Усилием воли я отхожу от окна и переставляю стаканы для воды на крошечном столике для посетителей.
– Они идут сюда вместе, – докладывает Мелани. – Молодой поднимает другую черепаху. Показывает ее старику, который явно злится. Идут по дорожке. У них какой-то ужасно серьезный разговор. Тыкают друг друга в грудь. Сейчас я их не вижу, но, скорее всего, они уже под дверью…
– Тук-тук-тук, – произносит Джерри Прескотт, появляющийся на пороге, и я буквально подпрыгиваю от неожиданности.
Он входит внутрь, а Татуированный Парень остается стоять, прислонившись к дверному косяку, в одной руке – сучащая лапами черепаха, с другой – свисает набитый рюкзак.
– Здравствуйте, мистер Прескотт. Приятно познакомиться. Я Рути Мидона. – Я лавирую по тесному офисному пространству навстречу Прескотту, чтобы пожать ему руку. – Держу оборону в отсутствие Сильвии Драммонд.
Мои слова звучат напыщенно и старомодно. Типичная старорежимная секретарша в кардигане и лоферах. Боже мой! На мне по-прежнему компьютерные очки на цепочке. А ведь их уже брали на заметку.
– Ой, привет! – обращается ко мне Татуированный Парень, словно к старой знакомой. – Прошлой ночью мне приснился ужасно интересный сон, где фигурировали твои очки.
Я решаю пропустить его замечание мимо ушей.
– А это Мелани Сасаки, моя временная помощница.
– Рути, Мелани, очень рад познакомиться с вами. – Джерри решительно взмахивает руками. Он постаревшая версия Высокого Темноволосого и Красивого Незнакомца из женских романов. Его улыбка демонстрирует хорошую работу дорогого дантиста. Лично мне Джерри говорит: – Наслышан, наслышан о вас от своей команды в штаб-квартире. А вы гораздо моложе, чем я думал.
– Мне это часто говорят.
Татуированный Парень широко ухмыляется, демонстрируя не менее хорошую работу дорогого дантиста.
Я встречаюсь с Татуированным Парнем глазами:
– Извини, но у меня сейчас деловая встреча. – Что означает: «Убирайся отсюда».
– Это мой сын Теодор. – Джерри поворачивается к парню. – Подойди и представься.
– Привет, я сын этого человека, – сделав тупое лицо, говорит Теодор, и Джерри хмурится. – Малолетний отпрыск Прескоттов.
– Ты можешь хотя бы раз в жизни быть серьезным? И, ради всего святого, отпусти черепаху. Прошу прощения, – нарушает неловкую тишину Джерри, когда Теодор выходит наружу выпустить пленницу.
Единственное объяснение сегодняшнего визита – то, что я каким-то образом по-крупному облажалась. Я перебираю в памяти все детали разговора на автозаправке. Да, я была резкой и грубой с Теодором, но ведь он назвал меня старухой. Может, одалживать деньги незнакомцам противоречит корпоративной этике ДКП? А может, я поцарапала мотоцикл Теодора, уезжая с заправки?
Я уволена. Вот в чем дело.
Я одним махом уволена и лишена крова над головой, и прямо сейчас Теодор Прескотт со своей шикарной шевелюрой возвращается в офис, чтобы стать свидетелем моего позора.
– Все в порядке, – говорит Теодор, расшифровав язык моего тела: жертва лицом к лицу с убийцей. – Нет, Рути, все действительно в порядке. Не дрейфь.
– Прошу прощения, это немного неожиданно, – смеется Джерри, звонко и фальшиво, и я понимаю, что он тоже нервничает.
– Не хотите ли присесть? – Я показываю на крошечный круглый столик и наливаю воду в стаканы.
Мелани садится и резким движением бедер придвигает офисное кресло к письменному столу:
– Я буду записывать.
В глянцевый блокнот, мысленно хрустя попкорном.
Она стреляет в Теодора блестящими карими глазами примерно каждые пять секунд, отсекая от него сегмент за сегментом до тех пор, пока не получает всю нужную ей информацию. Что меня безумно раздражает, поскольку мне этого тоже хочется.
– Мне нравится твоя татушка. Это ведь дай-доро, так? – Мелани показывает на тату на руке Теодора и объясняет нам с Джерри: – Японский каменный фонарь. Они реально красивые, когда горят по ночам.
– Мой ни в какую не желает гореть. Как я ни пытался, – отвечает Теодор. – Ты японка?
– Наполовину. – Мелани явно стремится развить тему (сама, без наводящих вопросов). – Мой папа из Киото, и моя мама познакомилась с ним, когда… – Она замолкает, почувствовав на себе мой злобный взгляд. – Простите. Вернемся к делу. – Она ставит в блокноте сегодняшнее число.
У меня возникает на редкость странная мысль: «Мелани не знает о розе у него на предплечье. Эта роза моя. И спорим, его фонарь сияет всю ночь».
– Уверен, вы сейчас спрашиваете себя, чем обязаны моему визиту, – произносит Джерри.
– Думаю, я это знаю. – Я впервые смотрю не мигая прямо в глаза его сыну, устанавливая продолжительный зрительный контакт.
У Теодора Прескотта:
• карие глаза;
• мальчишеские веснушки на переносице;
• сочувственный взгляд, нехарактерный для безмозглого придурка.
– Папа ты напугал ее до мокрых штанов, – говорит Теодор.
Я пытаюсь объясниться:
– Там, на автозаправке, я просто сделала доброе дело.
