— Конечно, буду, — восторженно пообещал Маркус, — и... и, возможно, изучу магию...
Пожав плечами, Йенна кивнула. Все ее помощники рано или поздно заявляли подобное, но дальше слов дело не шло. И сейчас, чародейка была уверена в этом, будет так же. Она никогда не нанимала никого, имевшего хоть малейшую склонность к магии, — ее товары могли оказаться слишком сильным искушением для начинающего мага.
Кроме того, ей нужны были мускулы, а не мозги.
Только те, кто носили мантии разных цветов, да несколько торговцев артефактами допускались в лавку Йенны. Над дверями красовались три луны: серебристая, красная и черная. Луны были символами тех, кто использовал магические силы, и всего несколько лавок на Ансалоне, которые торговали чародейским припасом, были отмечены этими знаками.
Большинство жителей Палантаса избегали лавки Йенны, многие даже переходили улицу, чтобы обойти ее стороной, но обязательно находились любопытные, или подвыпившие, или поспорившие с приятелями, которые пытались войти в лавку.
И конечно, кендеры. Не было ни одного дня, чтобы помощник Йенны не вытаскивал за шиворот или не выгонял взашей охочих до сувениров кендеров. Любой маг Ансалона знал печальную историю лавки магических ингредиентов в Устричном. Она исчезла при самых таинственных обстоятельствах и никогда больше не появлялась. Перепуганные очевидцы рассказывали, что видели кендера, входившего в лавку за мгновение до того, как здание стало полупрозрачным, а потом и вовсе растворилось в воздухе.
Маркус уныло отправился топить свою безответную любовь в эле. Торговец тканями, хозяин соседней лавки, запер дверь и, направляясь домой мимо Йенны, с уважением поклонился ей. Вначале он был не очень-то доволен таким соседством, но по мере того, как число покупателей, особенно белой, черной и красной ткани, возрастало, его недовольство также пропорционально уменьшалось.
Йенна пожелала ему доброго вечера, зашла внутрь и, заперев дверь, произнесла охранное заклинание. Она жила прямо над лавкой, так что лично могла охранять свои товары ночью. Бросив последний взгляд вокруг, чародейка уже поднималась по лестнице, когда стук в дверь остановил ее на полпути.
— Домой, Маркус! — раздраженно крикнула Йенна.
Три ночи назад он вернулся петь любовные баллады под ее окнами. Ситуация получилась весьма пикантной.
Стук повторился, на этот раз более настойчиво.
Йенна вздохнула. Она устала и проголодалась, а сейчас было бы неплохо выпить чашечку чаю. Все же пришлось отправиться вниз: хозяева лавок Трех Лун должны были впускать магов внутрь, независимо от времени суток.
Йенна открыла смотровое окошко в двери и выглянула наружу, предполагая увидеть мага Ложи Красных Мантий, виновато извиняющегося за беспокойство и спрашивающего, нет ли у нее запасов паутины. Или Ложи Черный Мантий — властно требующего помет летучей мыши. Поэтому она была удивлена и рассержена, увидев двоих мужчин в черных плащах, лица которых были скрыты низко надвинутыми капюшонами. Лучи заходящего солнца поблескивали на ножнах мечей.
— Вы ошиблись лавкой, господа, — сказала Йенна на прекрасном эльфийском.
По их стройным ногам, дорогим, прекрасно стачанным кожаным сапогам и причудливо изукрашенным кожаным доспехам чародейка поняла, что перед ней эльфы, даже не видя лиц.
Она уже почти собралась задвинуть окошко, когда один из них медленно сказал на всеобщем:
— Если ты Йенна, дочь Юстариуса, Главы Конклава Магов, то мы не ошиблись.
— Допустим, я — Йенна,— надменно отозвалась чародейка, хотя теперь ее снедало любопытство. — Что вы от меня хотите? Если у вас есть магические предметы на продажу, — добавила она машинально, — пожалуйста, заходите утром.
Посетители переглянулись. Йенна видела, как мерцают миндалевидные глаза в тени капюшонов.
— Нам нужно поговорить с тобой,— промолвил один.
— Тогда говори, — сказала чародейка.
— С глазу на глаз, — добавил другой. Йенна пожала плечами:
— В это время улица пустынна. Я не хочу показаться невежливой, но владельцам лавок Трех Лун приходится заботиться о тех, кого они впускают. Это больше для вашей безопасности, чем для моей.
— Наше дело слишком серьезно, чтобы обсуждать его на улице. Поверь, госпожа, мне это нравится ничуть не больше, чем тебе. Даем слово, что ни к чему не притронемся!
— Вас послал мой отец? — решила поиграть с ними Йенна.
Если бы это было так, он бы непременно сначала предупредил ее. Но со времени их последней ссоры уже много месяцев она не слышала от него ни слова. Отец очень не одобрял ее возлюбленного.
— Нет, госпожа, — отозвался эльф, — мы пришли сами.
«Удивительно», — подумала Йенна.
Один из эльфов был из Квалинести, другой — из Сильванести, как она определила по разнице в их акцентах, возможно, никто другой в Соламнии не смог бы этого сделать. Но Йенна проводила много времени с эльфами, вернее, с одним эльфом.
Давным-давно эльфы были единой расой. Жестокие войны разделили их на два народа — Квалинести и Сильванести, — не питавших друг к другу никакой привязанности. Даже сейчас, когда Война Копья сблизила все остальные расы Ансалона, оба эльфийских народа, формально соединившись, на деле отдалились еще больше.
