С минуту эти двое – победитель и побежденный – стояли и смотрели друг на друга тяжелыми взглядами, потом Маннергейм отвел глаза и сказал:
– Господин генерал, чтобы избежать полной гибели подчиненных мне солдат, я, маршал Финляндии Маннергейм, прибыл к вам, чтобы обговорить условия капитуляции подчиненной мне финской армии. Также прошу Вас проявить милосердие по отношению к финскому гражданскому населению и раненым солдатам и офицерам, находящимся в беспомощном состоянии.
Генерал Говоров оглядел побежденного Маннергейма и кивнул.
– Господин маршал, – ответил он, – по этому поводу я уже получил из Москвы конкретные указания. Части вашей армии должны быть разоружены, а их солдаты и офицеры – подвергнуты проверке нашими компетентными органами. Причастные к совершению военных преступлений, а также участники антисоветских националистических организаций будут объявлены военнопленными, со всеми вытекающими из этого последствиями, а остальных сразу после завершения проверки мы отпустим по домам. При этом всем пленным гарантируется хорошее обращение и полноценное питание наравне с нашими войсками, а раненым будет оказана медицинская помощь. Что же касается гражданских лиц, то им не грозит никакая опасность, ибо Красная Армия не воюет с женщинами и детьми. Поэтому я попрошу вас вернуться в свой штаб и отдать соответствующие приказы своим войскам. Думаю, что это будут последние приказы, которые вы сможете отдать, потому что после завершения процесса капитуляции вас велено арестовать и переправить в Москву, как одного из виновников развязывания этой никому не нужной войны и исполнителя агрессивных и людоедских планов вашего политического руководства.
Последние слова Говорова заставили Маннергейма вздрогнуть как от удара. Ну что же, теперь он знает, что ему делать по возвращении в Лаппеэнранту. Сначала он выполнит свой долг как главнокомандующий, передав приказ капитулировать командирам третьего, шестого и седьмого корпусов, составляющих Карельскую армию, а потом, оставшись наедине с собой, пустит пулю в висок, чтобы избежать позора и всеобщего поругания. Пусть судят его уже мертвого, если хотят, ведь в результате долгой и бурной жизни у него не осталось на этой земле людей, ради которых стоило бы жить и которые могли бы стыдиться его позора. Все, что он делал, оказалось парадом тщеславия и суетой сует. И даже независимая Финляндия вот-вот канет в лету, потому что победившие большевики явно не будут церемониться с проявившим строптивость независимым государством, возникшим только из-за их самонадеянности. Остальные осколки Российской Империи, кроме Финляндии и Польши, уже включены в состав СССР; очевидно, что теперь настала очередь страны Суоми разделить их судьбу. Другие пусть как хотят, но он этого видеть не желает. Мертвому ему будет все равно.
Ничего не ответив Говорову, Маннергейм молча развернулся кругом и вышел к своей машине, мимоходом глянув на низко зависшее над горизонтом солнце. Как бы там ни было, а следующего восхода он уже не увидит.
25 января 1942 года, 23:05. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего
Вождь Страны Советов работает над документами. Только что из этого кабинета вышел Вячеслав Молотов, приносивший на согласование проект заявления Советского Правительства об отзыве признания независимости Финляндии. Правильно – Ленин дал, а Сталин взял. Лучше поздно, чем никогда, но ошибки надо исправлять. Территория бывшего Великого Княжества Финляндского включена в состав Карело-Финской ССР, входящей в состав Советского Союза на правах союзной республики. Товарищи Куусинен, Прокконен и другие официальные лица уже прибыли в Хельсинки и приступили к работе. Вой, конечно, поднимется – особенно от британцев, для которых такой исход советско-финской войны будет как острый нож в бок, но без этого никак. Естественно, что буржуазным государствам не понравится никакое усиление СССР. Вот если от Советского Союза кусок отрежут – они будут счастливы, а в противном случае следует ждать бурных протестов. Для этого достаточно вспомнить, как они уговаривали Советское Правительство согласиться заключить с Финляндией мир на условиях возвращения к граница тридцать девятого года. А вот теперь все – баста, карапузики, кончилися танцы. Если в дальнейшем удастся уберечь коммунистическую идею от краха, а Советский Союз от развала, то Финляндия и дальше будет советской республикой.
Капитуляция финской армии почти завершена. Маннергейм отдал все необходимые приказы и застрелился у себя в кабинете. Так что судить его не получится, по крайне мере живым. Теперь ему предстоит лишь Божий суд – и наверняка он будет суров. После этого те финские солдаты, которым надоела эта война, уже сдались, а остальные, убежденные националисты и белогвардейцы, убежали на север в Лапландию, под крылышко генерала Диттля, или попрятались по лесам. Ну что же, последнее было почти неизбежно. Финляндия – это, конечно, не Германия, но это государство, созданное идейными буржуазными националистами с единственной целью – отделиться от Советской России. Придется с этими финскими националистами частью воевать, а частью переубеждать, как и с любыми другими их единомышленниками: эстонскими, латышскими, литовскими, украинскими и прочими…
Кстати, крымские татары сидят на попе ровно, как и различные народности на Кавказе и в других местах. Но стоит помнить, что они будут лояльны и послушны только до тех пор, пока Советский Союз не показывает признаков слабины. Но в моменты Великих Испытаний, когда все стоит на кону, от них следует ждать измены. Однако никаких депортаций по этническому принципу производить не следует, поскольку товарищи из будущего весьма доходчиво обосновали, что это то лекарство, которое может быть хуже самой болезни. То есть убеждали товарища Сталина по поводу отмены запланированной на конец августа депортации немцев Поволжья (которая в итоге и была отменена), но это также было верно и для других случаев: крымских татар, чеченцев и ингушей, турок-месхетинцев и прочих.
