Он обессиленно опустился на поленницу и прижался спиной к грубым бревнам стены.
— Но я своими глазами вижу вас. Вас, сильнейшего мага, из всех, которых я видел когда-либо и, возможно, увижу в будущем. Я так просто не сдамся. Нет. Я буду ходить за вами, пока вы не согласитесь обучать меня магии… настоящей магии. Или можете убить меня, если я вам так противен.
Убивать молодого и пытливого мага мне не хотелось. Он не смог ответить на мои вопросы, но это не было причиной, чтобы убивать его. Оставалось только смириться с его компанией или найти более гуманный способ избавиться от приставучего чародея.
Нет, думать я совершенно не мог. Мысли заплетались.
— А, делай, что хочешь, — забывшись, выдал я. Организм был все еще ослаблен. Магия, которую применил Эфир, чтобы убить огра, истратила слишком много моих сил. Нужно было еще восстанавливаться и восстанавливаться. — А я пойду спать.
Разбудили меня оживленные голоса. Как минимум два человека о чем-то яростно спорили и не могли угомониться. Я открыл глаза и увидел Германа, упорно охраняющего мое ложе от посягательства Лилии.
— Что плохого в том, что мы его сами разбудим? — ворчала недовольная дворянка, пока Герман отгораживал ее от меня. — И так уже долго дрыхнет!
— Нет. Исключено, — безразлично отвечал он. — Магистр истратил слишком много сил в бою. Ему нужно восстановиться, мы не должны мешать.
— Всего-то порезал несколько огров! — не унималась Лилия. — Такие пустяки! Он уже отдохнул. Теперь нужно его разбудить!
— Вы и так долго трясли мастера! — упорствовал маг. — И он не проснулся. Значит, сон его еще продолжается.
— А вот и нет! — Она наконец удосужилась глянуть на меня. — Он уже проснулся!
Лилия удовлетворено уперла руки в бока и вздернула носик. Ее напыщенная и гипертрофированная, хоть и вполне обоснованная, в определенных условиях, важность, вкупе со странной одеждой: мешковатой рубахой и какими-то старыми подштанниками, делала ее образ поистине нелепым.
— Вот, я же говорила! — усмехнулась дворянка и победоносно стрельнула глазками в смутившегося Германа. А затем набросилась на меня:
— Как ты посмел спасти этих несчастных простолюдинов без меня? Позор на мою голову! Лилия Руденберг беззаботно лежала в постели, пока людям угрожала смертельная опасность. Ты слышал, чтобы о таких героях складывали легенды?
— Ты была больна, а время не терпело, — пожал плечами я, хотя меня порадовало то, что она была все так же весела и безрассудна. — Огры могли убить пленников в любой момент. Нужно было действовать.
— Меня победила какая-то болезнь! — В глазах Лилии начали скапливаться слезы. — Я пропустила такой подвиг… Могла ведь разить огров направо и налево… Ты предатель!
— Она говорит серьезно? — Левая бровь Германа начала странно дергаться.
Я кивнул.
— Так она сумасшедшая! — вынес суждение он. — Магистр, как вы позволяете ей с собой обращаться? На вашем месте, магистр, я бы бросил эту бестолочь в лесу, а не нес на себе под проливным дождем до самой деревни… Вы заслуживаете большего уважения!
Я невольно поежился. Лучше бы он промолчал. Что-что, а достоинство было для дворянки превыше всего. Со словесными оскорблениями она не мирилась.
— Да как ты посмел! — захлебываясь от гнева, взревела она, поднимая над головой неведомо откуда взявшийся меч. Я даже не заметил, как опустели ножны. — Ты оскорбил меня, почетную дворянку, Лилию Руденберг, рыцаря-командира ордена Львиной розы, дочь графа Августина Руденберга, властителя города Короны. Да я за подобную дерзость казню тебя прямо сейчас!
Герман отпрыгнул. Лезвие со свистом разрезало воздух. Лилия не шутила.
— Эй, эй, — испугался маг. — Расслабься. Я же пошутил.
— Так я сейчас тоже пошучу, — закричала она и снова замахнулась.
Но оружие она держала неуверенно. То ли потому, что первый раз взяла в руки меч с таким балансом, то ли потому, что еще не окрепла после болезни. Клинок в ее руках дрожал. Он был опасен не только для Германа, но и для нее самой.
— Тише, — резко поднялся я, в один шаг догнал ее и обхватил меч за рукоять.
Лилия дернулась, но не смогла вырваться.
— Не хочешь, чтобы тебя считали «чайником» — не кипятись, — шепнул ей я. Девушка ослабила хватку.
Убрав оружие в положенное ему безопасное место, я подошел к своей правой кроссовке. Именно правой, потому что она была одна, левой не оказалось на месте. Мне это показалось странным, но не возмутительным. Я даже не подумал о краже, скорее стало любопытно, кто же мог заинтересоваться моей необычной для этих краев обувью.
Искать пришлось недолго. Стоило выглянуть во двор, и я тут же увидел Виктора, сидящего на полене и с глубочайшим интересом изучающего левую кроссовку.
— Так вот кто посягнул на мое имущество, — окликнул его я, и охотник испуганно обернулся.
— Я никогда не видел столь необычной обуви, — объяснил он, когда я припрыгал к нему на одной ноге. — И когда я увидел ее, то не удержался, чтобы не осмотреть.
