– А тебя отпустят?
– Да, Вячеслав сказал, что будет пауза перед очередным учебным годом. А тебя, как ты думаешь?
– А я вообще хожу без дела. Мои сонные сеансы давно кончились.
Прежде чем открыть шлагбаум, охранник осмотрел через стёкла машины салон, приветливо улыбнувшись Владимиру и Милане.
– Они выехали, – сказал второй охранник, позвонив кому-то с мобильника.
– Хорошо, – ответил телефон. – А ты не забыл повесить ему маячок?
– Здесь ты тоже будешь ходить голышом?
– Если я правильно уловила надежду в твоём голосе, то почему бы и да?
Раздеться Милана не успела. В прихожей раздался звонок, Милана нажала клавишу видеофона. Володя из комнаты смог расслышать разговор.
– Здравствуйте! Служба ремонта. У вас неисправен видеофон. Откройте, пожалуйста, нам нужно его заменить.
Что-то заставило Володю сказать:
– Подожди! Давай сначала позвоним по…
Но Милана уже открыла дверь. Потом послышался приглушённый вскрик, в комнату влетел человек во всём чёрном и с автоматом, направил его на Володю. За ним – второй, он сбил Володю движением своего тела с ног на диван, при этом всаживая Володе в плечо небольшой шприц.
Когда Володя очнулся – трудно было понять, сколько времени прошло, – и огляделся, ему показалось, что из квартиры ничего не пропало, кроме Миланы и их телефонов. Машина стояла там, где он её поставил. Первой мыслью было: надо проверить, не приклеили ли что-нибудь на донышко? Потом решил, что не стоит привлекать внимание таким, скорее всего, бессмысленным поведением. Если бы его хотели устранить, давно бы это сделали каким-нибудь более простым способом. С компьютера в автомобиле он связался с Виктором Сергеевичем.
Глава III
– Я же просил тебя сразу сообщать мне или Джеральду о любой непредвиденной ситуации! А мы узнаём о ситуации просто чрезвычайной с большим опозданием и почему-то от Виктора Сергеевича!
– Но, дядя Ричи, ведь речь шла лишь о моей работе в «Орионе», – возразил Володя. – Милана – моя девушка. Разве моя личная жизнь тоже должна быть под чьим-то контролем, пусть даже вашим или дяди Жоры? К Виктору Сергеевичу я обратился как раз потому, что Милану похитили люди в балаклавах и с автоматами, – не в полицию же мне заявлять, когда у меня дед – генерал разведки!
– Дядя Жора, как ты его привык называть, тоже генерал разведки – и не в отставке, а на действительной службе. И он занимается киберпреступлениями, это его хлеб.
Ричард, глубоко вздохнув, помассировав пальцами обеих рук виски, поднял глаза и руки к небу:
– Господи, ну зачем ты так всё устроил?! Почему самые умные люди – зачастую они же и самые наивные? Володя! Разве Милана – не сотрудница «Ориона»?
– Да. Ну и что?
– А то, что она – твой объект номер шесть! Единственный из твоих объектов, с которым ты работаешь «втёмную», то есть не встречаясь с ним и не зная даже, как он выглядит, какого он возраста и пола…
– Что? Милана – мой объект? Вы хотите сказать, что она – робот? Но, дядя Ричи, при всём уважении, это же просто смешно! Она живая! Она не резиновая и не пластмассовая! Или вы считаете, что я не могу отличить резиновую женщину от настоящей? – При этих словах Володя даже покраснел. – И потом, вы вообще что-то напутали. Среди моих объектов нет объекта номер шесть. Нет вообще. Я с каждым из своих объектов работаю то вживую, то втёмную…
Ричард почесал затылок и снова вздохнул.
– Ты не понимаешь потому, что не знаешь. Я расскажу тебе про Милану.
Да, она живой человек, из плоти и крови. Но когда ей было около пяти лет, у неё обнаружили редкую болезнь. Смертельную. Прогрессирующее нарушение функций мозга. Лечить это лекарствами было невозможно, таких лекарств не было, да их нет и сейчас. Врачи махнули на неё рукой. Но нашёлся врач, киберхирург, который в порядке эксперимента вживил ей в мозг имплант. Этот имплант взял на себя утраченные мозгом функции. Шансов на успех было хорошо если один-два из ста. Но – получилось! Милана не только вышла из больничных стен, в которых жила до этого больше года. Она стала полноценным ребёнком, выучилась, выросла в симпатичную девушку. Такой ты её и встретил.
– Это невероятно, и в это нельзя верить! Такой успех медицины не мог остаться незамеченным. Об этом трубила бы вся Паутина.
– Не совсем так. Такая операция в принципе не могла быть сделана без согласия родителей Миланы. В её случае – только матери, которая, хотя и была наркоманкой, подписывать какие-либо документы отказалась. Операцию сделали втихаря, ничем, собственно, не рискуя: умрёт – такой диагноз; выздоровеет – счастливый случай. Гений-хирург остался непризнанным. И для него это всё вообще закончилось трагедией. Когда он попытался через четыре года после операции что-то на эту тему публиковать, его нашли в своей квартире неживым. Для меня до сих пор загадка, как и кто в Центре «Орион» про Милану узнал. Все аспекты жизни Миланы, её поведения под пристальным наблюдением Центра с самого начала его организации. Пока она была подростком, наблюдателям интересно было, сколько же она проживёт, правильно ли развивается организм. Потом – сможет ли она быть полноценной женщиной.
