В течение минуты-двух она, словно эквилибристка, отпустила качели, сделала сальто и… ухватилась за качели, летевшие в другом направлении.
С каких это пор Лена перестала бояться высоты? Надо подумать. Как она превратилась из трусливого муравьишки в укротительницу воздушного пространства?
Лена думала о своей безопасности.
Она позвонила Тибби впервые со времени своего приезда.
— Тиб, я не знаю, что со мной происходит, — простонала она не то горестно, не то радостно. Там, на высоте, все чувства как-то сравнялись.
— Что, Ленни? — спросила Тибби так мягко, как умела только она.
— Знаешь такую болезнь, когда сердце увеличивается до неимоверных размеров? Со мной происходит что-то похожее.
— Что же, — философски заключила Тибби, — уж лучше большое сердце, чем сгоревшее.
Когда Кармен проводила Лену и вернулась домой, раздался телефонный звонок. Она взяла трубку на кухне:
— Алло?
— Привет, Кармен, это Портер.
— Привет, — удивилась она.
— Слушай, я хочу тебе сказать, что сдаюсь.
Кармен тяжело сглотнула. Она почувствовала биение сердца в ушах, в голове, во всех частях тела.
— Э-э-э… что ты имеешь в виду? — робко спросила она.
Портер вздохнул:
— Сказать по правде, я был жутко в тебя влюблен года два. Я чуть с ума не сошел от радости, когда мы стали общаться этим летом. Я думал, все у нас с тобой получится, но, Кармен, нельзя так издеваться над парнем!
Портер умолк, ожидая, что она начнет оправдываться, но Кармен не могла выдавить из себя ни слова.
— Я удивлялся, что ты продолжала звонить. Когда мы куда-то шли, я понимал, что тебе не очень-то хочется, но ты снова звонила. — Он говорил не с раздражением, а, скорее, с удовлетворением. — Так вот, мы официально расстаемся. Я больше не хочу, чтобы ты делала из меня дурака.
Молчащая Кармен поняла, что Портер не тот, за кого она его принимала. А за кого, собственно? Она всегда думала о нем как о симпатичном мальчике, потенциальном бойфренде, как о предмете зависти подружек, таком же, как, например, новая сумочка.
Разве не так?
— Знаю, у тебя были неприятностями с мамой, но, когда все уладилось, я думал, мы начнем серьезно встречаться.
Кармен чуть не рассмеялась. Портер нес такую чушь!
— Портер! — позвала она. Его имя звучало теперь как-то иначе. Кармен показалось, что она говорит с другом.
— Да?
— А я могу и дальше строить из себя дуру.
Он засмеялся.
А ведь они ни разу не смеялись вместе. Не было повода.
— Не знаю, что тебе сказать. Вообще-то я даже не осознавала, что ты человек, — честно призналась она.
— Ну и кто же я, по-твоему?
— Не знаю. Наверное, пингвин.
Он снова засмеялся и откашлялся.
— Прямо не знаю, как это воспринимать.
— Но я ошибалась.
— То есть я не пингвин?
— Нет.
— Приятно слышать.
Кармен грустно вздохнула.
— Извини меня, пожалуйста, — сказала она, недоумевая, почему всегда перед всеми виновата.
— Принимается, — ответил он.
— Спасибо, — сказала она.
— Будь счастлива, Кармен, — искренне пожелал Портер.
Что ж, очень мило.
— Спасибо, — прошептала она и услышала, как он повесил трубку.
Теперь, когда разговор был окончен, Кармен поняла, что получила то, что заслужила. Самое обидное было то, что именно сейчас Портер мог ей действительно понравиться.
Она слабо улыбнулась, натягивая свою красную пижаму, которую носила только тогда, когда болела. Кармен было стыдно, но в сердце почему-то зародилась надежда.
На следующее утро после утомительной ночной поездки Би оказалась в Бесенде, но не пошла домой, а сразу направилась к Лене. Не говоря ни слова, она обняла в дверях Ари и поднялась наверх.
Лена лежала в кровати, все еще в пижаме с рисунком из оливок. Увидев Бриджит, Лена села. Би кинулась к ней и чуть не задушила в объятьях, а потом отстранилась, чтобы получше разглядеть подругу.
Бриджит ожидала увидеть искаженное горем лицо, но ошиблась. С Леной произошло что-то более сложное.
— Ты знаешь про Бапи? — спросила Лена.
Би кивнула.
— Ты знаешь про Костаса?
Би снова кивнула.
— Я здорово влипла, да?
— Разве? — мягко спросила Би, глядя Лене в глаза.
