– Первая неделя восьминедельной программы, – объявляет она совсем как в рекламном ролике, но сразу сбивается.
В присутствии Ренаты с Мелани слетает вся ее привычная самоуверенность. Что вполне понятно. Эта женщина способна смутить даже руководителя миллиардной корпорации.
– Все нормально, – подбадриваю я Мелани.
Мелани перелистывает страницы, затем тихо говорит:
– Я только хочу напомнить, что никогда раньше такого не делала.
– Подай материал, – инструктирует Рената. – Продай нам его.
Громкий хруст крекера.
Рената снова становится молодой. Она сидит во главе редакционного стола, а ее дрожащие сотрудники представляют ей макет очередной обложки журнала «В тренде или нет».
– Просто объясни все своими словами, – говорю я Мелани.
– Подумав о Рути, я решила, что она должна делать все постепенно, шаг за шагом, – начинает Мелани. – Поэтому мы будем каждую неделю заниматься разными вещами. Наша цель – романтическое свидание через четыре недели, в середине намеченного срока. А через восемь недель она уже должна встречаться с влюбленным в нее хорошим парнем, и мой Метод нам больше не понадобится. Взгляните на мою первую анкету. – (Мы дружно склоняемся над ней.) – Рути напишет, какие качества она ценит в мужчинах, что она хотела бы делать на свиданиях и что способно ее оттолкнуть. Здесь у меня целая куча страниц с графами, которые нужно заполнить. Впрочем, в этом она специалист.
– Четыре недели? Восемь? – Рената явно разочарована. – А сейчас?
Я встречаюсь глазами с Тедди. И у меня возникает точно такое же ощущение, как тогда, на автозаправке, когда он оглядывал меня с головы до ног, словно примериваясь и оценивая.
Мелани даже распечатала календарь.
– Мы сейчас здесь. К шестой неделе у Рути уже будет кавалер для рождественской вечеринки. И к восьмой неделе, а именно к Новому году, она уже проснется в чьей-то постели. – Мелани подмигивает, ухмыляется, смеется. Все сразу.
Я поворачиваюсь к Тедди:
– Ну что скажешь? Как, по-твоему, восемь недель – это реально?
– Более чем. – Тедди мрачнеет и тычет большим пальцем себе в плечо. – А что, если ты пойдешь с опережением графика? Не забывай о нашей тонкой стенке.
– Тебя уже здесь не будет, – категорично заявляет Мелани. – Какая тебе разница?
– Думаю, еще буду.
Наличие фактической временно́й шкалы сохранения наших соседских взаимоотношений, представленной мне как программное обеспечение управления проектами, действует на меня пугающе. Еще одна причина подойти к этому всему с осторожностью. Похоже, в городе остался один-единственный парень, который не планирует срочно его покинуть.
Рената пытается распилить твердый чеддер.
– Восемь недель – это просто смешно. Найди своего парня сегодня.
Она вытягивает вперед руку, и тщедушность этой руки заставляет меня сделать паузу.
Игнорировать совет Ренаты – слишком самонадеянно с моей стороны, если учесть, как долго она живет на белом свете. Я задумываюсь о том, не лучше ли применить универсальный подход для продвижения вперед, но тут Рената выходит из себя:
– Ради всего святого, кто-нибудь, у кого кости покрепче, отрежьте мне этого сыра! А теперь – как насчет Метода Парлони? – (Мы дружно напрягаемся.) – Сходи в бар и найди себе парня с не слишком отвратными зубами. Мальчика или девочку. Без разницы. Вернитесь домой, сбросьте с себя всю одежду и покувыркайтесь. Именно так мы и поступали в свое время. – Она царственным жестом тянет руку, пока Тедди не вкладывает в нее крекер с сыром. – Спорим, наш Панда успел покувыркаться не в одной постели.
– Это самый настоящий харассмент, – напоминаю я. – Он же ваш работник.
Но Тедди лишь передергивает плечами:
– Правда не является харассментом.
Неужели он думает, что я буду шокирована? Я и так это знала. Парень с таким лицом и атомным очарованием наверняка перебывал в самых разных постелях, начиная со спального мешка и кончая кроватью со столбиками.
Я не позволяю себе отвернуться. А иначе он решит, что я неопытная маленькая дурочка. Прямо сейчас при таком освещении его глаза не карие и не зеленые. Интересно, а как называется цвет, представляющий собой нечто среднее?
– Но только не в последнее время, – обращается ко мне Тедди. – Я больше не кувыркаюсь в чужих кроватях.
– Я сейчас переведу. – Покосившись на меня, Рената залпом выпивает вино. – Рути, он хочет покувыркаться в твоей постели. Боже мой, Тед, разве на тебя не действует этот искренний тон?!
Тедди отвечает в уоки-токи:
– Я занят, подождите. Оставайтесь на приеме. Конец связи.
Я знаю, почему они все смеются. Это очень забавно, потому что моя кровать не слишком пригодна для кувырканий. Я тоже смеюсь, желая показать, что мне все нипочем, но, похоже, я уже вся красная как рак. А Тедди, вообще-то, впишется в мою постель? Кого я обманываю? Он впишется куда угодно.
Мелани заставляет меня заполнить анкету. Она вложила в нее столько трудов. Когда воздух становится прохладным и налетает первое комарье, Мелани начинает собираться домой.
