– Ты как раз вовремя. Мне нужен твой совет насчет краски, которую предложил подрядчик.
Тедди лучезарно улыбается, чисто рефлекторно смотрит на меня, и я чувствую, что по уши влюблена.
Мне всегда казалось, что любовь – это нечто тихое и спокойное. Но я ошибалась. У меня жгучее, отчаянное желание положить сердце Тедди на свою ладонь, чтобы оградить его от всего плохого. Мир за пределами «Провиденса» полон разочарования и боли. Сплошной хаос и вечное движение. Я единственный человек, способный осторожно держать в руках это драгоценное сердце.
– Доставай иглу. Моложе мне уж точно не стать, – командует Рената, обращаясь к Алистеру.
– Мы ведь договорились, что это всего лишь консультация. Для разработки дизайна, – говорит Тедди своей ворчливой работодательнице. – Но я этого делать не буду. И точка. Алистер у нас лучший.
Судя по тем фото, что я здесь видела, лучший из них двоих Тедди. Хотелось бы, чтобы он сам это понял. Даже не верится, как быстро я свыклась с открытием, что влюблена. Это подобно тому, как купить куртку в благотворительном магазине. Ты натягиваешь ее на себя, она оказывается впору, и можно не смотреть в зеркало, чтобы в этом убедиться. Я до сих пор продолжаю носить ту куртку. После долгой поездки у меня болит спина. Не знаю, способна ли я повторить столь утомительное путешествие.
Алистер отводит Ренату и Агги в маленькую комнату дальше по коридору и усаживает.
– Итак, что будем делать?
– У меня есть кое-какие идеи. – Рената роется в своей сумке «Биркин» в поисках блокнота. – Это дань любви всей моей жизни.
Он что, уже отошел в мир иной? Как давно у них был роман? Я знаю, что Рената никогда не была замужем. На тех кадрах, где Рената нападает на Карла Лагерфельда, рядом с ней сидит Агги – молодая и прелестная. Но в их отношениях чувствуется затаенная обида, и семена раздора были явно посеяны на том выпускном вечере. Может, они обе были влюблены в одного мужчину? Мне нравится моя пикантная гипотеза, и я решаю обсудить это с Тедди.
– Вы должны воплотить в жизнь ее мечту, – объясняет Алистеру Агги. – Прошлой ночью она не сомкнула глаз. Все ворочалась с боку на бок.
– Это большая честь для меня, – улыбается старушкам Алистер. – Но сперва, думаю, мне нужно осмотреть вашу кожу. Проверить, подходит ли она для татуировки.
– Зачем? – Рената замирает, как змея перед атакой.
Но Алистер еще не знает, с кем имеет дело, а потому совершает очередную ошибку.
– Вы старше моих обычных клиентов. Мне еще не приходилось работать с такими возрастными… – Он сбивается, неожиданно осознав, что выдернул чеку из гранаты.
Мы с Тедди успеваем скрыться в холле, когда граната взрывается.
В комнате в конце коридора, куда мы заходим, есть лишь лежанка, прилавок и табурет на колесиках.
– Тут будет моя комната. – Тедди любовно гладит рабочие поверхности. – Я выбрал именно эту, потому что отсюда видна даже стойка администратора. Не могу дождаться, когда смогу повесить фото своих работ. Ну, что скажешь?
Тедди уже во второй раз интересуется моим мнением, и его волнует мой ответ.
– Классно! Но у каждого босса есть свой кабинет. А где твой?
Мой вопрос застает Тедди врасплох.
– Об этом я как-то не думал. Но поскольку я собираюсь жить над студией, полагаю, можно использовать для работы свободную комнату. Нужно будет обговорить с Алистером ряд вещей, которые я хочу здесь сделать.
Я замечаю у Тедди под мышкой какую-то пухлую папку.
– Тут у меня расценки на программное обеспечение. И я загрузил пробный вариант: посмотреть, как это выглядит. Твоя идея. Ведь такие вещи могут заставить Алистера воспринимать меня всерьез.
– Ты наконец сам воспринимаешь себя всерьез. И это самое главное. Я горжусь тобой.
– Спасибо. – Голос Тедди звучит очень искренно, и я с ужасом понимаю: сейчас первое прощание из тех, что ждут нас впереди. Я больше не желаю ничего слышать, но Тедди продолжает: – Ты помогла мне вернуть себе уверенность. Однако я абсолютно не разбираюсь в бизнесе. И если выбирать между тобой и Алистером, я точно знаю, у кого спрошу совета в трудной ситуации.
Итак, я буду сидеть за своим столом в «Провиденсе» и по телефону объяснять Тедди, как внести имя нового клиента в базу данных. А фоном будут звучать голоса девушек, которые, облокотившись на стеклянную столешницу, станут выбирать украшения для пирсинга и с нетерпением ждать окончания разговора, чтобы пофлиртовать с Тедди. Я всегда знала, что происходит в подобных местах, и все равно чувствую себя униженной. Впрочем, Тедди не первый и не последний. Скольким смазливым парням я помогла за все эти годы справиться с домашним заданием или сестрами Парлони!
– Не возражаешь, если я посижу в машине?
– Я давно мечтал оказаться в этой комнате! Причем вместе с тобой. Проходи, садись. – Он хлопает рукой по лежанке, должно быть предназначенной для клиентов, и я присаживаюсь на краешек. – Что с тобой происходит?
