— Куда мы сейчас и вернемся, — раздался голос позади них, — если вы окажете любезность разделить со мной завтрак.
— Единственное место, куда мы сейчас пойдем, — упрямо произнес Карамон, поворачиваясь к материализовавшемуся Даламару, — это домой. И никакой магии! — Он свирепо посмотрел на темного эльфа. — Если понадобится, мы отправимся пешком. Ни мой сын, ни я никогда не вернемся снова ни в одну из этих проклятых Башен...
Даламар, не глядя на силача, подошел к Палину, который тихо стоял рядом с отцом, опустив глаза, как подобает ученику перед магом высокого ранга.
Даламар обнял юношу за плечи.
— Quithain, Magus, — сказал он с улыбкой, поцеловав Палина в щеку по эльфийскому обычаю.
Палин смотрел на темного эльфа в смятении, не понимая смысла произнесенной фразы. Он говорил немного по-эльфийски благодаря другу отца Танису. Но после всего, что случилось, все слова вылетели из памяти. Он судорожно вспоминал, пока Даламар, усмехаясь, смотрел на него.
— «Quithain»... — повторил Палин, — означает... «поздравления». «Поздравления, маг...»
Задохнувшись, он посмотрел на Даламара.
— Что это значит? — свирепо спросил силач у эльфа. — Не понимаю...
— Теперь он один из нас, Карамон, — тихо произнес Даламар, взяв Палина за руку и торжественно проведя мимо отца. — Он прошел Испытание. Прости, Карамон, что заставили тебя вновь пережить все это.
Карамон сидел напротив эльфа за резным столом в роскошно обставленном кабинете. На лице его все еще отражались беспокойство, страх и гнев.
— Но нам всем было понятно, что ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помешать сыну пройти Испытание.
— Ты смеешь меня винить? — хрипло спросил силач.
Вскочив, он подошел к большому окну и стал смотреть на укрытую плотной тенью Шойканову Рощу внизу.
— Нет, — сказал Даламар, — мы не виним тебя в этом, потому и придумали способ, чтобы обмануть.
Гневно нахмурившись, Карамон повернулся, указывая пальцем на Даламара:
— Ты не имел права! Он слишком молод! Он мог умереть!
— Да,— тихо сказал Даламар.— Но это цена, которую платим все мы. Твои старшие сыновья, когда отправляются в битву, тоже идут на риск.
— Нельзя сравнивать. — Карамон отвернулся, потемнев лицом.
Палин сидел в кресле с бокалом вина, которое так до сих пор и не пригубил. Он изумленно осматривался, словно все еще не верил в происшедшее.
— Из-за Рейстлина? — улыбнулся Даламар. — Палин действительно одарен, Карамон, так же как и его дядя. Для него, как и для Рейстлина, возможен лишь один выбор — магия. Но в Палине сильна любовь к семье. Он сделал выбор, который разбил бы его сердце.
Силач склонил голову. Палин, услышав горестный вздох отца, отставил бокал и подошел к отцу.
— Даламар прав, — сказал Карамон хрипло. — Я хотел, чтобы тебе было хорошо, и я боялся... боялся потерять тебя из-за магии, как потерял его... Прости, Палин.
В ответ юноша обнял его, ощутив, как отец обхватил его могучими руками.
— Итак, ты прошел Испытание! Я горжусь тобой, сын! Так горжусь...
— Спасибо, отец! Мне нечего тебе прощать, и наконец, я понимаю тебя...
Последние слова заглушили крепкие отцовские объятия.
Затем Карамон вернулся к окну и, вновь нахмурившись, принялся разглядывать Шойканову Рощу.
Палин, повернувшись к Даламару, изумленно смотрел на темного эльфа.
— Испытание, — произнес он неуверенно, — кажется настолько реальным! Однако я здесь... Рейстлин меня не убил...
— Рейстлин! — Карамон побледнел, с тревогой оглядевшись.
— Успокойся, друг мой, — сказал Даламар, поднимая тонкую руку. — Палин, Испытание различно для каждого, кто его проходит. Для одних оно очень реально и может иметь ощутимые катастрофические последствия. Твой дядя, например, едва выжил после встречи с одним из моих сородичей. Юстариуса Испытание оставило хромым. Но для других оно проходит только в их сознании. — Лицо темного эльфа напряглось, голос задрожал от воспоминания о боли. — И это иногда может подействовать хуже, чем другие Испытания...
— Итак, все это была лишь иллюзия и я не оказывался в Бездне? Моего дяди в действительности там не было?
— Да, Палин, — подтвердил Даламар, успокаиваясь. — Рейстлин мертв. У нас не было причин думать иначе, несмотря на то что мы вам сказали. Мы не знаем, конечно, наверняка, но полагаем, что видение, которое описал твой отец, истинно и послано Паладайном, чтобы облегчить его горе. Когда мы сказали, что у нас есть сведения о том, что Рейстлин жив, это было частью ловушки, чтобы привести вас сюда. Не было никаких сведений. Если Рейстлин сегодня и жив, то только в наших легендах...
— И в нашей памяти, — прошептал Карамон у окна.
— Но он казался таким реальным! — запротестовал Палин. — Я чувствовал мягкий бархат в своих пальцах, жгучее прикосновение руки, прохладную гладкость древка посоха Магиуса, помнил взгляд глаз со зрачками в форме песочных часов, ощущал запах розовых лепестков, пряностей, крови...