– Какая такая автозаправка? Что ты еще натворил? – Джерри поворачивается к сыну.
В голосе Джерри слышатся недовольные интонации. Так обычно ругают золотистого ретривера, который, опрокинув горшок с комнатным растением, стоит посреди кучи земли. Теодор, ясен пень, к этому привык: глуповатая ухмылка, вялое помахивание хвостом.
Я все-таки очень отзывчивый человек, потому что пытаюсь прикрыть младшего Прескотта:
– Понимаете, я заправляла автомобиль одного из наших резидентов. Возможно, мне не следовало садиться за руль чужой машины без страховки.
Теодор явно не собирается валить с больной головы на здоровую.
– Она увидела, что я попал в переплет, и одолжила мне двадцать баксов на бензин. Папа, перед тобой мой добрый самаритянин.
Теперь я могу прочесть слово, наколотое на костяшках пальцев: «БЕРИ».
– Тедди[1], ты не можешь просить деньги у совершенно незнакомых людей. – Джерри в ужасе. – В первую очередь ты должен был позвонить мне. А что, если бы кто-нибудь узнал, что ты Прескотт?
– Тедди! – Мелани ахает с детской непосредственностью и записывает в блокнот, повторяя, точно заклинание: – Тедди Прескотт.
– А что? Разве я не похож на плюшевого мишку? – В глазах Теодора пляшут озорные искорки. Вопрос этот адресован лично мне. Сомневаюсь, что Теодор способен оставаться серьезным дольше тридцати секунд. – Итак?
Похож ли он на плюшевого мишку?
– Э-э-э…
На самом деле у меня сохранилась игрушка из моего далекого детства: плюшевый медвежонок по имени Тедди. Похоже, им обоим не привыкать к девичьим кроватям. Ясноглазые, очаровательные существа, созданные для того, чтобы их обнимали и по утрам находили в сбившихся простынях. Блеск в глазах Тедди становится ярче, он кусает губу, давясь от смеха. Я смахиваю с лица непослушную прядь, у меня пылают щеки.
Впрочем, я всегда могу положиться на Мелани. Она точно за словом в карман не полезет.
– Тедди звучит глупо. Ты уже слишком взрослый. А как насчет Тео?
Мелани ошибается. Я рассматриваю предложенную альтернативу и понимаю, что имя Тедди ему идеально подходит.
– Он с младенческих лет был моим медвежонком. – Слова Джерри явно вызывают у его взрослого сына желание провалиться сквозь землю. Наблюдать за этим – одно удовольствие. – И тем не менее вы совершенно правы. Он уже взрослый, и самое время вылезти из детских штанишек. Например, Тедди давно пора подстричься.
Мелани пишет в блокноте: «Медвежонок = малыш Тедди», и теперь уже я давлюсь от смеха.
– Но девушкам нравятся мои длинные волосы.
Если Тедди распустит волосы, мы с Мелани ослепнем от такой красоты, хотя меня раздражает, что он это знает. Почти рефлекторно он снова переводит на меня глаза, и я понимаю, что он хочет услышать мое мнение. Он со мной играет. Я все-таки Тедди? Я неотразим? Сердито пыхтя, я выпрямляюсь в кресле.
Джерри как ни в чем не бывало продолжает говорить:
– У меня так и не дошли руки до «Провиденса», после того как мы приобрели этот актив. Был занят другим проектом.
– Я только сейчас узнал о том, что папина корпорация купила это место, – поворачивается ко мне Тедди. – Я действительно был не в курсе.
Мелодраматическая ситуация, когда ты сидишь на мотоцикле, не желая звонить своему богатому отцу, у которого столько всего есть, говорит сама за себя. Я присматриваюсь к набитому рюкзаку Теодора.
Заметив, что мы с Мелани обеспокоенно переглядываемся, Джерри жизнерадостно произносит:
– Не волнуйтесь, мы еще не решили, что будем делать с этим объектом.
Значит, придется посылать Сильвии имейл именно с таким резюме? Пока никаких бульдозеров?
– Ладно, это чудесно, – шепчу я.
По идее, я должна отстаивать интересы «Провиденса», но даже не способна повысить голос.
– А почему бы не оставить все как есть? – вздыхает Тедди. – Это место кажется мне просто замечательным.
– Жизнь – это перемены, – произносит Джерри и, похоже, не в первый раз. – Если бы я хотел сидеть в офисе, чтобы только покупать и продавать, то непременно так и сделал бы. Но мне нравится выезжать в поле, быть на объекте. – При этих словах он с размаху стучит по столу кулаком. – Разговаривать с людьми и все менять. Дарить старым вещам новую жизнь. Заботиться о чем-то. И тебе не мешало бы попробовать.
У Тедди вспыхивают глаза. Он стискивает зубы:
– Ты прекрасно знаешь, что я тоже кое о чем забочусь.
– О да, конечно. Твой последний заскок, – начинает Джерри, но сердитый взгляд сына нарушает ход его мыслей.
Что плохо для меня. Я даже подаюсь вперед, горя желанием узнать, что могло в данный конкретный момент довести Тедди до белого каления.
Я старательно перевожу разговор в другое русло:
– Мистер Прескотт, я слежу за вашими приобретениями.
Он явно удивлен:
– Да неужели? Пожалуйста, называйте меня просто Джерри.
Тедди на заднем плане облегченно выдыхает и молча благодарит меня взглядом.