— Карамон Маджере, я думаю? — Незнакомец быстро подошел к воину, неловко вскочившему на ноги. Сила его рукопожатия заставила Карамона удивленно вытаращить глаза и вызвала легкую усмешку незнакомца. — Данбар Первый Помощник с Северного Эргота, Глава Белых Мантий.
Карамон изумленно разинул рот:
— Маг?
Данбар привычно расхохотался.
— Твои сыновья отреагировали точь-в-точь как ты! Да, мы с ними уже познакомились, боюсь, в ущерб моему присутствию тут. Прекрасные парни! Старшие сражались вместе с рыцарями против минотавров у Каламана! Потому я немного задержался. — Он, извиняясь, глянул на Юстариуса. — Мое поврежденное судно бросило якорь в Палантасе, мы получили пробоины в боях с теми же пиратами.
Карамон еще более удивленно посмотрел на него.
— Я — морской маг, — пояснил Данбар, смеясь. — Боги, до чего же сыновья на тебя похожи!
Он вновь пожал руку пожилому воину.
Карамон облегченно улыбнулся — теперь все обязательно будет в порядке, особенно после того, как маги узнали историю про Рейстлина. Сейчас он заберет мальчишек, и они отправятся домой... Внезапно силач заметил, что Данбар пристально смотрит на него, словно читает мысли. Лицо мага стало совершенно серьезным, он повернулся и прошелся по зале цепкими, короткими шагами, словно под ним была ненадежная, кренящаяся палуба. Затем резко повернул и уселся по правую руку от Юстариуса.
— Что ж...— Карамон вновь покрутил меч, с надеждой посматривая в лица архимагов. Они смотрели на него с одинаково странным торжественным выражением. Силач ощутил прилив уверенности. — Думаю, мы все решили... Я рассказал вам о Рейстлине...
— Да, — Данбар кивнул, — многие вещи мы услыхали в первый раз.
Морской маг вновь бросил испытующий взгляд на Палина.
— Поэтому, — вновь прокашлялся Карамон, — пора нам в путь... Главы Лож выглядели по-разному: Юстариус — смущенным, Данбар — грустным, Даламар — строгим, — но все молчали. Воин неспешно поднялся и махнул рукой сыновьям, когда Даламар не выдержал.
— Еще не время уходить, — бросил темный эльф. — Надо обсудить несколько вопросов.
— Тогда говори, не тяни! — сердито крикнул Карамон, вновь поворачиваясь к магам.
— И скажу, раз остальные не могут. — Даламар брезгливо посмотрел на коллег.— Может, все и забыли, с чем столкнулись двадцать пять лет назад, но не я.— Эльф машинально провел рукой по порванной мантии и криво усмехнулся.— Никогда мне этого не забыть... Ибо мне не застят глаза никакие видения. Сядь, Карамон, сядь и услышь правду, которую так бояться произнести эти двое...
— Я не боюсь, Даламар, — хмыкнул Юстариус. — Однако история Карамона имеет прямое отношение к нашему делу.
Эльф замер на несколько секунд, а потом, уступая превосходству архимага, откинулся назад в кресле, демонстративно закутавшись в мантию.
Карамон непонимающе смотрел на магов. Позади раздался звон брони — старшие сыновья возбужденно передвинулись к нему за спину. Силач уже собрался развернуться на каблуках и выйти вон, чтобы никогда больше не появляться в этой проклятой Башне. Сколько боли и горя случилось здесь, во имя Богов, пусть они только попытаются остановить его! Карамон положил руку на рукоять меча и начал медленно отступать к выходу. Старшие сыновья бряцающими тенями следовали рядом.
Один Палин остался стоять; на его лице замерло удивительно знакомое выражение. Хотя «знакомое» — слабо сказано, Карамон почти услышал шепот Рейстлина: «Уходи, дорогой брат, если хочешь с мучениями погибнуть в Вайретском Лесу, ведь меня-то с тобой не будет — я остаюсь». Нет. Его сын молчал. Медленно, с болью в сердце, пожилой воин вернулся и опустился в кресло.
— Говорите, не медлите, — повторил он.
— Больше тридцати пяти лет назад Рейстлин Маджере пришел в Башню, чтобы пройти Испытание, — начал Юстариус. — Однако в Испытание неожиданно вмешались некие силы...
— Я знаю, что с того! — прорычал Карамон.
— Ты знаешь, — ответил Юстариус, глядя на Палина. — Но ты — это не все. А они если и знают, то не полную историю, а лишь часть... Испытание оказалось для Рейстлина очень тяжелым, как и для всех нас, не правда ли?
Даламар промолчал, но его лицо посерело, а глаза наполнились мраком. С лица Данбара исчезли малейшие проблески веселья, морской маг почти незаметно кивнул Палину.
— Безусловно, — Юстариус потянулся и растер ногу, словно вдруг начавшую причинять ему боль, — Испытание сложно, но не невозможно. Пар-Салиан и остальные главы не разрешили бы Рейстлину отправиться на верную смерть, значит, они были в нем уверены. И он прошел бы Испытание, уверяю тебя, Карамон! Мы там были, и ни у кого не возникло даже тени сомнения в счастливом исходе. Твой близнец обладал необходимыми силой и опытом для победы. Но... он выбрал легкий, гарантированный путь — принял помощь от самого злобного мага в истории Кринна, от Фистандантилуса! Фистандантилуса... — повторил Юстариус, пожирая глазами Палина. — Его магия дала сбой только один раз, и он погиб на горе Корона Черепа... Но этот чародей был способен обмануть саму смерть — его дух скрылся в другом плане бытия, поджидая подходящее тело для нового воплощения. И дождался его...
