенант Леннарт Эш, бывший командующий 4-м армейским корпусом. Генерал был похищен советским ОСНАЗОМ прямо из расположения своего штаба, после того как тот подвергся уничтожающему удару советской дальнобойной железнодорожной артиллерии. Убежденный финский нацист, в годы Первой Мировой войны воевавший на восточном фронте на стороне Второго Рейха – попав на Лубянку, он сразу превратился в мирную овечку, заявляющую, что он только выполнял приказы главнокомандующего Маннергейма и того же президента Рюти… Впрочем, на генерала имелось отдельное дело о военных преступлениях. В августе-сентябре сорок первого года финские войска к югу от Выборга окружили три советских стрелковых дивизии. Часть советских войск, бросив тяжелое вооружение, смогла выскочить из котла, остальные после нескольких дней сопротивления, полностью исчерпав боеприпасы, стали сдаваться в плен. Именно тогда генерал-лейтенант Эш отдал приказ о применении оружия против военнопленных в том случае, если те не будут повиноваться приказам, и в результате вольной трактовки этого приказа его подчинёнными множество советских военнопленных были застрелены.
Собственно, генерала для того и держали в Лубянской «копилке», чтобы после капитуляции Финляндии устроить большой судебный процесс как над политическим руководством развязавшей войну и потерпевшей поражение страны, так и над ее уцелевшим генералитетом. Впрочем, мертвых, но виновных, тоже будут судить посмертно. И посмертно, в виде чучел, вздернут на самых настоящих виселицах. Тех, кто отдавал приказы, разрабатывал и приводил в исполнение людоедские планы, всех до единого ждет законное и справедливое возмездие – и Рюти, и Маннергейма, и генерала Эша, и многих других… А сейчас президент Рюти нужен был товарищу Сталину не только для того, чтобы тот подписал акт о безоговорочной капитуляции, но и для того, чтобы посмотреть в глаза человеку, который со своей стороны отдал приказ о нападении финских войск на СССР. С Гитлером такое, наверное, уже не получится: или свои пришибут эту мразь, или успеет отравиться и застрелиться; а президент Рюти – вот он здесь, тепленький…
Наслаждаться торжеством победителя товарищ Сталин собрался не в одиночестве. Специально для этого к нему присоединились Берия и Молотов, а также товарищ Иванов, как представитель Российской Федерации – ведь российские добровольцы немало сделали для того, чтобы последняя советско-финская война была выиграна в такие кратчайшие сроки и при феноменально низких потерях.
Двое сотрудников НКВД ввели в сталинский кабинет президента Рюти. Был он как ощипанный гусь – весь какой-то помятый и поникший. А ведь в былые годы какой был самоуверенный тип, властитель дум стареющих красавиц… громко рассуждал о будущем Великой Финляндии и об ущербности русского народа, жал руку Гитлеру и Гиммлеру… И вот теперь – смотри ж ты, месье мокрый куриц, глаза в пол и не смеет сказать ни слова… хотя, как доносит разведка, проживший первую половину своей жизни в Российской империи, русский язык президент Рюти еще не совсем забыл.
– Ну вот, – хмыкнул Сталин, с ног до головы оглядев невольного «гостя», – и господин Рюти пожаловал. А мы-то вас заждались. Предлагали же решить вопрос по-хорошему, но вы не захотели. Ну что же… Теперь все у вас будет по-плохому…
– Вы не имеете права! – вскинув голову, на вполне понятном русском языке взвизгнул президент Рюти. – Финляндия – независимая страна, и мы будем жаловаться…
– Кому вы будете жаловаться? – тихо спросил Сталин, приподняв бровь. – В Лигу Наций, великим державам Уругваю, Аргентине и Колумбии? Или Великобритании и Соединенным Штатам, у которых и без вас хлопот полон рот? Или вы думаете, мы не знаем, что в шведском посольстве вас, бывшего президента бывшей страны, даже не пустили на порог? Ходят тут разные, потом ложки пропадают… Когда двадцать три года назад товарищ Ленин давал вам независимость, он думал, что независимая Финляндия станет справедливым демократическим государством, добрым соседом и другом молодой Советской Республики. А потом у вас к власти пришло такие как вы, Рюти – самодовольные и либерально настроенные представители местной золотой молодежи – и превратили Финляндию в нашего злейшего врага. Четыре войны между двумя нашими государствами меньше чем за четверть века – мне кажется, это несколько многовато… Так что пришло время Советскому Союзу исправить свою старую ошибку и в одностороннем порядке отозвать свое признание независимости Финляндии.
