Сан-Фернандо-де-Атабапо находится в том месте, где соединяются три большие реки: Ориноко, Гуавьяре и Атабапо. По своему местоположению он сходен с Сент-Луисом, или Новым Мадридом, стоящим у слияния Миссисипи с Миссури и Огайо. По мере того как в этих краях, пересеченных громадными реками, торговля будет оживляться, города, расположенные на притоках, безусловно, станут речными пристанями, складами товаров, подлинными центрами цивилизации.
Отец Гумилья признает, что в его время течение Ориноко выше устья Гуавьяре никому не было известно. Он наивно добавляет, что должен был обратиться к жителям Тиманы и Пасто, чтобы получить хоть какие-нибудь данные о Верхнем Ориноко. Теперь мы не станем искать в Андах провинции Попаян сведений о реке, берущей начало на западном склоне Кайенских гор.
Отец Гумилья не спутал, в чем его напрасно обвиняют, истоки Гуавьяре с истоками Ориноко; но так как он не знал той части Гуавьяре, которая течет с востока на запад, от Эсмеральды до Сан-Фернандо, то предполагал, что для продолжения плавания вверх по Ориноко выше порогов и устьев Вичады и Гуавьяре надо направиться на юго-запад.
В ту эпоху географы считали, что истоки Ориноко расположены близ истоков Путумайо и Какеты, на восточном склоне Анд провинций Пасто и Попаян, следовательно, судя по измерениям долгот, произведенным мной на гребне Кордильер и в Эсмеральде, на расстоянии 240 лье от их истинного местоположения. Весьма неточные данные, сообщенные Кондамином относительно разветвлений Какеты и как будто подкреплявшие гипотезы Сансона, способствовали ошибкам, которые сохранялись в течение столетий.
Д’Анвиль в первом издании своей большой карты Южной Америки (очень редкое издание, обнаруженное мной в Королевской библиотеке) изобразил Риу-Негру как рукав Ориноко, отделяющийся от главного ствола между устьями Меты и Вичады, около Порога Лос-Астурес (Атурес). Великий географ в то время совершенно не подозревал о существовании Касикьяре и Атабапо и создал Ориноко, или Парагуа, Япуру и Путумайо из разветвлений Какеты.
Лишь экспедиция для установления границ под начальством Итурриаги и Солано выяснила истинное положение вещей. Солано исполнял обязанности геодезиста этой экспедиции; в 1756 году, пройдя большие пороги, он достиг устья Гуавьяре.
Он установил, что для продолжения плавания вверх по Ориноко следовало направиться к востоку и что именно в том месте, где Ориноко на 4°4' северной широты делает крутой изгиб, в него впадают воды Гуавьяре, в которую двумя милями выше впадают воды Атабапо. Заинтересованный в том, чтобы по возможности приблизиться к португальским владениям, Солано решил двинуться на юг.
В месте слияния Атабапо и Гуавьяре он обнаружил поселение индейцев из воинственного племени гуайпунаби. Он расположил их к себе подарками и с их помощью основал миссию Сан-Фернандо, которой дал пышное название Villa, надеясь возвысить себя этим в глазах мадридского правительства.
Чтобы читатель понял политическое значение основания этой миссии, необходимо напомнить здесь, что в ту эпоху существовало равновесие сил среди мелких индейских племен Гвианы. Берега Нижнего Ориноко долгое время обагрялись кровью в результате упорной борьбы могущественных народов, кабре и карибов.
Последние, чье основное местообитание с конца XVII века находилось между истоками Карони, Эссекибо, Ориноко и Парима, не только господствовали вплоть до больших порогов, но и вторгались на берега Верхнего Ориноко, пользуясь волоками между реками Паруспа и Каура, Эребато и Вентуари, Коноричите и Атакави. Никто не знал лучше, чем они, переплетения рек, расстояний между притоками, путей, с помощью которых можно сократить время плавания.
Карибы победили и почти уничтожили кабре. Хозяева Нижнего Ориноко, они встречали сопротивление лишь со стороны гуайпунаби, которые господствовали на Верхнем Ориноко и которые наряду с кабре, манитивитано и парени являются самыми закоренелыми людоедами в этих краях. Первоначально они жили на берегах большой реки Инирида, у ее слияния с Чамочикини, и в горной стране Мабикоре.
В 1744 году их вождь, или, как говорят индейцы, апото (король), прозывался Макапу; это был человек замечательный и своим умом, и своей храбростью. Он увел часть племени на берега Атабапо; и когда иезуит Рамон совершил свое памятное путешествие из Ориноко в Риу-Негру, Макапу разрешил этому миссионеру увезти с собой несколько семей гуайпунаби, чтобы поселить их в Уруане и около порога Майпурес.
Выше я уже указал, что это племя по своему языку относится к большой ветви народов майпуре. Оно более трудолюбиво, можно, пожалуй, сказать – более цивилизованно, чем другие племена Верхнего Ориноко. По рассказам миссионеров, гуайпунаби во время своего господства в здешних местах ходили по большей части одетыми и жили в довольно больших деревнях.