Лена посмотрела в потолок:
— Сама не знаю. — Она залезла обратно в кровать и улыбнулась, когда Би плюхнулась рядом. — Я так его любила, — сказала она Би, а потом закрыла глаза и расплакалась.
Плача, Лена не знала, кого имеет в виду — дедушку или Костаса. Би обняла ее.
— Я знаю, — успокаивала Би Лену, — мне очень, очень жаль тебя.
Когда Лена перестала плакать, Би задумчиво посмотрела на нее:
— А ведь ты изменилась, Ленни.
Лена улыбнулась сквозь слезы и потрогала прекрасную золотую прядь волос:
— А ты не изменилась. В смысле… это снова ты.
— Надеюсь, теперь это надолго, — сказала Би.
— Знаешь что?
— Что?
— Я спрашивала себя, хотела бы я прожить это лето по-другому?
— И что? — поинтересовалась Би.
— Знаешь, до вчерашнего дня я бы сказала: «Да, хочу начать все заново».
Би кивнула:
— А теперь?
— А теперь, наверное, нет. Я хочу оставить все, как есть.
Лена снова заплакала. Раньше она плакала три раза в год, а теперь — три раза до завтрака. Можно ли это назвать прогрессом?
Да, этим летом Лена научилась не только любить — еще она научилась ценить.
Пускай начнется вновь век золотой.
Би позвонила Тибби и Кармен от Лены, и те появились через несколько минут. На Кармен была мамина рубашка наизнанку и тапочки. Тибби пришла босиком. Они кричали от радости, обнимались и снова кричали.
Закат уже озарил комнату розовым светом, но девочки все еще не разошлись. Они разговаривали, лежа на Лениной кровати, они не хотели нарушать волшебство. Когда все основательно проголодались, Тибби и Лена решили совершить вылазку на кухню. Пару секунд спустя они ворвались в комнату.
— Мы слышали голоса на кухне, — объяснила Тибби, переводя дух.
— Идемте посмотрим, — предложила Лена, — только тихо.
Они бесшумно подкрались к кухонной двери. За столом сидели их мамы, заговорщически сдвинув головы. Кристина, по-видимому, рассказывала что-то забавное, потому что Ари и Элис смеялись. Ари прикрывала глаза рукой совсем так, как Лена, когда не могла сдержать смех. Кармен заметила на столе две бутылки вина, одну пустую, а другую наполовину полную. Ее переполняли противоречивые чувства — грусть, радость. Она как будто вернулась в детство. За столом еще был четвертый стул, на котором должна была бы сидеть Марли, а теперь, наверное, Грета.
Кармен оглянулась и увидела во взглядах друзей отражение собственных мыслей. Они думали об одном и том же, но и о разном.
Ни слова не говоря, девочки последовали за Тибби во двор. Кармен улыбнулась. Их мамы подружились снова — об этом она и мечтать не смела.
Все четверо легли на траву и лежали до тех пор, пока в небе не зажглись звезды. Кармен опять подумала о том, что молчание может сближать больше, чем слова, чем тысячи произнесенных вслух слов.
Той ночью в клубе «У Гильды» было темно и уютно. Они взялись за руки и вспомнили тех, кого больше не было: Марли, Бейли, Бапи. Тибби добавила папу Брайана, а Лена — Костаса. Ей надо было его оплакать. Би вспомнила дедушку. Тибби подумала о Мими, но не решилась сказать об этом вслух.
Затем они открыли бутылку шампанского, которую Тибби стянула у родителей, и устроили праздник в честь Любви. Кармен хотела поднять тост за романтическую любовь, а Лена за Брайана, но Тибби отказалась. Кармен хотела поднять тост за Пола, но Лена отказалась. Тогда они решили выпить просто за любовь: за Грету, Брайана, Пола, Валию, Кристу, Билли. Кармен гордилась тем, что добавила и Дэвида.
Потом настал черед подумать о мамах. Глаза Би наполнились слезами. Она спросила, не будет ли кто-то против, если они еще раз выпьют за Марли и за Грету, и все, конечно, согласились.
И тут Тибби осторожно развернула фотографию, которую Ари прислала ее маме, и положила на Штаны. Все наклонились, чтобы получше рассмотреть снимок.
Четыре молодые женщины сидели на кирпичной стене. Они обнимали друг друга, будто собирались вот-вот броситься в пляс. Они смеялись. У одной были прекрасные светлые волосы, у другой — черные кудри, и она улыбалась шире всех. Лицо третьей было усыпано веснушками, четвертая напоминала античную статую. На снимке запечатлелась дружба, но не Союз. Их мамы много лет назад. Тибби с радостью отметила, что все четверо были одеты в джинсы.