гда не были столь прекрасны.
Затем Карамон, преисполненный гордости, словно самолично раскрасил каждый листок, вел шутников к стойке бара и ставил им бесплатную выпивку.
Это тоже повторялось из года в год.
Гостиница «Последний Приют» была переполнена в ту осень. Карамон объяснял необычное количество постояльцев красотой тех же листьев. Действительно, в эти относительно мирные дни многие приходили в долину, в том числе и полюбоваться на удивительные деревья, что росли только здесь и нигде больше на всем Кринне (несмотря на различные утверждения других городов, которые здесь не будут упомянуты).
Но даже Карамон был вынужден соглашаться с практичными доводами Тики — предстоящий Конклав Магов вызывал больше интереса, чем самые красивые листья.
Ибо Конклав Магов Кринна собирался крайне редко, только когда главы трех Лож — Белых, Черных и Красных Мантий — решали, что настала пора созвать всех, от недавних послушников до самых опытных магов, для обсуждения тайных дел.
Маги всего Ансалона отправлялись в Вайретскую Башню, чтобы принять участие в Конклаве. Были приглашены и существа, известные как народ Серой Драгоценности, они не пользовались чистой магией, но применяли различные чародейские предметы и артефакты. Несколько представителей расы гномов стали почетными гостями — целая группа прибыла на Конклав, нагруженная всевозможными чертежами и проектами, надеясь убедить магов допустить их. Многочисленные кендеры хотели заявиться, но были вежливо, хотя и непреклонно остановлены еще у границ.
«Последний Приют» была последней удобной гостиницей по дороге до самого Вайретского Леса, где высится Башня Высшего Волшебства, древняя цитадель магии на континенте.
— Они все едут любоваться цветом листьев, — говорил Карамон жене. — Большинство из этих чародеев могли бы в один миг перенестись прямиком к Башне, безо всяких промежуточных остановок.
Тика лишь смеялась и пожимала плечами, соглашаясь: мол, да, дело именно в них. Этих слов было достаточно, чтобы Карамон провел остаток дня в прекрасном расположении духа. Никто из них не упомянул о Рейстлине, близнеце Карамона. А ведь каждый маг, останавливающийся у них, спешил выразить силачу свое уважение и восхищение его братом.
Маг огромной силы и намного больших амбиций, Рейстлин обратился к Злу и едва не разрушил мир. Но в конечном итоге искупил вину ценой собственной жизни более двадцати лет назад. Одну из маленьких комнат в гостинице теперь считали комнатой Рейстлина, она была заполнена различными безделушками (некоторые из них были магическими), призванными увековечить память о маге (кендерам было запрещено находиться даже рядом с ней).
До Конклава оставалось всего три дня, и нынешней ночью, впервые за последнюю неделю, гостиница оказалась пуста. Маги поспешили уехать, поскольку Вайретский Лес — хитрое место: не ты находишь его, а он тебя. Даже самые опытные из заклинателей знали: они могут потратить не меньше целого дня на поиски, пока Лес не соизволит появиться сам.
Потому магов уже не было, а завсегдатаи еще не успели появиться. Жители Утехи и соседних селений частенько останавливались в «Последнем Приюте» ради коронного блюда — картофеля со специями и кружечки-другой эля. Но при появлении такого количества различных магов все они поспешили убраться. Сейчас к использующим магию на Ансалоне относились довольно дружелюбно (в отличие от прежних времен преследования и ненависти), но даже служащих добру Белым Мантиям особо не доверяли.
В первый раз Конклав провели через несколько лет после окончания Войны Копья, Карамон как раз открыл свою гостиницу для магов (многие заведения отказывались обслуживать их) — после чего случились некоторые неприятности. Завсегдатаи начали громко выражать возмущение подобным соседством, один уже выпил достаточно, чтобы начать издеваться над молодым магом в красной мантии. В тот раз жители Утехи могли наблюдать редчайшее зрелище — как Карамон впал в ярость. Об этом потом часто вспоминали за столами, но всегда в отсутствие великана. Друзья утащили дебошира на руках, когда смогли наконец освободить его голову из расщепленной толстой ветки.
После этого случая завсегдатаи во время проведения Конклава предпочитали убираться в другие заведения, а Карамон спокойно обслуживал заезжих магов. По окончании совета горожане потихоньку возвращались в «Последний Приют», и жизнь текла по-старому.
— Но сегодня ночью, — проговорил Карамон, с восхищением поглядывая на жену, — мы отправимся спать пораньше...
Они были женаты уже почти двадцать два года, но Карамон все еще был твердо убежден, что его Тика самая красивая женщина Кринна. У них было пятеро детей, три мальчика: Танин, двадцати лет, Стурм, которому едва исполнилось девятнадцать, шестнадцатилетний Палин, и две маленькие девочки: Лаура и Дезра, пяти и четырех лет. Двое старших страстно желали стать рыцарями, постоянно пребывая в поисках приключений, и почти не появлялись дома, а Палин старательно изучал магию («Это временно, — говорил Карамон, — парнишка скоро возьмется за ум»).
Что касается младших дочек... об этом в другой истории...
— Было бы хорошо, — повторил Карамон, — пораньше забраться в постель — для разнообразия.
Энергично подметавшая пол Тика поджала губы, чтобы не рассмеяться, и, вздохнув, сказала:
— Да уж, слава Богам. Я так устала, боюсь заснуть раньше, чем моя голова коснется подушки.