– Могу я попросить тебя об ответном одолжении? – говорит она мне. – Ты не имеешь права сказать «нет».
– Валяй, – киваю я, помогая Ренате надеть куртку.
– Так как мой контракт кончается в декабре, я поняла, что хочу найти работу мечты. Я слишком долго была временной секретаршей. Думаю, я просто не поняла, что мне нравится. Не могла бы ты опробовать на мне Метод Мидоны?
У Мелани неуверенный голос, и у меня екает сердце. Неужели она так в меня верит? И боится, что я скажу «нет»? Ради Мелани Сасаки я способна перейти улицу на красный свет.
– Жаль, что ты не попросила меня об этом раньше. Тогда я могла бы тоже подготовиться. Как тебе такая идея? Ты заполняешь анкету, но уже для работы. Плюсы – то, что тебе нравится. Минусы – то, что ты никогда не будешь делать. Мел, я с удовольствием помогу тебе найти работу мечты.
Мой взгляд задерживается на реабилитационной зоне для черепах. Если бы мне сейчас было шесть лет, я бы наверняка ужаснулась, услышав, что быть управляющей поселком для престарелых – работа моей мечты. Малышка Рути наверняка направилась бы прямиком в гостиную Тедди за книгой «Рептилии для чайников».
Глава 14
– Думаю, мне нужно каждый месяц проводить сырную вечеринку здесь, в «Провиденсе», – говорю я Тедди, когда гости ушли и я отнесла полупустые тарелки на кухню. – А ты знал, что на мне лежит вся культурная программа в течение сезона?
Развалившись на моем диване, Тедди отвечает сухим тоном:
– Да, мисс Мидона. Я это знал.
Я кидаю ему на лицо флаер:
– Рождественская вечеринка здесь действительно пользуется спросом. Я серьезно. Мы приглашаем резидентов из дома престарелых Бейкерсфилда, и я привожу оттуда полный микроавтобус реально старых мужчин для ровного счета. А утром мне приходится отвозить их назад. Но когда тебе за восемьдесят, то наутро после вечеринки ты еле-еле волочишь ноги.
Я включаю духовку на предварительный нагрев. Я уже начала наполнять ванну, и вообще мой режим останется таким, каким был. И в моей гостиной все как всегда, если не считать долговязого – шесть футов четыре дюйма – наследника девелоперской корпорации, растянувшегося на диване с расстегнутым ремнем джинсов и скинувшего огромные кроссовки, как у себя дома.
– И как тебе моя идея сырной вечеринки? Думаю, резидентам она понравится.
– Само собой. Все любят сыр. – Тедди без улыбки на лице щелкает пультом, переключая каналы.
– Теодор, чем ты недоволен? – Примостившись на краешке дивана рядом с его ногой в черном носке, я прикрепляю анкету Мелани к клипборду. – Мел оставила пустую строку для имени. Словно у нее есть и другие клиенты и ей не хочется путать бумаги. Впрочем, кто я такая, чтобы не следовать форме?! – Я вписываю свое имя. РУТИ МАРИ МИДОНА. – Я должна заполнить анкету. Это мне вполне по силам.
– Лично мне больше нравится, когда мы с тобой вдвоем. Только ты и я. – Тедди понимает, что на моем диване поместится только один парень. – У меня еще никогда не было места, где изо дня в день происходит одно и то же. Вот это место.
– В «Провиденсе» вообще мало что меняется.
– Нет. Я говорю о твоем доме. Где есть ты, таймер духовки и водопроводные трубы, наполняющие твою ванну. В детстве… – начинает Тедди и осекается; ему явно тяжело говорить, – я часто не знал, где буду сегодня ночевать. Отец с мамой не удосужились выработать соглашение об опеке. Все зависело от случая. Они типа бросали монетку, и меня брал к себе проигравший.
– Я бы не смогла к такому приспособиться.
– Вот и я не смог. – Тедди приподнимается и упирается плечами в декоративные подушки. Я делаю то же самое, и мои ноги оказываются между его ступнями. – Я знаю, что стал слегка психованным. Слишком долго я был перекати-полем. И теперь я хочу остановить мгновение.
Мы совсем как два человека в одной ванне. И мне кажется, что мы сидим так очень-очень долго. Тедди снимает резинку, стягивающую волосы, роскошная черная волна падает ему на плечо. Передо мной зрелый мужчина, мускулистый и чувственный. Он говорит, обращаясь к клипборду:
– Мне точно понравится твоя анкета.
– Потому что там нет вопросов о тебе? – Судя по его растерянному виду, я попадаю в самую точку. – Тедди, еще немного – и ты станешь великолепным нарциссом.
Я нервно стучу по странице шариковой ручкой. Нет, я не стану обращать внимание на будоражащий взгляд Тедди и идущую от него энергию, которая будто дергает меня за рукав, заставляя поднять глаза.
– Великолепным?
– Ваша Честь, у меня все. – Его ноги все ближе подбираются к моим, и я с трудом сдерживаю улыбку. – Реши наконец, что ты будешь смотреть, и кончай переключать каналы. Ты действуешь мне на нервы.
– Поставь «Посланную небесами». Я знаю, у тебя есть этот фильм. Мне через стенку все слышно. – Тедди начинает напевать песню из фильма: «Если ты вдруг оказался один, рядом с тобой всегда буду я, если ты сбился с пути, дорогу домой помогу я найти…»