льше трёх минут.
– Похоже, есть возможность предполагать, что мы копали в правильном направлении? – спросил Джеральд.
– Да, но только это всё ещё не является доказательством того, что Левандовский занимается чипами-выключателями. Думайте.
Теперь твой второй вопрос. Становится ещё интереснее: доктор Левандовский и доктор Гарри Роут – один и тот же человек.
– Что ты говоришь?! Так вот ведь оно, доказательство!
– И у него есть ещё третье имя: Владимир Лански. Исполнительный директор группы компаний «Эн Эй Индастриз».
– И это второе доказательство! А эти буквы: «эн», «эй» – они что означают?
– Понятия не имею.
– Зато… зато я, кажется, понимаю. Всё теперь сложилось, Фрэнк. «Эн Эй» – это Noahs Ark[3]. Это часть названия корабля «Шерхан»! Это именно тот, кого мы ищем. И он совсем обнаглел. Видимо, он не сомневается в своей безнаказанности.
– Конечно, не сомневается. Он же подстраховался на все случаи жизни! Ты представляешь, на каждую фамилию у него свой чип. Впервые с таким прохиндеем встречаюсь.
– Фрэнк! Ты понимаешь, что у нас появился шанс спасти человечество?
– Нет, Джеральд, не торопись. Теперь самый главный вопрос – как к нему подобраться. Просто прийти к нему на приём и надеть наручники? Может не получиться. Охрана близко не подпустит. Он же недаром из клиники выбирается только по подземному ходу. Трудно предполагать, как ещё он себя обезопасил.
– Надо попытаться как минимум выманить его из своего логова. Что ещё мы о нём знаем?
Фрэнк пожал плечами:
– Факты биографии. Он родом из Техаса. В молодости увлёкся родео, участвовал в трёх состязаниях. Во время последних лошадь его сбросила, он упал, поломал ногу. Папа не стал ждать второго раза, определил его изучать медицину. Не поможет?
– Родео, говоришь… А ты знаешь, может помочь… Появилась одна мысль.
– Да, Джеральд, и третий вопрос. В клинике есть девушка, очень похожая на ту, что на твоей фотографии. С зелёными глазами. Она в штате персонала, лаборантка. Но она немая.
– Как – немая?
– С ней общаются жестами или записками.
– Давайте подсчитаем, что у нас в сухом остатке.
Джеральд, доложив о результатах своей поездки во Францию, обобщал ситуацию. Виктор Сергеевич пока молча слушал. – Хочется верить Константину. Мы проверили его компанию, его связи, партнёров. Командировки. Подозрений ничто не вызвало. Интересная информация нашлась про Андрея. Старший брат его одноклассника – это отец Миланы, который умер в больнице от травм, полученных в драке. Кто был там виноват, особенно не разбирались. Его признали зачинщиком драки и всё на него списали. Но это сейчас уже неважно. Милане тогда было четыре года. А её мама уже в то время вовсю пробовала наркотики. Через два с половиной года умерла. Милану растила её бабушка по линии матери.
То есть получается, что Андрей, возможно, знал все подробности про болезнь Миланы и её лечение с самого начала. Мог сам привести её в «Орион» – или с чьей-то подсказки. Ещё удалось выяснить, что у того гениального киберхирурга, которому Милана обязана своим излечением, во время операции был ассистент. И он через несколько лет после этого уехал из России. В Штаты. Его следы потерялись.
Крайняя новость: раскололся начальник охраны «Ориона». Формально он подчинялся Вячеславу, но главными для него были приказы Андрея. А на следующий день после того, как Володя умыкнул внутренности компьютера со всей информацией, ещё и выбив Андрею зубы, этому начальнику охраны позвонил некто из Флориды, сказал, что не может дозвониться до Андрея, дал его якобы запасной номер и попросил на этот телефон отправить сообщение из двенадцати цифр. Андрея долго не могли найти, а потом нашли-таки в пруду. Начальник охраны клянётся, что ничего не знал и даже не подозревал, что отправляет своему начальнику приглашение на тот свет.
– И пока что ни один живой человек не может предоставить нам улики против Левандовского, – сказал Виктор, вставая с кресла. – Все, у кого эти улики могли быть, переселились в мир иной. И таких набирается целый список. С ними тебе, Володя, придётся работать, чтобы получить достаточно информации для вынесения приговора доктору.
Начнём сначала, а именно – с неожиданной кончины господина Кранка, гидродинамика по специальности. Одного из самых последних приглашённых в штат «ГТК» сотрудников. Он был в первой партии проходивших по Процессу обвиняемых, которых сочли недостаточно виновными и отпустили. Но стоило Кранку добраться домой, как он сразу помер. Сердечная недостаточность у человека, который никогда не жаловался, что у него болит сердце.
Это было очень давно, и мы почти забыли, что у тех событий может иметься связь с сегодняшними. Через пять лет ликвидирован Джон Барроги. Ещё через шесть – киберхирург, который оперировал Милану. И вот сейчас – Вячеслав и Андрей. Этот список нельзя считать полным. В нём не хватает одного человека, с которым общаться надо даже не Володе.