Карамон встревоженно посмотрел на жену и перестал вытирать кружки.
— Надеюсь, ты не так уж сильно утомлена, дорогая? Палин в школе, старшие навещают Золотую Луну и Речного Ветра, девчонки давно заснули, и, кроме нас, тут никого нет... Я подумал, мы могли бы... ну... у нас будет немного времени... поболтать...
Тика быстро отвернулась, пряча улыбку.
— Как тут не устать, — делано тяжело вздохнула она, — мне надо еще перестелить кровати, попробовать стряпню нового повара и проверить счета...
Плечи Карамона поникли.
— Ладно, тогда хорошо... — пробормотал он. — Иди скорей спать, а я тут за тебя все закончу...
Тика отбросила прочь метлу и, смеясь, обняла Карамона насколько смогла — объемы мужа за последние годы сильно увеличились.
— Ты большой тупоголовый пенек! — нежно воскликнула она. — Я просто дразнила тебя! Конечно, мы отправимся спать и «поговорим», уж ты никогда не забываешь о том, какие «разговоры» должны вестись между мальчиками и девочками. Пошли! — Она игриво потащила мужа в обеденный зал. — Погаси огни и запри дверь, работа подождет и до утра.
Карамон, ухмыляясь, захлопнул дверь и уже протянул руку к задвижке, когда снаружи послышался тихий стук.
— Проклятие! — нахмурилась Тика, торопливо задув свечу, которую держала в руке. — Кто это еще на ночь глядя? Притворись, что ничего не слышал, возможно, они уйдут...
— Не знаю... — Мягкосердечный Карамон засомневался. — Сегодня к вечеру подморозило...
— Карамон! — сердито бросила Тика. — Есть и другие гостиницы...
Новый стук в дверь, на этот раз более сильный, прервал ее.
— Хозяин? Сожалею, что так поздно, но мне отчаянно необходим ночлег, — послышался мелодичный голос.
— Это женщина, — произнес Карамон, и Тика поняла, что решение уже принято. Отказать любому мужчине или послать того в другую гостиницу муж мог, но прогнать женщину, путешествующую по ночам... Никогда.
— И что эта особа делает ночью одна? Держу пари, это не к добру, — сказала она.
— Тика, — начал Карамон умильным тоном, каким говорил всегда, когда надо было умаслить жену, — откуда ты знаешь? Может, бедняга пошла навестить больного родственника, а темнота застала ее по дороге, или...
Тика вновь запалила свечу.
— Ладно. Открывай.
— Иду! Иду! — заревел великан, бросаясь к двери. Потом встревоженно оглянулся на жену: — Надо бы разжечь огонь на кухне, она, может быть, голодна.
— Тогда удовлетворится холодным мясом и сыром, — отрезала Тика, с грохотом ставя подсвечник на стол. Хоть время и смягчило огненный цвет ее волос, но оно ничего не смогло поделать с характером, и Карамон немедленно отбросил мысль о горячей пище для незнакомки.
— Вероятно, она слишком устала, — сказал он, надеясь смягчить жену, — пойдет сразу наверх — спать...
— Хм! — фыркнула Тика, подбоченясь.— Ты собираешься открыть дверь или позволишь ей там замерзнуть?
Муж немедленно развернулся и широко распахнул створку. На пороге стояла женщина, при виде которой даже у добросердечного Карамона возникли мысли о правильности своего поступка. Гостья была закутана в толстый плащ, носила тяжелый шлем и особые кожаные перчатки — выдававшие в ней всадника на драконе. Само по себе ничего необычного в этом не было — последнее время в Утехе побывало множество таких людей.
Но шлем и плащ были темно-синими с черными узорами. Всполохи света от камина переливались на кожаных штанах и черных сапогах.
Всадница на синем драконе!
Такая персона не появлялась в Утехе с самых дней войны. Появись она в открытую днем, ее просто закидали бы камнями или, в лучшем случае, арестовали и бросили за решетку. Даже спустя двадцать пять лет после окончания сражений жители Утехи вспоминали синих драконов, сжигавших родной город и убивших тогда многих защитников. А ветераны, такие как Тика и Карамон, с особой ненавистью вспоминали драконов и их всадников, преданно служивших Королеве Тьмы.
Глаза из прорези шлема смотрели твердо и спокойно.
— Найдется комната на ночь? Я приехала издалека и нуждаюсь в крыше над головой. — Голос прозвучал устало... но немного нервно. Странница старалась держаться в тени и несколько раз бросила косой взгляд через плечо, посматривая на небо.
Карамон в нерешительности посмотрел на жену — Тика прекрасно разбиралась в характерах людей, что неудивительно при ее опыте владелицы гостиницы. Она быстро кивнула, и Карамон подвинулся в сторону, позволяя гостье войти. Всадница последний раз оглянулась и шагнула вперед, стараясь держаться подальше от яркого света.
Карамон тоже высунулся и посмотрел вверх, прежде чем закрыть за ней дверь. Красная и белая луны ярко светили в небе, удивительно сблизившись, хотя и не так, как будет через несколько дней. Черная луна была где-то рядом, но ее могли видеть лишь слуги Темной Королевы. Луны покровительствовали трем силам магии: доброй, злой и балансу между ними.