Все мы были примерно одного и того же роста и они могли прижать свои головы к моей. Ла Горда очень тихо, хотя и достаточно громко, чтобы все мы слышали ее, заговорила за моим левым ухом. Она сказала, что все мы должны попытаться поместить наше второе внимание в место силы Нагуаля без вмешательства кого бы то ни было или чего бы то ни было. На этот раз не было учителя, чтобы помочь нам, или союзников, чтобы пришпорить нас. Мы собираемся отправиться туда просто силой нашего желания.
Тут у меня возникла неодолимая потребность спросить, что я должен делать. Она сказала, что я должен позволить своему второму вниманию сфокусироваться на месте, которое я созерцал.
Она объяснила, что та особая позиция, в которой мы сейчас находимся, является толтекским расположением силы. Я был в этот момент центром и связующей силой четырех сторон света. Лидия была востоком, оружием, которое воин-толтек держит в своей правой руке. Роза была севером, щитом, который заслоняет воина спереди. Хосефина была западом, ловцом духа, который воин держит в своей левой руке. А Ла Горда была югом, корзиной, которую воин несет на своей спине и в которой он держит свои объекты силы. Она сказала, что естественной позицией для каждого воина будет обратиться лицом к северу, поскольку он должен держать оружие-восток в правой руке. Однако нужное нам направление на сей раз находилось на юге, слегка в сторону востока. Таким образом, действие силы, которое Нагуаль оставил нам для выполнения, заключалось в перемене направлений.
Она напомнила мне, что одним из первых действий Нагуаля по отношению к нам всем было повернуть наши глаза лицом к юго-востоку. Этим способом он завлек наше второе внимание для выполнения задачи, которую мы сейчас намеревались решить. Было две возможности выполнить это. Первая состояла в том, чтобы мы все развернулись лицом к югу, используя меня в качестве оси, и таким образом переменили базисное значение и функцию каждого из нас. Лидия стала бы западом, Хосефина — востоком. Роза — югом, а она сама — севером. Другая возможность состояла в том, чтобы мы изменили свое направление и стали лицом к югу, не поворачиваясь вокруг. Это была альтернатива силы, связанная с приведением в действие нашего второго лица.
Я сказал Ла Горде, что не понимаю, что такое наше второе лицо. Она ответила, что Нагуаль поручил ей попытаться достигнуть второго внимания всех нас, связанных вместе, и что каждый воин-толтек имеет два лица и смотрит каждым лицом в двух противоположных направлениях. Второе лицо было вторым вниманием.
Внезапно Ла Горда отпустила свою хватку. Остальные сделали то же самое. Она снова села и жестом показала мне сесть рядом с ней. Сестрички остались стоять. Ла Горда спросила, все ли мне ясно.
Мне было ясно и в то же время — нет. Прежде чем я успел сформулировать вопрос, она выпалила, что одной из последних вещей, которые Нагуаль велел ей передать мне, заключалась в следующем: я должен изменить направление, суммируя свое внимание с их вниманием, и применить свое лицо силы, чтобы увидеть то, что находится позади меня.
Ла Горда встала и жестом велела следовать за ней. Она повела меня к двери их комнаты и мягко втолкнула туда. Когда я переступил порог, Лидия Роза и Хосефина присоединились ко мне в этом порядке, а затем Ла Горда закрыла дверь.
В комнате было очень темно, и казалось, что в ней не было никаких окон. Ла Горда взяла меня за руку и поместила, как мне показалось, в центре комнаты. Все они окружили меня. Я вообще не мог видеть их и только ощущал, что они расположились с четырех сторон вокруг меня.
Спустя некоторое время глаза начали привыкать к темноте. Я смог увидеть, что в комнате есть два окна, закрытых ставнями. Через них просачивалось немного света, и я смог различить их всех. Затем они обхватили меня тем же способом, как и несколькими минутами раньше и совершенно в унисон прислонили свои головы к моей. Со всех сторон я чувствовал их горячее дыхание. Я закрыл глаза, чтобы воспроизвести образ своего созерцания, но не смог сделать этого. Я чувствовал себя очень утомленным и сонным. Глаза ужасно зудели. Я хотел потереть их, но Лидия и Роза крепко держали меня за руки. Мы долго находились в такой позиции. Я невыносимо устал и начал терять сознание. У меня было ощущение, что колени не выдерживают моего веса. Я подумал, что сейчас рухну на пол и прямо там усну. Но пола не было.
Подо мной не было ничего. Когда я осознал это, я настолько испугался, что мгновенно пришел в себя. Однако сила большая, чем мой страх, толкала меня назад в сонное состояние. Я сдался. Я плыл вместе с ними как воздушный шар. Казалось, что я заснул и видел сон, а в этом сне видел серию несвязных образов. Мы более не стояли в темноте их комнаты. Было так много света, что он ослепил меня. Временами я мог заметить лицо Розы напротив моего, уголком глаза видел лица Лидии и Хосефины. Я мог видеть их лбы, прижатые к моим ушам. А затем образ менялся, и вместо этого я видел лицо Ла Горды напротив моего. Всякий раз, когда это случалось, она прикладывала рот к моему и дышала. Мне это очень не понравилось. Какая-то сила во мне пыталась высвободиться. Я почувствовал ужас и попытался оттолкнуть их всех от себя. Чем сильнее я пытался, тем сильнее они держали меня. Это убедило меня в том, что Ла Горда обманула меня и что в конце концов она привела меня в смертельную западню. Но в противоположность остальным, Ла Горда была непревзойденным игроком. Мысль, что она направляла меня безупречной рукой, доставила мне облегчение. Я перестал бороться. Мне стало любопытно, когда же наступит смерть, которая казалась мне неизбежной, и я смирился. Появилось чувство невероятной радости, изобилия, и я решил, что это было предвестником моего конца, если не самой смертью.