Карамон сидел неподвижно, сжав челюсти, когда ощутил на своем плече руку, — это Палин подошел поддержать его. Наклонившись к уху отца, юноша прошептал:
— Давай уйдем, папа. Мне очень жаль, я был неправ, когда уговорил тебя приехать. Мы не обязаны слушать...
— Увы, юный маг, — вздохнул Юстариус, — боюсь, тебе придется выслушать. Ты обязан знать правду!
Палин вскинулся, стремительно краснея, но Карамон успокаивающе похлопал его по руке и встал.
— Мы знаем правду, — пророкотал он. — Тот злой маг забрал душу моего брата, а вы позволили ему остаться безнаказанным!
— Нет! — Юстариус сжал кулаки, его седые брови сердито сдвинулись. — Рейстлин совершил осознанный выбор, он отвернулся от Света и пошел во Тьму. Фистандантилус дал ему часть силы для завершения Испытания, в обмен Рейстлин передал ему часть жизненной энергии, пошедшей на поддержание неупокоенного духа! Именно это разрушило его тело, а вовсе не Испытание! Мне об этом сказал сам Рейстлин, он пошел на эту жертву ради магии! Теперь ты должен услышать об этом, Карамон!
— Хватит! — Воин, хмурясь, покачал головой. — Это была ошибка Пар-Салиана. Неважно, сколько зла принес в мир мой брат, но именно вы, маги, вымостили ему дорогу во Тьму, по которой он шел.
Карамон жестом приказал сыновьям следовать за собой и подошел к тому месту, где, как он надеялся, в этой странной зале должен находиться выход.
— Стой, Карамон! — Юстариус неуклюже вскочил. Больная нога заставила его пошатнуться, но голос старого архимага эхом разнесся по палате. — Слушай и запоминай, Маджере! Ты можешь отсюда уйти, но после горько пожалеешь!
Карамон медленно повернул голову.
— Это угроза? — спросил он через плечо.
— Нет. По крайней мере, она исходит не от нас, — ответил чародей. — Подумай, Карамон, как ты не видишь опасности? То, что случилось однажды, может произойти снова!
— Не понимаю, — набычился пожилой воин.
Как змея, поднимающаяся из травы для атаки, Даламар соскользнул с кресла.
— Все ты понимаешь, — тихо прошипел он. — И не проси все разжевывать — это выше наших возможностей. Но — а мы знаем это по некоторым знамениям и сообщениям от наших слуг в других планах бытия — мы полагаем, что Рейстлин сохранил свою сущность по примеру Фистандантилуса. И он ищет путь назад, в наш мир, но для этого ему нужна новая оболочка. А ты, его дражайший брат-близнец, уже заботливо вырастил подходящее молодое, сильное тело, да еще и обучил магии!
Слова Даламара вонзились в душу Карамона, как отравленные клыки.
— Твой сын...
Глава четвертая
Юстариус вновь расслабленно сидел в своем громадном каменном кресле. Спрятав руки в широкие рукава красной мантии, он беседовал с Карамоном, не отрывая взгляда от юного мага в белом, стоявшего поодаль.
— Как видишь, теперь мы не можем позволить твоему сыну и племяннику Рейстлина продолжить изучать магию и пройти Испытание. До тех пор, пока не сумеем воспрепятствовать дяде использовать Палина для возвращения.
— Особенно, — прибавил Данбар, — пока не будет установлена окончательная привязанность молодого человека к одной из Лож.
— Что ты хочешь сказать? — удивился Карамон. — Он слишком юн для Испытания, но всегда носил белые цвета.
— Я ношу белое, потому что ты с мамой выбрал его, — ровно сказал Палин, глядя прямо перед собой.
В зале воцарилась тишина.
— Ну перестань, папа, ты же знаешь, если бы я выбрал другой цвет, ты даже не подумал бы разрешить мне изучать магию. Никакие уговоры не помогли бы!
— Юноша должен объявить пристрастие, которое лежит в глубине его сердца. Только тогда он сможет использовать истинную власть магии. А сделать это возможно только во время прохождения Испытания, — мягко сказал Данбар.
— Испытание! Опять все разговоры о нем! А я говорю, он даже не решил еще точно, будет ли заниматься магией! Если хотите знать мое мнение... — Карамон остановился на полуслове, уловив взгляд, которым его прожигал Палин. Глаза сына горели, губы сжались в тоненькую ниточку. — Ладно, не принимай все так близко... — пробормотал силач, переведя дыхание.
Позади послышались скрежет меча Танина и тихое покашливание Стурма. А со стороны магов, воин чувствовал, плывет циничная улыбка Даламара. Если бы их оставили одних! Тогда он имел бы возможность объяснить... Карамон вздохнул — видимо, это следовало сделать раньше. Но он продолжал надеяться. Повернувшись спиной к магам, силач посмотрел на сына:
— Палин, а какой цвет ты бы выбрал? — Именно сейчас он ощутил, насколько запоздал разговор. — Ты добрый, сынок, любишь помогать другим... Мне казалось, белый цвет очевиден.
— Не знаю, понравится ли мне помогать другим! — теряя контроль над собой, закричал Палин. — Ты сам придумал эту роль, посчитав ее удачной! Но не подумал, что я не так силен в магии, как мой дядя в этом возрасте. А он посвятил ей жизнь и никому не позволял вмешиваться в занятия! Мне всегда казалось, магия на первом месте, а мир на втором...