– А почему нет?
– Ну… я… – Я не знаю, что на это сказать.
– Что? – Тедди бросает мне вызов. – Говори.
– Я могу слишком привыкнуть к твоему присутствию. – И я невольно спрашиваю себя, на диванах скольких еще девушек Тедди лежал, свернувшись калачиком. – Кто был твоим последним добрым самаритянином?
– Что ты имеешь в виду?
– Во время нашей встречи твой отец сказал, что у тебя иссяк запас свободных диванов. А еще ты говорил, добрые самаритяне обычно женского пола.
Тедди растерянно моргает, словно пытаясь переключиться на другую тему:
– Не всегда. Пришлось получить отлуп от пары парней, с которыми я ходил в школу, чтобы потом, проглотив свою гордость, позвонить папаше Прескотту. – Тедди убирает ногу с моего колена. – Мне неприятно об этом вспоминать. – Он садится, хватает мой оставленный без присмотра клипборд и снова ложится, чтобы почитать. – Какая скукотища! Так ты этого хочешь? Это парень твоей мечты? Дай мне ручку. Я внесу кое-какие исправления. – Его глаза бегают слева направо, лицо непривычно хмурое. – Сейчас это кто-то, кто всегда вовремя вносит квартплату.
– Так, по-твоему, я и мои желания – всего лишь нелепая шутка? – Я провожу мысленную линию на костяшках своих пальцев. – Да, я знаю, у тебя на руке вытатуировано «БЕРИ», но лично для меня это не самое привлекательное качество.
– Щедрость подчеркнута дважды. Мужчина твоей мечты – образец добродетели и милосердия.
Когда я это писала, то думала о том, что щедрость может принимать самые разные формы. Тедди щедро дарит свою заботу и внимание. Я пытаюсь силой отобрать у него клипборд.
– Ты должна научиться брать. – Тедди поднимает палец, пресекая все возражения, которые я пытаюсь сформулировать. – Святая Рути из «Провиденса» должна научиться быть эгоисткой.
– Что ж, лучше тебя этому никто не научит.
– Ты всегда можешь выбрать вариант, предложенный тебе Ренатой. И не делай вид, будто не понимаешь, о чем я. – Тедди тычет пальцем в сторону темного дверного проема в конце комнаты. – Я мечтаю о том, чтобы понежиться под твоим лоскутным одеялом. Только, пожалуйста, не забудь разбудить меня на работу.
– Не шути такими вещами.
– Я тебя умоляю, – говорит он, и его чарующий гипнотический голос пробивает поднятый мною щит. – Чем можно прошибить твое самообладание? Ты ведь чувствуешь то же самое. Знаю, что чувствуешь.
– Ты всегда себя так ведешь? То, что ты предлагаешь, как-то не слишком романтично.
– Что верно, то верно. Меня трудно обвинить в излишней романтичности, но, думаю, прямо сейчас я не отказался бы тебя поцеловать. Это все, что нам нужно сделать. Давай поцелуемся, и я останусь сегодня спать в твоей постели. По-моему, это весьма романтично.
Неужели все свидания проходят именно так? Брутальная честность и возможная нагота? Думаю, подобные безумства мне не под силу. Я барабаню пальцем по клипборду:
– Пожалуй, мне лучше заняться анкетой. По крайней мере, с ней мне все ясно. Это процесс, но здесь можно выделить ключевые моменты.
Тедди наклоняется надеть кроссовки. В полутьме его взгляд непроницаемый.
– Хочу задать тебе вопрос, хотя и я знаю ответ. Но все же скажи: ты собираешься когда-нибудь покинуть «Провиденс»?
И я, не раздумывая, чисто рефлекторно отвечаю:
– Естественно, нет.
– Ага, – говорит он очень печально. – Все понятно. Оставляю тебя в одиночестве.
Глава 15
Подъехав к бассейну, я приступила к утомительной процедуре высадки резидентов из микроавтобуса. Навьюченная сумочками, спортивными сумками и двумя забытыми тросточками, я тащусь в горку по центральной дорожке. Тедди, в майке и пляжных шортах, стоит, прислонившись к стене. На голове козырек с надписью «Свежее мясо». Наверняка подарок Ренаты.
– Вот… – Тедди улыбается и делает шаг вперед. – Дай я тебе помогу.
– Что ты здесь потерял? – Последние два дня я его почти не видела.
– Мы, – с нажимом говорит Тедди, – собираемся заняться аквааэробикой. По крайней мере, я. А Парлони будут меня освистывать. Они уже внутри.
Пока он меня разгружает, я стараюсь не смотреть на новые тату, украшающие его потрясные руки.
Когда мы заходим внутрь, я говорю Джордану, одному из помощников администратора:
– Сегодня нас двенадцать человек. Нет, постойте-ка. – Я показываю на Тедди. – Тринадцать. Плюс двое зрителей.
– Аквааэробика? – обращаясь к Тедди, скептически кривится Джордан.
– Просто стараюсь держать себя в форме, – беспечно отвечает Тедди, проходя через раздвигающиеся двери.
Мы с Джорданом идем следом в сторону бассейна.
– Я хочу вернуть это. – Джордан выуживает из кармана шортов сложенную двадцатку. – Какая-то старая грубиянка сунула мне деньги. Словно я швейцар или типа того. – Джордан бросает взгляд на Тедди. – Это что, ее внук?
– Личный помощник.
– Что ж, ему не мешало бы взять себе на заметку, что она швыряется деньгами направо и налево. Мне все это не по душе. – Джордан протягивает мне деньги. – Отдай ей обратно. Хорошо?
