Созерцание собственного отражения могло немного отвлечь меня.
Но из зазеркалья выглянуло чудовище. Оно имело нормальное человеческое лицо, округлое, симметричное, средних размеров нос и небольшой тонкий рот. Но глаза… Глаза были нечеловеческими. Не было ни белков, ни глубоких черных зрачков, только кроваво-красное пламя, насыщенное и яркое.
«Неужели это мое собственное отражение?»
От страха у меня подкашивались ноги, но я продолжал упорно смотреть в зеркало, боялся, что если отведу взгляд хотя бы на одно мгновение, то чудовище выберется наружу и проглотит меня целиком. И вскоре отражение изменилось.
Постепенно глазные яблоки очищались. Пламя, которое оказалось вовсе даже не пламенем, а каким-то красноватым газом, рассеивалось, словно туман холодным утром в горячих лучах восходящего солнца. Стали видны зрачки, радужка, белки с тонюсенькими прожилками капилляров.
«Неужели это галлюцинация?»
Я ущипнул себя. Сильно и больно. Так, чтобы на коже остался заметный белый след.
В тот же момент в дверь постучали. Тихо и осторожно. Очень неуверенно.
— Войдите, не заперто, — ответил я, не задумываясь.
Дверь медленно отворилась.
В комнату вошла Илина, бледная и напуганная. Замерла на пороге, нервно теребя пальцами край платья.
— Здравствуй, — сказал я.
— Здравствуй, — ответила она, пряча глаза. — Тебя долго не было. Ты в порядке?
— Вроде того.
— Я ждала, когда ты вернешься. Но мне страшно.
— Ты боишься меня, верно?
Она вздрогнула.
— Боишься, — я попытался усмехнуться. — Можешь не скрывать своего страха. Все нормально. Ведь если бы на твоем месте оказался я, отношение было бы точно таким же.
— Ты оборотень?
— Не знаю.
Я вздохнул и сел на кровать.
— Лучше поступим так: я расскажу тебе все, что знаю, и ты решишь, что обо мне думать. Сам я слишком запутался и не могу дать правильного ответа.
— Вчера, когда ты убежал, я не удержалась и последовала за тобой, — призналась она.
— Продолжай, — попросил я.
— Я потеряла тебя из виду. А потом услышала странные звуки и увидела, как ты вошел во двор дома. Дома, в котором жил… — она заплакала и не смогла дальше говорить.
— Ты вошла внутрь и увидела растерзанный труп. — Я продолжил за нее.
— Да. А потом услышала пронзительный вой, испугалась и убежала.
— У тебя еще есть сомнения? — Я повернул голову и попытался изобразить улыбку. Не вышло. — У меня провалы в памяти. Каждое утро я просыпаюсь в незнакомом месте и понятия не имею, как туда попал. И не знаю, что делал, пока был не в себе.
— Ты хочешь убить нас?
Я покачал головой.
— Нет. Я не желаю зла. Ни тебе, ни остальным жителям. И этой ночью я уйду из деревни. Раз уж моя болезнь так опасна, что мне нельзя находиться рядом с людьми.
Илина жалобно всхлипнула.
— Но есть кое-что. Это будет сложно понять, но я не убивал того мужчины. Когда я подошел, он уже был мертв. А на меня напал другой оборотень.
— Другой оборотень? — вскрикнула Илина. — Но разве такое возможно?
Я не знал, что добавить. Все, что можно, уже было сказано. У меня не было права успокаивать ее или приободрять. Я мог только предупредить. Повисла гнетущая тишина.
В этой тишине я услышал приглушенные голоса, доносившиеся с улицы. Рывком поднялся с кровати и подошел к окну. Через мутное стекло я разглядел колонну крестьян, движущихся по дороге, с высоко поднятыми факелами, острыми вилами, кривыми косами, заточенными палками и охотничьей сетью.
Все стало ясно.
— Нужно бежать — подумал я вслух.
Бежать. Позабыть обо всем. Обо всех. Я понимал, что крестьяне не поверят мне, сколько бы я ни клялся, что навсегда покину их, и уж тем более не поверят, что в деревне целых два оборотня. Они шли, чтобы просто убить меня. Раз и навсегда. Убьют и будут праздновать победу, пока другой оборотень не начнет свою кровавую жатву. Я должен был спасти хотя бы себя.
— Надо бежать, — твердо решил я. Опять же вслух.
— Бежать некуда, — тихо сказала Илина. — Они уже здесь.
Я вышел в коридор, и четыре ряда острых прутьев сомкнулись возле моего лица. Несколько крестьян с вилами не собирались отпускать опасного монстра. Меня вывели на улицу, где терпеливо ждал Римен и все остальные деревенские жители.
Меня поставили перед крыльцом, как приговоренного к расстрелу преступника. Разве что вместо автоматов или ружей, крестьяне держали в руках вилы, батога и косы. От угрожающего вида сельскохозяйственного инструмента мне стало плохо. Смерть обещала быть очень мучительной.
Крестьяне шептались, молились и ругались. Римен поднял факел над головой, и его лицо стало темным и мрачным. Разговоры прекратились.
— Как я и говорил, — сказал он. — Мое сердце чуяло связь между тобой и нашими бедами. Сначала я решил, что ты избавишь нас от напасти, но, увы, ты и есть наше самое большое горе. И хотя виной всему тяжелая болезнь, мы не можем оставить тебя в живых. Жаль, что так получилось, ты понравился мне, чужеземец.