После смерти Макапу власть перешла к другому военачальнику, Кусеру, которого испанцы называли капитаном Крусеро. Он построил на берегах Инириды оборонительные сооружения с чем-то вроде крепости из земли и бревен. Частокол высотой свыше 16 футов окружал дом апото и склад, где хранились луки и стрелы. Отец Форнери описал это сооружение, замечательное для страны, в остальном столь дикой.
На берегах Риу-Негру преобладающими племенами были мареписана и манитивитано. Около 1750 года вождями у первых были два воина – по имени Иму и Каяму; королем манитивитано был Кокуй, известный своей жестокостью и утонченным развратом. Его сестра еще в мое время жила поблизости от миссии майпуре.
Невольно улыбаешься, когда узнаешь, что имена Кусеру, Иму и Кокуй знамениты в здешних краях, подобно тому, как знамениты в Индии имена Холкара, Типу и других самых могущественных государей. Вожди гуайпунаби и манитивитано сражались во главе небольших отрядов в 200–300 человек; но во время длительных войн они разоряли миссии, где в распоряжении несчастных монахов бывало всего 15–20 испанских солдат.
Ничтожные по своей численности и вооружению орды наводили такой же ужас, как большие армии. Если иезуитам удалось сохранить свои поселения, они достигли этого, противопоставив силе хитрость. Они привлекли на свою сторону несколько могущественных вождей и ослабили индейцев раздорами. Когда экспедиция Итурриаги и Солано прибыла на Ориноко, миссии могли уже не опасаться вторжения карибов.
Кусеру, вождь гуайпунаби, обосновался за гранитными горами Сипапо. Он был другом иезуитов; но остальные племена Верхнего Ориноко и Риу-Негру, мареписано, амуисано и манитивитано, возглавляемые Иму, Каяму и Кокуй, время от времени проникали в местность к северу от больших порогов. У них были и другие побудительные причины, чтобы сражаться, кроме ненависти.
Они занимались охотой на людей, как некогда это было в обычае у карибов и как это еще сейчас в обычае в Африке. То они снабжали рабами (пойтос) голландцев, или паранакуири (жители морей), то они продавали их португальцам, или иаранави (сыновья музыкантов)[203]. В Америке, как и в Африке, алчность европейцев привела к тем же несчастьям: она побудила коренных жителей вести войны для захвата рабов.
Общение народов, стоящих на очень разных ступенях культуры, повсюду ведет к злоупотреблению физической силой и умственным превосходством. Когда-то финикийцы и карфагеняне отправлялись за рабами в Европу. Теперь Европа, в свою очередь, наложила лапу и на те страны, откуда она почерпнула первые начатки своей культуры, и на те, в которых она, сама того почти не желая, распространяет ее, ввозя туда продукты своей промышленности.
Я добросовестно изложил все, что мог узнать о положении этих стран, где побежденные народы постепенно вымирают, не оставляя после себя других следов своего существования, кроме нескольких слов своего языка, вошедших в язык победителей. Мы видели, что преобладающими племенами на севере, ниже порогов, были прежде всего карибы и кабре, на юге, на Верхнем Ориноко, – гуайпунаби, на берегах Риу-Негру – мареписано и манитивитано.
Длительное сопротивление, которое кабре, объединенные под властью доблестного вождя, оказывали карибам, после 1720 года стало для них роковым. Сначала они разбили врагов близ устья реки Каура. Во время поспешного бегства множество карибов погибло между порогами Торно и Исла-дель-Инфьерно.
Пленных съели; движимые утонченной хитростью и жестокостью, свойственными диким народам обеих Америк, кабре пощадили лишь одного кариба, которого они заставили взобраться на дерево, чтобы он видел это варварское зрелище и сообщил о нем побежденным. Триумф Тепа, вождя кабре, продолжался недолго. Карибы вернулись в таком большом количестве, что на берегах Кучиверо от людоедов кабре уцелели лишь жалкие остатки.
Когда Солано прибыл к устью Гуавьяре, на берегах Верхнего Ориноко Кокуй и Кусеру вели борьбу не на жизнь, а на смерть. Первый стал на сторону португальцев; второй, друг иезуитов, предупреждал их всякий раз, как манитивитано выступали в поход против христианских поселений Атурес и Каричана.
Кусеро принял христианство лишь за несколько дней до своей смерти; однако во время сражений он носил прикрепленное к левому бедру распятие, которое ему дали миссионеры и благодаря которому он считал себя неуязвимым. Нам рассказали случай, рисующий его неистовый характер. Он женился на дочери одного индейского вождя с реки Теми.
В приступе злобы на тестя он заявил жене, что вступит с ним в единоборство. Жена напомнила ему о смелости и исключительной силе своего отца; Кусеру, не вымолвив ни слова, схватил отравленную стрелу и пронзил ей грудь. Прибытие в 1756 году небольшого отряда испанцев под начальством Солано вызвало подозрение у вождя гуайпунаби.
Он намеревался было вступить с ними в борьбу, но иезуиты разъяснили ему, что в его интересах поддерживать мир с христианами. Кусеру был приглашен на обед к испанскому генералу; его прельстили обещаниями, предсказав близкое падение его врагов. Из короля он превратился в старосту деревни и согласился поселиться со своими индейцами в новой миссии Сан-Фернандо-де-Атабапо.