Леонид кивнул, облизнул языком отчего-то пересохшие губы и сказал:
– Мой номер 192178.252Б.
– А 252А, стало быть, у напарника? – спросил Ричи.
– Да, верно. Вы знаете, где он?
– Вопросы будем задавать мы. Рассказывайте.
После пересечения МКАД Дмитровским шоссе Леонида с личным номером 192178.252А пересадили на заднее сиденье другой машины – чёрного внедорожника «тойота», как водится, между двумя дюжими молодцами. Леонид с удивлением смотрел на интеллигентного азиата в строгом костюме на переднем сиденье.
– Простите, вы китаец?
– No, Japan[6]. Я-по-нец, – обернувшись, сказал тот.
– Но мне назначена встреча с генералом Управления разведки Нортриджем…
– У вас всё впереди. Вы через некоторое время встретитесь с генералом Управления разведки, но у него другая фамилия.
Некоторое время растянулось на пять дней. Леонида держали в небольшой неотапливаемой комнате, благо сентябрь выдался на удивление тёплым.
– Леонид Кириллович, поясните состояние дел по исполнению контракта 218.24J. После смерти доктора Левандовского ответственное лицо – вы. Однако вы не в Орландо, а в Москве и почему-то ищете встречи с русскими разведчиками. При чём тут они?
– Я… я здесь потому, что именно русская разведка ликвидировала доктора Левандовского. Мне нужно выяснить их дальнейшие планы.
– Вы полагаете, что они вас посвятят в свои планы? Вы, видимо, кого-то считаете идиотами – их или нас – в расчёте на то, что мы вам поверим. Даже если вы сделаете вид, что теперь согласны работать на них, об их планах вам никогда и ничего не будет доподлинно известно. Вы для них – исполнитель самого низшего уровня, просто расходный материал. Я считаю, что ваш теперешний хозяин, которому вы раньше подчинялись через доктора, а сейчас – напрямую, хочет выиграть время – раз – и снять с себя ответственность за невыполнение вовремя контракта – два. Мы сейчас вас отпустим. Через некоторое время вопрос об исполнении обязательств возникнет снова. Не пытайтесь от нас спрятаться, мы сможем вас найти.
Отпущенный Леонид Кириллович смог наслаждаться свободой не более часа. На выходе из метро «Партизанская» он снова угодил в объятия двух молодых людей, затолкавших его на этот раз в «рендж-ровер». Через километр пути машина заехала на территорию СТО, в закрывшийся сразу за ней бокс. Леонида вытащили из джипа, кинули перед ним объёмный пакет.
– Думаю, – сказал один из двух его соседей по заднему сиденью, – с размером мы почти угадали.
В пакете оказалась верхняя одежда. Леонид смог оставить на себе из прежнего только ботинки и нижнее бельё. Потом ситуация повторилась как под копирку. На этот раз речь шла о контракте с тем же номером, только с буквенным индексом GB. К вечеру Леонид попал наконец в пустую квартиру на 2-й Парковой. Он едва успел убедиться, что холодильник в смысле еды совсем пустой. Телефонный звонок вызвал у него нервную дрожь.
– Леонид Кириллович! Куда же вы пропали? Мы ждали вас целый час возле выхода из метро «Новослободская». Ваш телефон не отвечал. Вы живы?
– Это генерал Нортридж? Здравствуйте, господин генерал…
– У нас принять говорить «товарищ генерал». Вы забыли? Неважно. Так что с вами стряслось? Если вы всё ещё намерены встретиться со мной, жду вас завтра снова у метро «Новослободская», в одиннадцать дня.
– Леонид, который 252А, уже, конечно, связался со своими хозяевами и доложил о состоявшихся переговорах с японцами и англичанами как участниками сделки, – докладывал Джеральд. – Неважно, что это всё фикция.
– Конечно, неважно, если уже есть подтверждение, что японцы задёргались, – согласился Виктор Сергеевич. – Наш резидент сообщил. Англичане тоже, уверен, забеспокоятся. Пусть перегрызутся, нам это на руку. Этот Леонид пусть себе думает, что его никто не контролирует всерьёз, оставим ему возможность отправлять донесения наверх.
По договорённости между Джеральдом и Фрэнком, третий Леонид попал в Москву в облаке небольшого скандала – чтобы не оказаться случайно незамеченным. Якобы Интерпол с русской разведкой чего-то не поделили.
– Что же это за напасть такая: три одинаковых с лица клиента и все с трясущимися от страха руками, – сетовал Ричард. – Глядя на них, можно и самому заразиться.
– Ну, первых-то двоих мы сами напугали, – сказал Джеральд.
– Не напугай их тот, кто их сюда отправил, они бы и не приехали, – заметил Виктор Сергеевич. – Надо на всякий случай этим Леонидам какие-то метки поставить, чтобы они случайно не перепутались. У них намечаются разные задачи. Кстати, а различают ли их сами владельцы? Ричи, ты же специалист по чипам. Что можешь сказать?
– Займусь. Может, придумаю. А когда нам поведает свою историю последний Леонид, который оригинал?