Что называется last, but not least[4]. Я имею в виду твоего отца, Максим. Ты готов к такому общению?
Максим посмотрел в глаза Виктору Сергеевичу и молча кивнул. Все присутствующие, однако, продолжали на него смотреть.
– Да, – подтвердил Максим, – я готов.
– Тогда самое время рассказать про техническую готовность к осуществлению таких контактов.
– По технике готовность такая. Но начну издалека, чтобы были понятны первопричины наших действий. Сразу скажу, что без помощи Володиного знакомого, академика Терехова, мы бы не справились. Он нам для начала целую занимательную лекцию прочитал про устройство Земли, её аномальные зоны. Посетовал, что, если бы, мол, Тибет располагался на экваторе, нам было бы гораздо проще… Но это была бы, мол, совсем другая Земля. Опять же, два мистических треугольника на одной широте, но напротив друг друга в разных полушариях, как будто соединённых насквозь одной спицей. Если бы мы, говорит, чуть больше знали о природе аномальных явлений. Пока ещё тыкаемся мордочками, как котята, в то, чего не можем понять, равно как и первобытные люди. А потусторонний мир – это тоже ведь часть Природы.
– Про какие треугольники речь? – спросил Ричард. – Один из них, видимо, Бермудский, а второй?
– А второй, – пояснил за Макса Джеральд, – треугольник Дракона. Его ещё называют морем Дьявола. Мне довелось пройти через него двадцать пять лет назад.
– Вот как раз в этот треугольник нам придётся пропутешествовать. Расскажи, что там интересного, если ещё помнишь.
– Забыть не могу! Но всё только из области моих эмоций, вызванных страхами. В этом треугольнике, как и в Бермудском, испокон веку периодически пропадали бесследно и корабли, и самолёты. Это северная часть Филиппинского моря. Когда наш «Шарк» получил приказ вести в Северо-Западную котловину тот сундучок с термоядерными зарядами, добрая часть нашего экипажа была в панике. Тут же нашлись осведомлённые обо всех ужасных событиях в этом море люди. Каждый с каждым время от времени обсуждал эту тему, и вслух все говорили: «Я не суеверный.» Но при этом каждый думал, что быть несуеверным легко, только сидя на берегу. В том числе и я. Приходилось успокаивать себя только одной мыслью: двум смертям не бывать; а какой дьявол страшнее – тот, который живёт в этом море, или тот, которого мы вели за собой как будто привязанным на верёвочке, – неизвестно. Тогда обошлось. А какая необходимость сейчас туда соваться?
– Как говорит Александр Викторович, чистая математика. Он считает, что способов наладить общение того света и нашего может быть несколько. Это всё равно что выбирать, каким транспортом вам добираться из пункта «А» в пункт «Б»: самолётом, паровозом, автомобилем, на велосипеде или пешком. Исходя не в последнюю очередь из ваших возможностей. Задача простая: наладить связь типа «первый, первый, я второй, как слышишь меня? Приём.» То есть нужны передатчик, приёмник и устойчивый сигнал на определённой частоте. Только в нашем случае мы имеем дело не с радиоволнами низкой частоты, а с мыслями. Передатчик у нас есть – это мозг человека, который запрашивает общение. На нужную частоту он настраивается автоматически, когда думает про своего желанного визави.
Мы уже убедились в том, что мысли и сновидения – суть материальные субстанции. Мозг учителя, мысленно общаясь с нейронной сетью робота-ученика, проводит уроки не менее успешно, чем педагог в школе, который пользуется абсолютно материальными вещами, начиная от голоса и взгляда и заканчивая указкой и надписями на доске. Первый выпуск роботов-воспитателей, обученных при помощи сновидений, работает и пока без нареканий.
То, что душа человека – тоже субстанция материальная, доказано много десятилетий назад, когда удалось измерить её массу. Это – приёмник сигнала. Остальное – дело техники. Дело техники – сделать так, чтобы мысль человека, как радиосигнал, распространялась во Вселенной. Потому что мы не знаем, где живут, где обитают души бывших людей. И вовсе не факт, что на Земле или на небольшом от неё расстоянии.
Сигнал, отправленный с поверхности Земли, проходит через атмосферу. Через массы воздуха и водяного пара, постоянно движущиеся и меняющие плотность и температуру. Это – помехи. Наиболее удобная точка размещения источника сигнала – это станция на геостационарной орбите, потому что, будучи относительно Земли неподвижной – почти неподвижной, – эта станция вращается вместе с Землёй, в свою очередь тоже движущейся, но по математически постоянной траектории.
Володе, как известно, уже удалось пообщаться с Джоном Барроги. То есть удалось сформировать, усилить сигнал для приглашения к общению и даже найти обратную связь. Однако из-за упомянутых помех такое общение с поверхности Земли неустойчиво, его невозможно запротоколировать, и к делу его не пришьёшь. А нам необходим видеосигнал, который можно записать, по которому можно идентифицировать собеседника… Я уже не говорю про такие мелочи, как протестированная и поверенная аппаратура. Поскольку речь идёт о получении юридически достоверной информации. Два месяца назад мы крайний раз протестировали оборудование на нашей геостационарной станции «СГО-124».