Не будут депортировать и финнов, хотя повозиться с ними придется изрядно. За минувшую четверть века уже успело вырасти поколение, воспитанное полностью в националистической традиции. И только лет через сорок или даже через шестьдесят, удастся перевернуть эту страницу истории и сказать: «все». И ведь есть все шансы, что будет именно так. Часть сдавшихся финских солдат уже изъявила желание служить в Красной Армии, и есть мнение, что это желание надо удовлетворить. Пусть служат. Из книг о другой истории товарищ Сталин знает, что финны были цепными псами немецких фашистов, охотящимися за партизанами; так надо сделать наоборот. Пусть финские отряды охотятся на немецких пособников, бандитов и террористов.
А вот немецкая группировка на крайнем севере – это отдельная история, почти не связанная с войной в Карелии и на Карельском перешейке. Снабжается (и снабжалась) она не через Хельсинки, а по морю, или через Швецию, по узкой и извилистой дороге в Лапландии. Перекрыть снабжение немецкой группировки по морю – это задача командующего Северным флотом товарища Головко, и для этого необходимо выделить все требуемое и даже больше. Морская блокада Петсамо-Киркинесского района не только парализует немецкую войсковую группировку, но и отрежет Германию от имеющихся там месторождений никелевой руды. Зато Шведскому королевству следует выдвинуть претензии насчет сухопутного транзита немецких военных грузов и войск, поставок в Германию железной руды и вооружения, а также атак шведскими военными кораблями советских подводных лодок. Пусть в Стокгольме почешут репу по поводу того, как проскочить между Сциллой и Харибдой. Если раньше Германия от них была близко, а Советский Союз далеко, то теперь две эти силы одинаково близко. Пусть шведы подумают над своим поведением, потому что к моменту, когда у Советского Союза дойдут до них руки, думать над ультиматумом будет уже поздно.
На остальных участках фронта поражение и капитуляция Финляндии почти ничего не меняет, за исключением того, что высвободившиеся войска теперь могут появиться в других местах – например, под Пярну, где было бы неплохо до наступления весеннего тепла ликвидировать остатки окруженной восемнадцатой армии. Действовать следует опять так же, как это умеет Говоров – то есть медленно, не торопясь, продвигаться при поддержке крупнокалиберной артиллерии, платя за километры отвоеванной земли не человеческими жизнями, а количеством выпущенных снарядов. К весне этот нарыв должен быть ликвидирован, а войска перенацелены на другие участки фронта, где им тоже найдется работа. Где на фронте появятся финские егерские батальоны, пока не ясно. Быть может, имеет смысл сделать их для начала штрафными, с целью искупления службы этих людей белофинскому государству, а уж потом присваивать им статус егерских или каких-то еще? Подобный опыт уже есть, и над этим вопросом надо подумать.
В плане международной обстановки вокруг СССР тоже все нормально. К Советскому Правительству ищут подходы сразу обе стороны конфликта на Тихом океане. И если американский вице-президент Уоллес прилетел на советском самолете вполне официально (как-никак второе лицо государства, важнее только сам Рузвельт), то японские посланцы под видом «деловых людей» идут окольными тропами японских партизан, именуемых ниндзя. Причина такой скромности в том, что они пока представляют не законное японское правительство, а лишь главнокомандующего японским Объединенным флотом адмирала Ямамото. И если посланцы Ямамото пока не говорят, чего хочет их господин, а занимаются кропотливым налаживанием взаимоотношений в стиле «мира и добрососедства», то вице-президент Уоллес хочет рекомендательного письма к властям Российской Федерации, чтобы те помогли ему найти компромат на круги американской элиты, являющиеся противниками рузвельтовского Нового Курса. И японская тайная дипломатия – хорошее дело, и американский интерес к компромату на своих политиканов тоже весьма своевременен.
Мистера Уоллеса лучше всего будет свести с товарищем Ивановым. Враги Рузвельта в Америке – это и наши враги, так что стоит попросить потомков дать ему все, что им удастся раздобыть. Большой гласный судебный процесс в Америке против банкиров и конгрессменов (вроде дела Тухачевского в СССР) – это просто замечательно. С одной стороны, такой процесс усилит личную власть Рузвельта и увеличит вероятность сохранения его Нового Курса, с другой стороны, он, хочешь не хочешь, ослабит Соединенные Штаты – точно так же, как ежовщина ослабила СССР. Для того чтобы победить антирузвельтовскую часть элиты, ее придется вырубать под корень, и это притом, что сопротивляться эти люди будут отчаянно, используя всевозможные ле