– Мы с Арсением не были друзьями, хотя были почти ровесниками. Он был человеком ярким, увлечённым и гораздо талантливее меня. Это, видимо, и держало меня на расстоянии. Когда у него появлялся новый пациент, он сначала просто долго беседовал с ним. Его интересовало абсолютно всё, и только, казалось, в последнюю очередь – история болезни.
Познания Арсения в области медицины были просто энциклопедическими. При этом он был на «ты» с системами искусственного интеллекта, уже тогда широко и успешно применявшимися в микрохирургии. Он не боялся браться за самые сложные операции, и за всё время работы рядом с ним я не помню ни одной неудачной.
При этом он был человеком разносторонних интересов, находил время и музыку послушать, и в театр сходить… Но вот чего он терпеть не мог – это всего, что было связано, как он выражался, с «писаниной», с заполнением каких-то документов, отчётов и прочего. Даже если не требовалось самому топтать пальцами клавиатуру – просто надиктовать текст электронному секретарю.
Когда к нам попала на консультацию девочка Милана – её перед этим больше года по очереди безуспешно лечили в трёх клиниках, а к тому моменту её состояние резко ухудшилось, – Арсений исполнял обязанности ушедшего в отпуск завотделением. Он имел возможность принять решение единолично, и он его принял – только взглянув на мать Миланы, которая даже к нам с ребёнком пришла в явно неадекватном состоянии и заявила, что «никаких согласий на операцию в мозгах» подписывать не будет.
Успех операции стал очевиден уже через два дня, а через месяц Милану выписали домой, и с того момента она про свою болезнь стала постепенно забывать. Мне же в её истории болезни упоминать настоящую причину выздоровления было нельзя, поскольку операция на мозге несовершеннолетнего ребёнка без согласия родителей – это уголовно наказуемое преступление, независимо от результата. Милана чудесным образом выздоровела благодаря правильному приёму пилюль.
Мы взяли с мамы Миланы обещание, что она будет раз в месяц, потом в два-три, затем в четыре-пять месяцев приводить ребёнка к нам для контроля её состояния. Позднее мама умерла, эту функцию стала выполнять бабушка.
Года через два или больше мы с Арсением прочитали в журнале JAMA Cyber Medicine[7] статью об операциях по вживлению имплантов в мозг с описанием методики и успешных результатов. И методика, и успешность описываемых результатов были, на наш взгляд, достаточно спорными. Тогда я и спросил Арсения: почему бы ему не подискутировать на эту тему со знанием дела? Я предложил ему свои услуги по написанию статьи, не претендуя на преувеличение своих заслуг, коих и не было. Просто, мол, обидно, что гений прозябает в неизвестности… Я теперь понимаю, что запустил тогда механизм, приведший к роковым последствиям. Но разве я мог тогда знать, куда приведут мои благие намерения?
За пару месяцев я написал статью, Арсений вносил коррективы. Мы отослали её в JAMA. Несколько следующих счастливых недель, подаренных мне Богом, отделяли меня от той черты, которая поделила жизнь на две части: до и после. Позвонивший на мой мобильный телефон приятный и вежливый голос осведомился, действительно ли он разговаривает с автором статьи, направленной в JAMA, и предложил встретиться в новом московском бизнес-центре «Измайлово», упомянув при этом, что он непременно хотел бы видеть на этой встрече и второго соавтора.
Я не знаю, приехал ли доктор Левандовский в Москву лишь с целью осуществления этой встречи, либо попутно имел ещё дела в Москве, либо был проездом. Он неплохо говорил по-русски, хотя не без акцента. Обсуждение предмета статьи не заняло много времени. Доктор без обиняков обратился к Арсению и сказал:
– Я предлагаю вам переехать во Флориду. В городе Орландо у меня неплохая клиника, точнее, даже медицинский центр. Там вы сможете заниматься тем делом, которое вам по душе, за гораздо более адекватное вознаграждение.
На лице Арсения не отразилось ни одной эмоции. Можно было подумать, что таких предложений он получал по несколько ежедневно.
– Что я забыл во Флориде? – спросил он доктора ровным голосом.
Доктор тоже превосходно владел собой.
– Оборудование в моём центре ничуть не хуже, чем то, на котором вам приходится работать в Научно-практическом центре вашей Академии вашей медицины. Его больше, и оно лучше уже тем, что новее. Это раз. Спектр задач, которые мы в нашем центре ставим перед собой, шире, и эти задачи гораздо амбициознее, стало быть, интереснее. Это два. Вам не грозят никакие преследования со стороны закона, какие бы операции вы ни проводили, поскольку наша работа закрыта грифом секретности… Это три. И про финансовую сторону я уже упоминал. Вам этого недостаточно?
– Нет. Просто это всё – не то, что мне нужно.
– А что вам нужно?
– А то, что мне нужно, у меня уже есть.
Потом Левандовский и Арсений долго смотрели друг другу в глаза.
– Я теперь уже точно знаю, – продолжал Леонид, – что, когда Всевышний ставит человека перед каким-то выбором, особенно если это важный выбор, он обязательно даёт подсказки. Как надпись на камне на перепутье: направо пойдёшь – коня потеряешь; налево пойдёшь – сам пропадёшь. Но не всегда это такие явные вещи, как надписи. Иногда надо видеть какие-то другие знаки: имеющий глаза. Или слышать: имеющий уши.