— Я знаю, — сказал Даламар, вздохнув. — Но это была иллюзия. Хранитель по-прежнему стоит перед запечатанным порталом. И так будет вечно. Ты никогда не входил даже в лабораторию, не то что в Бездну.
— Но я же видел, как он вошел, — возразил Карамон.
— Это часть иллюзии. Я один знал, что это так, поскольку сам ее и создал. Все было устроено очень реалистично, Палин. Ты никогда не забудешь об этом. Испытание не только судит об уровне твоего магического искусства, но и, что более важно, объясняет тебе что-то о самом себе. Ты должен был узнать две вещи — правду о дяде и правду о себе.
«Знай правду о себе...» — эхом отозвался в сознании Палина голос Рейстлина.
— Теперь я знаю, к чему предрасположен, — произнес юноша, разглаживая складки белой мантии. — Как сказал морской маг, я буду служить Кринну, тем самым служа себе.
Даламар улыбнулся, поднимаясь с кресла.
— Теперь, я знаю, ты жаждешь вернуться домой, юный маг. Я больше не задерживаю вас. Я почти сожалею, что ты не сделал другой выбор, Палин, — сказал темный эльф, пожав плечами. — Я был бы рад иметь тебя в учениках, но теперь ты станешь достойным противником. Для меня было честью содействовать твоему успеху. — Даламар протянул руку.
— Спасибо, — сказал Палин, вспыхнув, и благодарно сжал руку Даламара. — Спасибо... за все.
Карамон отошел от оконного проема и тоже пожал руку эльфа, почти утонувшую в могучей ладони богатыря.
— Думаю, я позволю тебе воспользоваться... твоей магией... чтобы отправить нас в Утеху. Тика, должно быть, заболела от переживаний...
— Отлично, — сказал Даламар, обменявшись улыбкой с юным магом. — Встаньте ближе друг к другу. Прощай, Палин, увидимся в Вайретской Башне.
Но тут раздался мягкий стук в дверь.
— Что еще? — недовольно крикнул Даламар.— Я же ясно сказал, чтобы нас не беспокоили!
Дверь открылась сама — во тьме сияли два белых глаза.
— Прости, Повелитель, — сказал призрак. — Но мне велели передать молодому магу прощальный подарок.
— Кто мог велеть тебе что-либо? — Глаза Даламара сверкнули. — Юстариус? Неужели он посмел вступить в Башню без моего позволения...
— Нет, Повелитель, — возразил призрак, вплывая в комнату. Холодный взгляд остановился на Палине. Хранитель медленно приблизился к нему, протягивая бесплотную руку.
Карамон быстро встал между ним и сыном.
— Нет, отец, — твердо сказал юноша. — Отойди, он не причинит вреда. Что у тебя для меня?
В ответ лишенная плоти рука начертила таинственный символ в воздухе — и в ней возник посох Магиуса.
Карамон изумленно отступил назад. Даламар холодно смотрел на Хранителя.
— Ты пренебрег своими обязанностями! — В голосе эльфа звучал гнев.— Клянусь именем нашей Темной Королевы, я пошлю тебя за это на вечные муки в Бездну!
— Я не пренебрег обязанностями, — ответил Хранитель, его глухой голос напомнил Палину о плане бытия, который он посетил, то есть о реалистичной иллюзии. — Дверь лаборатории по-прежнему закрыта. Ключ все еще здесь, как ты можешь видеть. — Страж показал серебряный ключ на призрачной ладони. — Ничто не изменилось. Ни одно живое существо не вошло внутрь.
— Тогда кто... — начал Даламар свирепо. Внезапно его голос оборвался, лицо стремительно побледнело. — Ни одно живое существо...
Потрясенный эльф бессильно упал в кресло, глядя на посох широко раскрытыми глазами.
— Это твое, Палин, как и было обещано, — сказал призрак, передавая посох юному магу.
Палин взял его дрожащей рукой — кристалл немедленно вспыхнул ярким огнем, излучающим холодное серебристое сияние.
— Подарок от истинного Хозяина Башни, — добавил Хранитель ледяным тоном, — а в месте с ним — и благословение.
Белые глаза почтительно притухли и вылетели в коридор.
Держа посох в руке, Палин вопросительно посмотрел на отца.
Карамон улыбнулся сквозь слезы.
— Отправляемся домой, — мягко сказал он, положив руку на плечо сына.
III
Мифолог важный станет утверждать,
Что в путь всегда идет лишь сила духа,
А тело остается мирно дома.
Нелепое, смешное заблужденье!
А повороты пыльных большаков?
А как насчет колдобин и оврагов?
Поломанных мостов? Засады троллей?
Гостиниц захудалых с их клопами
И взвинченной ценою за ночлег?
Разбитых указателей? Бродяг
Бездельных, оттого опасных?
Ты на пути, где сказка оживает,
Реальностью становится, — реальней
Что может быть мозолей или ран?
Здесь каждый шаг богат на приключенья,
Здесь все не то, чем кажется; вопросы,
Как следует подумав, задавай,
На каждом перекрестке выбор делай,
Поскольку от того, куда свернешь,
Зависит не концовка иль развязка,
А жизнь твоя — без преувеличенья.
Что, мрачная история? Зато
Реальней некуда. Доска гнилая треснет
Заброшенного дряхлого моста,