Я притянул Лидию и Хосефину еще ближе к себе. В этот момент Ла Горда была впереди меня. Меня не беспокоило больше, что она дышала мне в рот; скорее я был удивлен, что она вдруг прекратила это делать. Как только она прекратила это делать, они перестали прижимать свои головы к моей. Они начали оглядываться и тем самым освободили мне голову. Я смог двигать ею. Лидия, Ла Горда и Хосефина были так близко от меня, что я мог видеть только через щель между их головами. Я не мог сообразить, где мы находимся. В одном я был уверен — мы не стоим на земле. Мы находились в воздухе. И еще я знал наверняка, что наш порядок изменился. Лидия была слева от меня, а Хосефина справа. Лица Ла Горды, Лидии и Хосефины были покрыты потом. Розу я мог только чувствовать позади себя. Я мог видеть ее руки, выходящие у меня из подмышек и держащие мои плечи.
Ла Горда что-то говорила, но что — я не мог слышать. Она произносила слова очень медленно, словно желая дать мне время прочесть их по губам, но мое внимание было захвачено движениями ее губ, а не смыслом речи. В какой-то момент я понял, что все четверо намеряно раскачивали меня. Это вынудило меня обратить внимание на беззвучные слова Ла Горды. На этот раз я отчетливо прочел по ее губам, что она приказывает мне повернуться вокруг. Я попытался, но голова была как будто закреплена. Я ощутил, что кто-то покусывает мне губы. Я взглянул на Ла Горду. Она не кусалась, но смотрела на меня и четко артикулируя, произносила свой приказ повернуть голову. Пока она говорила, я одновременно чувствовал, как она лижет мое лицо или кусает губы и щеки.
Лицо Ла Горды было как-то искажено. Оно выглядело большим и желтоватым. Я решил, что поскольку все вокруг было желтоватым, то и на ее лице отражалась эта желтизна. Я почти мог слышать, как она приказывает мне повернуть голову вокруг. В конце концов беспокойство, которое мне причиняло покусывание, заставило меня встряхнуть головой. Внезапно звук голоса Ла Горды стал ясно слышен. Она была позади и кричала мне, чтобы я повернул свое внимание вокруг. Это Роза лизала мне лицо. Я оттолкнул ее лбом. Роза плакала. Ее лицо было покрыто потом. Я слышал голос Ла Горды позади. Она сказала, что я опустошил их, борясь с ними, и что она не знает, что теперь надо сделать, чтобы уловить наше первоначальное внимание. Сестрички поскуливали.
Мои мысли были кристально ясными. Однако мой рациональный процесс не был дедуктивным. Я знал все быстро и непосредственно, причем в уме у меня не было никаких сомнений. Например, я немедленно знал, что должен снова заснуть и что это заставит нас опуститься вниз. Но также я знал, что должен позволить им принести нас обратно к дому. В этом я был беспомощен. Если я и мог где-то сфокусировать свое второе внимание, то это могло произойти только на одном месте в Северной Мексике, которое дал мне дон Хуан. Я всегда был способен представить его в своем уме, как ничто другое в этом мире. Но я не решался воспроизвести это видение. Я знал, что там нам будет конец.
Я подумал, что надо рассказать Ла Горде то, что я знаю, но не мог говорить. Тем не менее, какая-то часть меня была уверена, что она поняла. Тогда я полностью вверился ей и за считанные секунды впал в сон. В своем сне я смотрел на кухню в их доме. Там были Паблито, Нестор и Бениньо. Они казались огромными и сияющими. Я не мог сфокусировать на них глаза, так как между нами был слой прозрачного пластичного материала. Потом я осознал, что это выглядело, как если бы я смотрел на них через оконное стекло, которое кто-то поливает водой. Наконец, стекло разбилось, и вода попала мне на лицо.
Паблито поливал меня водой из бадьи. Нестор и Бениньо стояли рядом. Ла Горда, сестрички и я лежали на земле позади дома. Хенарос обливали водой из бадьи нас всех.
Я вскочил на ноги. Либо вода, либо необычное переживание, через которое я только что прошел, придали мне бодрости.
Ла Горда и сестрички сменили одежду, которую Хенарос разложили на солнце. Моя одежда также была аккуратно сложена на земле. Я переоделся, не говоря ни слова. Я находился в своеобразном состоянии, которое, по-видимому, сопутствовало фокусированию второго внимания. Говорить я не мог, или, пожалуй, мог, но мне этого вовсе не хотелось. Желудок был расстроен. Ла Горда, наверное, почувствовала это и мягко потянула меня на площадку в задней части загородки. Меня вырвало. Ла Горда и сестрички испытыв