– Конечно.
Джордан такой честный. Я мысленно возвращаюсь к анкете, которую утром вручила Мелани. Честность – это большой плюс. Так же как и манера грубовато опекать пожилых посетителей. Может, мой радар направлен именно на него? Я выдерживаю пристальный взгляд Джордана, но в моей душе абсолютно ничего не шевелится.
Посмотрев на Тедди, я понимаю, что мой радар откалиброван весьма специфическим образом.
– А где Сэнди? – спрашиваю я.
Обычно Сэнди встречает очередную группу у бортика. Джордан, извинившись, идет ее искать. Тедди неприкаянно топчется возле заваленных сумками трибун, и я направляюсь к нему.
В принципе все складывается замечательно. Тедди придется снять майку и нырнуть в воду. А я буду смотреть. И все это происходит в рабочие часы. Просто подарок судьбы. Я с улыбкой протягиваю обе руки, чтобы взять сумки.
– Он что, дал тебе номер своего телефона? – возмущенно спрашивает Тедди.
– Нет. Вернул двадцать долларов чаевых, которые Рената дала просто так. – Я взваливаю сумки на плечо. – Надеюсь, она не слишком часто швыряется деньгами.
– Она дает чаевые лишь тем, у кого приятная внешность. У нее такое правило.
– Класс! Лично я ни разу не получала от нее чаевых. – Я вешаю сумки на крючки в раздевалке.
Мы с Тедди разговариваем как ни в чем не бывало. Рената с Агги сидят возле боковой линии. Обе вполне живенькие, хотя и несколько рассеянные. Я незаметно кладу деньги в сумку Ренаты «Биркин» от «Эрмес», брошенную на мокрый бетон, словно мешочек с завтраком.
– Совсем забыла, какие на трибуне холодные скамейки, – говорит Рената таким тоном, словно это моя вина. – И ужасно воняет хлоркой. Я, вообще-то, не хотела ехать, но Теодор настоял. Ну-с, и чего мы ждем? – Она показывает мне на бассейн. – Давай залезай! Покажи, как ты плаваешь по-собачьи.
– Я обычно остаюсь возле бортика. Так удобнее следить за купающимися.
Я складываю пару полотенец, чтобы сестрам Парлони было удобнее сидеть.
– А что там болтают насчет перепрофилирования «Провиденса»? Все старики только об этом и говорят. – Рената явно не относит себя к этой демографической группе. – Слей нам инсайдерскую информацию. Секреты – это тоже валюта.
– Я ничего не знаю. Объект теперь принадлежит семье Прескотт, и они проводят полную ревизию. А вы не могли бы поговорить с Тедди? Я реально рассчитывала, что он станет нашим союзником.
Рената обдумывает мои слова.
– Ну я не знаю. Может, это станет для Агги толчком уехать отсюда. Вид на Центральный парк сразу поможет ей помолодеть на несколько лет.
Агги тяжело вздыхает, но молчит. Она методично счищает скетч-карту монеткой-талисманом, оставшейся у нее с детских лет.
– Я хочу, чтобы он влюбился. – Увидев удивленно поднятые брови Ренаты, я уточняю: – В наш «Провиденс».
Я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда Тедди начинает стягивать с себя майку. Старые извращенки подбадривают его из воды улюлюканьем. Похоже, вся гамма эмоций написана у меня на лице, поскольку Рената требовательно говорит:
– А я хочу, чтобы ты подробно описала все, что сейчас чувствуешь.
– Ну… я молюсь, чтобы спереди он смотрелся хуже, чем сзади. – Собственно, я просто молюсь.
У Тедди кожа как мед. И всюду татуировки. Частично перерезанные широким поясом пляжных шортов. Татуировки дурацкие, но отлично выполненные. Он словно новая книжка-раскраска, а я прилежная аккуратная девочка, которая тщательно обводит каждую линию.
Тедди поворачивается, уже без майки:
– Ты идешь?
– Черт побери! – вырывается у меня, потому что:
• спереди его тело тоже красиво,
• очень, очень красиво,
• очень, очень, очень красиво!
– Прошу прощения? – Тедди идет ко мне, и я вжимаюсь в скамейку. – Ой, я понял! Рути теряет сознание при виде такого великолепия. – (Да.) – Так ты собираешься залезть в воду? – Он цепляет пальцем за торчащую бретельку моего невыразительного цельного купальника. – Похоже, ты об этом подумываешь.
Мне хочется уткнуться лицом в эту татуированную грудь, но я беру себя в руки и огрызаюсь:
– Сильвия не платит мне за участие в занятиях. Я здесь работаю.
Когда я готовилась к сегодняшнему мероприятию, мне внезапно пришло в голову, что для меня это, возможно, последний шанс вернуться домой с легким запахом хлорки на коже.
– Сильвия вообще не платит тебе за программу мероприятий, но мы, как-никак, здесь, – терпеливо уговаривает меня Тедди. – Залезай в воду. Попробуй испытать новые ощущения.
Здесь так жарко, что мне хочется полностью раздеться, и я с завистью смотрю на Тедди. По крайней мере, я именно так объясняю свой повышенный интерес к его обнаженному торсу.
Возле бассейна снова появляется Джордан:
– Сэнди опаздывает на десять минут. Было бы здорово, если бы группа хотя бы начала разогреваться. Мне нужно вернуться к стойке регистрации. Проследи, чтобы они просто побарахтались в воде или типа того.