Твоя работа с Миланой – это продолжение эксперимента неслыханной дерзости над природой человека. Более того, ты, вкладывая в её мозг своё представление о жизни, о женщине, научил её вести себя так, чтобы привлечь твоё внимание, понравиться именно тебе. Она влюбила тебя в себя, понимаешь? И это ты, ты её этому научил! Они поймали тебя, малыш.
Рассказ Ричарда ввёл Володю в состояние оцепенения. В нём кричала только одна мысль: «Нет, я не верю! Этого не может быть!» Но теперь последняя фраза Ричарда заставила его внутренне содрогнуться. Простая, казалось бы, безобидная фраза. Эту фразу он слышал от дяди Ричи, наверное, тысячу раз. Этой фразой оканчивались все их шахматные партии, пока в двенадцатилетнем возрасте Володя не начал один из трёх-пяти поединков сводить вничью, а ещё реже – выигрывать. Шахматные фигуры дяди Ричи жили своей жизнью. Он никогда не говорил: «Я пойду так». Он говорил: «Они решили сходить так». У Володи не было повода обижаться за проигрыши на дядю Ричи: он всегда вроде был ни при чём, – только на его фигуры.
– Так вы что же, со мной в шахматы играете? – спросил Володя, пристально глядя в глаза Ричарду. – Вы с самого начала всё знали про Милану? И я, и она были вашими подопытными мышками?
– Я понимаю, почему ты так ставишь вопрос. Ответ – нет. Как ты думаешь, мог ли я не знать о существовании Центра «Орион», когда он прославился на всю планету? О том, чем он занимается, если уже в пять лет я раз и навсегда погрузился в дебри информационных технологий? Почему, по-твоему, зная про твои успехи – учёба, олимпиады, Физтех, конкурсы лидеров – и не раз обсуждая с тобой тему твоей будущей работы, применения твоих способностей, я ни разу не упомянул про «Орион»?
– Почему?
– Мне всегда казалось, пока не переросло в уверенность, что не всё в их деятельности прозрачно и законно. То, что я согласился быть куратором последнего проекта «Ориона», – это игра, способ быть в курсе их дел. Они давно на контроле у Джеральда. Ты взрослый и самостоятельный человек. По характеру ты безусловный лидер. Но как некстати ты не посоветовался со мной или с Джеральдом, принимая предложение «Ориона» принять участие в кастинге! Все остальные сорок «претендентов» – это фикция. Хотя нисколько не сомневаюсь, что ты действительно лучший, без подтасовок. Им нужен именно ты. И знаешь почему? Как раз потому, что я и Джеральд – твои близкие люди. Они тоже ведут игру. Они тоже нас поймали. Я понял это в ту секунду, когда Вячеслав представил тебя в качестве претендента номер двадцать один.
– Но тогда почему вы не отвели мою кандидатуру?
– Потому что это означало бы, что я их уже в чём-то подозреваю. Помнишь, что я говорил тебе двенадцатого августа, всего лишь пять месяцев назад? Держать в «Орионе» язык за зубами!
Володя молча покивал, потом спросил:
– Вы знаете конкретно, кто такие эти «они»? И какая роль у Вячеслава?
– К ним подобраться очень сложно. Есть, конечно, мысли, которые уже воплощаются, но нужно ещё время. Вячеслав – исполнитель, причём не сильно посвящённый в глобальные цели проекта. Водитель трамвая, для которого кем-то проложены рельсы и маршрут.
Теперь про вас с Миланой. Как ты думаешь, мог ли я предполагать, что ты в неё влюбишься? Ведь мне не могли быть известны тонкости твоей работы с «объектами». Ведь у тебя столько знакомых девчонок – по учёбе, по конкурсам – умных, красивых, успешных! А она – всего лаборантка!
Володя, похоже, собрался возразить на нелестное высказывание про Милану, но Ричард остановил его:
– В этой партии, малыш, мы с тобой рядом, на одной стороне доски. И мы играем фигурами одного цвета. Нам надо не только тщательно продумывать ходы, но и согласовывать их. Сейчас тебя будут шантажировать. Самое интересное то, что степень твоей зависимости от Миланы – это показатель качества твоей работы…
Телефоны нашлись в урне рядом с домом Миланы.
– Странное какое-то похищение, – говорил Виктор Сергеевич. – Денег никто не просит. Прошло два дня, но в «Орионе» тоже никто не спохватился, хотя Милана – их сотрудница. Что нового по вокзалам, аэропортам? Искать в больницах и моргах вроде нет смысла.
– Мне доложили буквально только что, когда я шёл сюда, – сказал Джеральд. – В Шереметьево, в туалете, нашли похожую на Милану девушку. Думали сначала, что она обкурилась. Но сейчас пришла в себя и говорит, что должна была лететь в Египет. Взяла себе кофе в баре, рядом стояла какая-то женщина. Я, говорит, отвернулась посмотреть на табло, отпила кофе – и больше ничего не помню.
У Ричарда в этот момент зазвонил телефон, он вышел из комнаты, через минуту вернулся и сказал:
– Вот и в «Орионе» новости появились. Вячеслава, похоже, устранили как основного свидетеля. Стандартный случай: сердечная недостаточность.