– Давай сделаем вид, будто я новый клиент. – Я вытягиваю вперед руку в надежде, что Тедди до нее дотронется.
Тедди со смехом раскручивается на табурете:
– О’кей, новый клиент, что вам угодно?
– Мне угодно, чтобы мое имя внесли в базу данных с напоминанием о следующем сеансе. А еще тату в виде синей птицы.
– Зачем?
– Я видела тату, которое ты набил Брайане. Тату классное. Я обзавидовалась. Так что, пожалуйста, мне тоже одну воображаемую синюю птицу.
Тедди отъезжает от меня взять ручку и снова подъезжает поближе. Сняв колпачок, Тедди нерешительно смотрит на мою кожу.
– Вперед! – говорю я.
Тедди с сомнением разглядывает внутреннюю сторону моего предплечья.
– У тебя буквально нет ни волос, ни веснушек. Неужели у кого-нибудь бывает такая кожа? – Он трет мою руку сперва пальцами, затем – ладонью. Вызвав горячий прилив крови, он восхищенно разглаживает покрасневшее место. – Ну как можно портить подобную красоту?
– Хочу, чтобы ты меня удивил. – Я поднимаю глаза к потолку, чувствуя прикосновение холодного кончика ручки. – Старшеклассницу Рути сейчас прямо-таки корежит. Она советует мне ни в коем случае тебе не доверять. Говорит, ты непременно напишешь какую-нибудь гадость.
– Не бойся. – (Я чувствую, как Тедди начинает водить по мне холодным кончиком ручки.) – А что там с ревизией «Провиденса»?
Я устало закрываю глаза. Мне тяжело даже думать об этом.
– Роуз, кажется, жутко недовольна предоставленными материалами. Что бы я ей ни дала, она непременно спрашивает: «А где остальное?» По-моему, она не понимает, что у нас совсем маленький офис и все устроено гораздо проще по сравнению с тем, к чему она привыкла. Я и так делаю все возможное в отсутствие Сильвии.
– Если папин девиз: «Жизнь – это перемены», то девиз Роуз: «А где остальное?» – Голос Тедди звучит еле слышно. Кончик ручки на моем предплечье замирает и начинает вилять. – Но Мелани сказала, что у тебя все под контролем. И я реально тобой горжусь.
На меня снова накатывает ощущение расставания.
– Когда Роуз узнает, что ты теперь совладелец тату-студии, это определенно произведет на нее впечатление.
– Она наверняка спросит, как долго я смогу продержаться, прежде чем мне все надоест. Пожалуй, мне лучше убраться из «Провиденса», прежде чем она сделает какую-нибудь пакость. – Он обводит ручкой очередную деталь. Мне приятно чувствовать его крупную ладонь на своем локте и легкое касание костяшек пальцев. – А уж тату-студия Роуз точно не впечатлит.
Тедди явно расстраивает вся эта история.
– А почему она так мерзко с тобой обходится?
Он улыбается, услышав злобные нотки в моем голосе:
– У нее навязчивая идея, что в один прекрасный день я возьмусь за ум и захочу занять папино место. Ей обидно, что я единственный сын. – (Ручка на моем предплечье замирает.) – Роуз единственная, кто устраивает из-за этого такой кипиш. Может, кто-нибудь из совета директоров ей что-то шепнул на ухо?
Я слежу за выражением лица Тедди, но не решаюсь смотреть на свою руку. Возможно, для меня это единственный шанс украсить тело произведением его искусства, и я хочу сполна насладиться полученным эффектом.
– Всем, кто тебя знает, ясно как день, что у тебя и в мыслях нет украсть ее работу.
– Угу. Но она-то меня не знает. Она будто сторожевая собака, которая сразу рычит, стоит мне подойти поближе. – Заметив мое напряженное лицо, Тедди говорит: – Только не подглядывай!
– Я и не собираюсь. Неужели я не заслуживаю доверия?
– Ты заслуживаешь доверия, – проникновенно произносит Тедди, сосредоточенно вглядываясь в результат своего творчества. – Спорим, ты способна унести все секреты с собой в могилу.
– Я храню не слишком много чужих секретов. – Я зябко обнимаю себя свободной рукой. – Так в этом и есть камень преткновения ваших с Роуз отношений? Она боится, что в один прекрасный день ты, как единственный наследник мужского пола семейства Прескотт, облачишься в деловой костюм и предъявишь свои права, да?
– Вся штука в том… – Тедди на секунду застывает, – что у меня нет ни на что прав.
– Знаю. Ты никогда и не вел себя как наследник громадного состояния.
– Нет. Я в самом прямом смысле. Понимаешь, я ребенок от второго брака. «Дитя любви». – Тедди показывает пальцами знак кавычек. – Я ведь говорил, что познакомился с сестрами, когда мне было восемь лет. Поскольку понятия не имел об их существовании. А они ничего не знали обо мне.
– Боже мой! А Джерри… твой папа… принимал участие в твоей жизни?
Тедди задумчиво смотрит в сторону:
– Мои самые ранние воспоминания о том, что папа постоянно был в разъездах. Мама объясняла, что он в деловых поездках. А когда он возвращался, то привозил в подарок художественные принадлежности, которые мне очень нравились. Но на самом деле он все это время проводил со своей женой, Дианой Прескотт, и ее четырьмя дочерями. В его отсутствие мы нередко оставались без денег. Мама вообще не умеет вести бюджет. Мне постоянно твердят, что я как две капли воды похож на нее.