— И как продвигается исследование? — улыбнулся я. Впервые представитель этого мира проявил интерес к изделию мира, скажем так, параллельного.
— Кто их сделал? — Виктор крутил в руках кроссовку.
— Не знаю, — пожал плечами я, балансируя на одной ноге. — Купил на распродаже.
— Невероятная работа. Такой ровный и четкий шов, необычная обработка кожи. А подошва изготовлена из какого-то странного материала — но мягкая, подвижная, не рвется. Где изготавливают такую обувь?
— Очень далеко отсюда.
— На юге? Я слышал, что там искусство южных мастеров очень высоко, но чтобы настолько…
Неожиданно дверь дома резко и с хрустом распахнулась, и на крыльцо вывалился Герман, запнулся, чуть не упал. Поднял с земли выпавший из рук посох и дал деру, с ходу перемахнув через плетень.
Затем в дверном проеме появилась Лилия. Довольная и важная. Кажется, она все же расквиталась с Германом за нанесенное оскорбление. Увидела меня и подбежала.
— Нам надо поговорить! — потребовала она.
— Простите, госпожа, — обратился к ней Виктор, вернув мне кроссовку, которую я немедленно нацепил. — Не уделите мне немного внимания? Я собирался сделать сапожки, нужно определить размеры.
— Позже! — сказала она, словно отрезала. — Нам надо поговорить!
Она ткнула мне в грудь пальцем и пошла в дом. Мы с Виктором переглянулись, я пожал плечами и пошел за ней.
— Почему это я «чайник»? — Лилия скрестила руки на груди. Мы спрятались с ней на кухне. Здесь она могла задать мне любые вопросы.
— Какой еще «чайник»? — не сразу сообразил я.
— Ты назвал меня «чайником»! — вскипела она. — У меня что, вот так носик, ручка, да еще пузико отвисает?
Она изобразила вышеупомянутый сосуд.
— Ах, ты про это, — невольно усмехнулся я. — Ну, это… поговорка такая. Означает, что нужно проще относиться к жизни, не кипятиться лишний раз.
— Сам придумал? — Лилия была строга и проницательна.
— Да… — вынужденно признался я. — Надо же было как-нибудь тебя успокоить.
— Но он все равно получил свое! — улыбнулась девушка. — Что-то он возомнил о себе несусветное. Попрекает меня. Скажи, а это правда, что ты принес меня на руках?
— Сама-то ты не шла, — отвернулся я. — Не мог же я тебя в лесу бросить.
— Мог бросить, — заявила она. — Ты же демон.
— Я говорил уже, что я не демон!
— Ты говорил, что не уверен, а раз не уверен, значит, ты — демон. — Странной была ее логика, но в чем-то справедливой. — Но почему ты вынес меня из леса? Зачем спас этих людей? Мне сказали, что ты сам едва не погиб, сражаясь с ограми. Чего ты добиваешься?
— Мы уже говорили об этом. — Мне не хотелось продолжать эту тему.
— Но я все равно не понимаю. — Видимо, ей не давал покоя этот вопрос. — Почему ты, демон, делаешь добро людям? Выручаешь их, защищаешь, перевоспитываешь. Что ты хочешь доказать, кому доказать?
— Никому, ничего. Мне просто скучно. Я так ублажаю свое эго — спасаю тех, кого считаю интересными.
— Вроде меня?
— Вроде тебя.
— Но если ты так развлекаешься, то почему всегда печален? Почему ты погружен в тяжелые думы, обеспокоен, встревожен? Если ты делаешь то, что тебя забавляет, почему тогда не радуешься?
— Ты действительно хочешь знать? — Я неожиданно смягчился. Лилия была умной не по годам. Пусть иногда она казалась неисправимой глупышкой, когда она становилась серьезной — она была действительно серьезной и понимающей.
— Хочу! — уверенно кивнула она. — Хочу знать, где ты был, пока не оказался здесь. Пару недель. Ты сказал, что находишься здесь всего пару недель. Где ты был до этого?
— Дома, — сухо отозвался я.
— Там? — Лилия направила палец в пол. — Или там? — палец указал в потолок.
— В другом мире. В мире, реальность которого существует параллельно с этим. Я не знаю, есть ли у них различия в ходе времени, в топологии, метрике, географии. Внешне они похожи, разве что мир, из которого прибыл я, возможно, является версией этого, но с разницей примерно в четыре сотни лет. Четыре сотни лет в будущее. За одним серьезным исключением: в моем мире никогда не существовало магии. Там я был не демоном, а обычным человеком.
Я вытянул перед собой руку и перевернул ладонью вверх. В ту же секунду кисть вдруг обволок плотный черный туман, который, казалось, выделился из пор кожи. Быстро, невероятно быстро.
Я испугался, увидев его. Ведь я совсем не хотел применять этого заклинания, не хотел высвобождать силу Эфира. Только подумал о нем, и он тут же появился. Это было неожиданно.
Туман быстро рассеялся.
— Значит, ты просто хочешь вернуться домой? — спросила меня Лилия. Она меня поняла. Может, как-то по своему, но, кажется, поняла.
— Хочу вернуться домой, — кивнул я.
В дверь кухни осторожно постучали. Ее можно было легко открыть, она вовсе не запиралась, но по какой-то причине этого не сделали.
— Госпожа Лилия, — осторожно произнес Виктор. — Чем раньше мы определимся с размером и формой, тем быстрее я смогу начать работу.