Подстрекаемая любопытством, Йенна отперла дверь и, отступив назад, впустила посетителей. Она ничуть не была испугана. Ведь это были эльфы — существа сдержанные, открытые и законопослушные до скрежета зубовного. К тому же на ее языке вертелось заклинание, которое мгновенно вышвырнет непрошеных гостей обратно на улицу, попытайся они сделать что-нибудь не то.
Оба эльфа остановились в самом центре лавки, плотно прижав к бокам руки, чтобы, не дай Боги, даже не дотронуться до витрин. Стоя рядом, они вместе с тем избегали малейшего прикосновения друг к другу. «Союзники, ставшие таковыми не по своей воле», — подумалось Йенне. Ей уже было нестерпимо любопытно.
— Уверяю вас, господа, в моих комнатах наверху беседовать будет гораздо удобнее, — сказала она с озорной улыбкой. — Я как раз собиралась заварить чай. Не согласитесь ли присоединиться?
Сильванестиец закрыл рот и нос платком, квалинестиец, пытаясь отвернуться, остался буквально с глазу на глаз с бутылью, в которой плавали глазные яблоки, и, отшатнувшись, зажмурился.
Йенна приглашающим жестом указала на лестницу.
— Мое жилье покажется вам достаточно удобным. И вполне обычным. Лаборатория находится внизу, в подвале, — добавила она для вящей убедительности.
Эльфы опять переглянулись, натянуто кивнули и начали подниматься вслед за хозяйкой. Увидев, что маленькая гостиная Йенны ничем не отличается от других гостиных — стол, стулья и мягкие кушетки, гости вздохнули с облегчением. Чародейка раздула огонь и заварила чай из смеси сухих листьев, привезенной из Квалинести.
Эльфы пили чай и жевали булочки исключительно из вежливости, Йенна поддерживала светскую беседу, зная, что представители этой расы никогда не говорят о важных делах за едой или питьем. Посетители делали подходящие замечания, но мысли их витали далеко отсюда, и разговор вскоре увял. Когда они сочли, что чаепитие можно прекратить, не оскорбив этим хозяйку, они отставили свои чашки в знак того, что готовы перейти к серьезным вопросам. Однако теперь они явно не знали, с чего начать.
Йенна могла помариновать их еще, а могла попытаться помочь. Но, поскольку немного позже она рассчитывала на гораздо более приятную компанию, от эльфов надо было побыстрее избавиться, и поэтому чародейка решила их поторопить.
— Ну, господа, вы пришли ко мне — магу Ложи Красных Мантий. Что вы хотите? Должна предупредить заранее, что я не выезжаю из города. Если вы ждете от меня магии, то эта магия будет твориться здесь, в пределах моей лаборатории. И я не готовлю приворотного зелья, если вы пришли именно за этим. Йенна прекрасно знала, что отнюдь не вопросы любви привели двух злейших врагов в ее магическую лавку под покровом тьмы. Но изобразить неведение никогда не помешает.
— Не будь смешной! — резко прервал ее квалинестиец. — Я... Я... — Он прикусил губу и, собравшись с мыслями, начал снова: — Это очень трудно для меня. Для нас. Нам необходимо поговорить с... кое с кем, не совсем обычным. И мы знаем, что ты — единственная, кто может нам помочь.
«Ах, — подумала Йенна, — очень хорошо. Но не так интересно». И она одарила гостей сладкой улыбкой.
— В самом деле? Кое-кто, кого я знаю? Даже не соображу, кто бы это мог быть. Вы, господа, выглядите высокородными — несомненно, все двери Ансалона откроются перед вами.
— Только не эти, — отрезал сильванестиец. — Не дверь, ведущая...— Его голос дрогнул.— Ведущая в Башню Высшего Волшебства.
— В темную Башню, в Башню, стоящую здесь, в Палантасе, — добавил квалинестиец. — Мы хотим поговорить с... с ее повелителем.
Йенна молча их рассматривала. Оба высокого происхождения, что было видно по их дорогой одежде, богато отделанным ножнам, прекрасным драгоценностям, украшающим пальцы и шеи. Оба немолоды, насколько вообще можно определить возраст эльфов.
Итак, высокорожденные, высокопоставленные давние враги и союзники на некоторое время желают побеседовать с худшим врагом, которого можно себе представить на Кринне, — Повелителем Башни Высшего Волшебства в Палантасе.
— Вы хотите поговорить с Даламаром, — спокойно уточнила Йенна.
— Да, госпожа. — Голос квалинестийца дрогнул, и, рассердившись на себя, эльф закашлялся.
Сильванестиец и вовсе лишился дара речи. На его лице застыло выражение непреклонности, губы искривились, рука крепко сжала эфес меча. Они оба ненавидели свою цель — это ясно.
Йенна закусила губу, чтобы не рассмеяться. Ничего удивительного, что эти эльфы так настаивали на приватной беседе. Даламар был их сородичем, эльфом из Сильванести, — эльфом, с позором высланным из родной страны. Он был тем, кого они называли «темный эльф», то есть отлученный от Света. Его преступлением было изучение злой магии и получение звания мага Ложи Черных Мантий. Эльфийское общество не могло потворствовать этому, и для посетителей Йенны даже смотреть на Даламара было отвратительно. А тем более разговаривать с ним.