– Вы не можете так поступить! – зло сказал Рюти, снова вскинув голову; в этот момент он был похож на рассерженного хорька. – просто не имеете права…
– А вы имели право, – сказал Молотов, – в одностороннем порядке включать в состав Финляндии оккупированные советские территории только на том основании, что они когда-то принадлежали Финляндии? Вот так же и мы считаем вправе вернуть в состав Советской России автономную Карело-Финскую республику, бывшее Великое княжество Финляндское, со всеми вытекающими из того факта последствиями. Не мы начали эту войну, но мы ее закончим так, что между Советской Россией и Финляндией никогда больше не будет никаких войн…
После каждой фразы Молотов делал паузу, и оттого слова его звучали особенно веско. При каждой такой паузе финский президент внутренне вздрагивал. Да, ему было страшно. Но злоба и досада затмевали страх. Он ненавидел всех этих людей… Никогда ему не приходилось бывать в подобной ситуации. И он распалял себя, зная, что иначе сразу же сломается и сникнет, дав им возможность морально восторжествовать над собой…
– Господин Рюти, – сказал посол Российской Федерации Сергей Иванов, – вам же предлагали вполне приемлемый выход из этой ситуации, буква в букву списанный с того соглашения, которое Финская Республика заключила с Советским Союзом в нашем мире. Но вы от него отказались – даже несмотря на то, что к тому моменту неизбежность разгрома Третьего Рейха была вам уже вполне очевидна. В чем причина такого неумного упрямства, за которое вам теперь придется заплатить самым дорогим, что у вас есть? Советский Союз предложил вам такие щадящие условия только чтобы сберечь жизни советских и финских солдат и высвободить силы, занятые пока в войне против Финляндии для борьбы с основным врагом человечества – Адольфом Гитлером. Впрочем, вы от него недалеко ушли. Вы думаете, мы не знаем о ваших планах уничтожить Ленинград или подвергнуть депортации все нефинское население на оккупированных вашей армией землях?
– Вы, вы, вы… – зашелся в приступе бессильной злобы Рюти, уже догадавшийся, кто перед ним стоит, – вы, проклятые русские империалисты, вы все время угнетали наш бедный народ, занимали наше место под солнцем, это из-за вас Финляндия такая маленькая и бедная! И теперь вы снова мешаете нам жить, пришли на помощь к большевикам, отбили германское наступление, а потом сделали так, чтобы большевики смогли победить нас, даже не заплатив за это положенную цену! Это только вы виноваты в том, что Финляндия потерпела поражение! Вы поставляли Сталину оружие, обучаете его солдат, ваши наемники сражаются в рядах его армии, которой командуют опять же ваши генералы… Ну что же, вы добились своего и можете этим гордиться – Финляндия пала в прах, и теперь вы снова можете издеваться над нами как хотите…
Но весь этот заряд злобы пролетел мимо цели, потому что посол Российской Федерации не возмутился, не вышел из себя, не стал кричать на дерзкого президентишку, топая ногами, а продолжал смотреть на злобствующего Рюти с холодной и уверенной усмешкой.
– Ответ ясен, – хмыкнул он, когда тот наконец выдохся и замолчал, – горбатого могила исправит. Вот видите, товарищ Сталин – перед вами ярчайший образец представителя так называемой национальной интеллигенции. Юрист по образованию и политик по призванию, он ненавидит не только русский, но и свой финский народ. Когда Финляндию сотрясали судороги Великой Депрессии, он был противником оказания помощи малоимущим слоям населения – мол, кто не вписался в рынок, тому лучше умереть. Надеюсь, теперь вам понятно: любая национальная интеллигенция, в том числе и в советских республиках, является генератором и питательной средой для формирования разного рода националистических идей, ибо вне националистической повестки для этих людей просто нет места. Господин Рюти – конечный продукт этой системы, такими ваши национальные интеллигенты в союзных республиках станут примерно лет через сорок-пятьдесят… Мы это у себя уже проходили.
– Мы это поняли, товарищ Иванов, – сурово сдвинув брови, кивнул Сталин, – и видим, что эксперимент товарища Ленина по признанию независимости Финляндии можно признать неудавшимся. Что касается всего остального, то это не тема нашей сегодняшней встречи. Но мы обязательно подумаем над этим вопросом, так сказать, в расширенном смысле. Есть мнение, что это действительно серьезная угроза. А сейчас господин Рюти должен подписать акт о безоговорочной капитуляции Финской республики и ее вооруженных сил, и тем самым хоть немного облегчить свою участь…
– Я ничего не подпишу, и не надейтесь! – выкрикнул Рюти, брызжа слюной. – Вам никогда не победить Финляндию и ее гордый народ!
– А вы за весь народ не отвечайте, – сказал Сталин, нехорошо глянув на пленного президента, – вы не вспоминали о нем, когда начинали эту войну, тем более неуместны эти выходки сейчас, когда ваша армия разбита, ваше государство уничтожено, но финские солдаты продолжают гибнуть в никому не нужных боях на Карельском перешейке и в других местах. Мы все равно закончим эту войну победой, но только если вы будете упрямиться, жертв с финской стороны будет гораздо больше.
– Нет, нет, и еще раз нет! – сказал президент Рюти, стараясь выглядеть гордо и непреклонно – он выпрямил спину и вздернул подбородок. – В тех боях гибнут не только финские солдаты… – Злорадство промелькнуло в его глазах. – И потому пусть все идет так, как идет. Я не буду подписывать никаких соглашений о капитуляции, а согласен только на подписание соглашения о временном перемирии.