Крестьяне поддержали старосту сухими возгласами: «Смерть чудовищу! Казним оборотня. Поделом ему».
Итак, я глядел в лицо смерти. А она ухмылялась улыбкой дряхлого старика.
Я смотрел на крестьян, и мне казалось, что они ликовали. Скрыто, опасливо, но ликовали. Чудовище стояло перед ними, уязвимое и беспомощное. Они получили власть над моей жизнью и были несказанно этому рады. Вот только победа их была мнимой. Ни один из них не знал, что существует иная угроза, настоящая, что моя смерть лишь только усугубит ситуацию.
И мне стало их жаль. Запутавшихся глупцов, совершающих великую ошибку.
Странно, конечно, было, что я все равно беспокоился об их безопасности. Потому как о своей собственной безопасности мне пора было забыть…
«А может, это своеобразная форма сумасшествия? Когда ты, будучи здоровым и сильным, смиряешься со смертью?»
Я должен был что-нибудь придумать. Должен был сделать что-то, чтобы спасти себя. Вот только что?
Помощь пришла нежданно-негаданно. Из двери трактира выбежала Илина и остановилась прямо передо мной, раскинув руки, словно желая заслонить меня от толпы.
— Не трогайте его! — громко попросила она. — Он не причинит нам вреда. Он уйдет далеко-далеко и никогда не вернется.
— О чем ты говоришь, дитя? — удивился Римен. — Мы отыскали оборотня в облике человека и должны лишить его жизни до тех пор, пока он не превратился в чудовище и не поубивал всех нас.
— Есть другой оборотень, — неуверенно продолжила девушка. — Другой оборотень, который убивал людей. Максим видел его. Если мы ошибемся, деревню не спасти.
Среди крестьян раздались возмущенные возгласы. Поддерживать Илину никто не решился. Староста Римен воспринял ее слова скептически:
— Послушай, дитя. Почему ты решила, что есть второй оборотень?
Девушка повернула голову и посмотрела на меня. Я положил руку ей на плечо и вышел вперед, прямо под направленные на нас вилы.
— Это не ложь. Я видел его, другого оборотня. Он бросился на меня… Но убить не сумел.
— Ты лжешь! — перебил староста. — Оборотни не какие-нибудь дикие звери. Когда-то они были людьми, человеческая хитрость и изворотливость у них в крови. То, о чем ты говоришь, противоречит вашей природе. Оборотень не будет нападать на своего сородича. Мы не какие-нибудь глупцы. Мы понимаем, что ты хочешь дожить до полнолуния, чтобы обрести всю свою силу и уничтожить нас.
Он сделал небольшую паузу. Затем добавил:
— Илина, ты же сама рассказала о нем. Почему ты позволяешь одурачить себя?
Значит, все-таки она предала меня. Но я ее не винил. Меня больше интересовало, почему попыталась защитить меня после. Ведь я был крайне неубедителен в своих речах.
— Он не желает нам зла, — давила на человечность девушка. — Он уйдет из деревни. Далеко-далеко. Тогда он не сможет никому навредить.
Старик Римен покачал головой.
— Он вернется. Он вернется, когда превратится в зверя. Он запомнил наш запах, и он ему определенно понравился. Но при следующей встрече он уже не станет говорить. И мы не сможем остановить его…
Внезапно я услышал странный напряженный звон. Словно маленький, но очень дерзкий колокольчик поселился у меня в голове. Звон ускорялся, пока не превратился в пронзительный писк, повисший на высокой ноте. Я даже предположил, что один бойкий и расторопный крестьянин ударил меня вилами в спину. Но так умело, что не задел нервы и я не почувствовал боли. И то, что я слышал, было звуком приближающейся смерти…
Нет, все же умирать я не собирался. Наоборот, восприятие обострилось. Даже в тусклом свете факелов я неожиданно стал видеть четко и ясно. Каждое движение каждого человека из всей этой огромной толпы. Словно душа покинула тело и зависла над землей, успевая наблюдать за всеми одновременно, а время, казалось, замедлило ход.
Голова наполнилась приятной, успокаивающей прохладой, но на время я потерял контроль над собой. Тело просто перестало слушаться меня, перестало подчиняться. Но не упало, не рассыпалось, не исчезло. Оно словно начало жить собственной жизнью.
Мои руки резко оттолкнули Илину в сторону. Девушка упала на землю, уперлась руками и попыталась подняться, вперив в меня недоуменный взгляд. В это же мгновение огромная туша оборотня, лениво наблюдающего за развитием событий с крыши трактира, спрыгнула на землю.
Но на этот раз он был не настолько быстр, силен и страшен, как мне показалось в первую нашу встречу. Мною словно кто-то управлял, но я совсем не представлял кто. Не успел даже представить.
Я стал безвольной марионеткой, попавшей под контроль невидимого великана, и принялся выполнять команды кукловода. Ноги сами оттолкнулись от земли, я отпрыгнул в сторону, ускользая от когтистых лап. Оборотень промахнулся, его острые когти только со свистом разрезали воздух, он даже на мгновение потерял равновесие, но быстро собрался, развернулся и начал новую серию атак.
Кончик когтя пролетел в сантиметре от моего носа. Я инстинктивно дернулся, но этим движением только помешал кукловоду, спутал нити, и он допустил ошибку.